Академик заславская биография. Заславская
Лауреат Демидовской премии
Татьяна Ивановна Заславская
Академик Т. И. Заславская - крупнейший специалист в области экономики и социологии труда, основатель российской экономической социологии, лидер Новосибирской экономико-социологической школы, мастер анализа текущих социально-экономических и политических процессов и событий. Т. И. Заславская является одним из ведущих обществоведов страны.
Т. И. Заславская родилась в Киеве в 1927 году. В 1943 окончила среднюю школу в Москве и поступила в МГУ сначала на физический, затем на экономический факультет. После его окончания в 1950 году стала работать в Институте экономики АН СССР, где окончила аспирантуру и защитила кандидатскую диссертацию. С 1963 по 1988 год работала в Новосибирске, в Институте экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения Академии наук, сначала старшим научным сотрудником, а с 1967 года - руководителем Отдела социальных проблем, широко известного научными результатами во всей стране и за рубежом.
Двадцать пять лет работы в Новосибирске оказались исключительно плодотворными, Т. И. Заславская участвовала в социологических экспедициях в сельские районы и поселки Сибири, одной из первых стала широко использовать перспективные экономико-математические методы в социальных исследованиях: факторный анализ, распознавание образов и др. В 1965 году Т. И. Заславская защитила докторскую диссертацию на тему "Экономические проблемы распределения по труду в колхозах", в 1968 избрана членом-корреспондентом Академии наук.
В начале 70-х годов определилось лидерство Т. И. Заславской в становлении Новосибирской экономико-социологической школы. Она возглавила названный отдел, а с 1972 года стала преподавать на экономическом факультете МГУ; в 1976 году ей присвоено звание профессора. Под ее руководством был проведен пятнадцатилетний социолого-статистический лонгитьюд новосибирского села (1967-1982 гг.), позволивший исследовать развитие села как целостного социально-экономического объекта. Были опубликованы монография Т. И. Заславской "Комплексная программа исследований перспектив социально-экономического развития деревни до 1990 и 2000 г.", серия коллективных трудов по проблемам системного изучения деревни под ее редакцией (1974-1978 гг.). В 1981 году она становится действительным членом Академии наук.
К 80-м годам руководимый Т. И. Заславской отдел представлял собой мощный высококвалифицированный коллектив, насчитывавший 65-80 научных сотрудников, аспирантов и студентов-дипломников, участвовавших в исследованиях. Он стал настоящим центром взаимодействия социологов огромного сибирского региона, где развивались самые передовые для того времени идеи.
В середине 80-х годов Т. И. Заславская со своими коллегами предложила новую парадигму исследований, заявив о новой для советского обществоведения научной дисциплине - экономической социологии. Был определен предмет новой дисциплины, основные типы экономико-социологических понятий и особенности их использования в эмпирических исследованиях. Новый комплекс проблем получил развернутое отражение в монографии Т. И. Заславской (в соавторстве) "Социология экономической жизни", с выходом которой экономическая социология получила в российском обществоведении окончательную прописку.
С 1972 по 1986 год Заславская была вице-президентом, а с 1986 по 1991 - президентом Советской социологической ассоциации.
С 1988 года Т. И. Заславская вновь в Москве: она становится директором создаваемого (1986-1991 гг.) Всесоюзного центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Эта всероссийская фабрика по производству и анализу количественных данных успешно продолжает свою работу, она стала общепризнанным источником надежной информации о социально-экономических переменах в российском обществе, которую активно используют экономисты, социологи, политологи и другие обществоведы в нашей стране и за рубежом.
В настоящее время Т. И. Заславская является почетным президентом ВЦИОМ, сопрезидентом Междисциплинарного академического центра социальных наук (Интерцентра), профессором Московской высшей школы социологии и экономических наук. При ее активном участии Интерцентр содействует реализации проектов многих российских ученых, ежегодно организует представительный международный симпозиум "Куда идет Россия?..".
Т. И. Заславская является научным руководителем исследовательского проекта "Трансформация российского общества: сущность, субъекты и механизмы". Она разработала общую концепцию социального механизма трансформации постсоциалистических обществ и его движущих сил, предложила понимание трансформационной структуры как концентрированного выражения социальных сил, борющихся за реализацию разных стратегий изменения общества. Одновременно она ведет эмпирическое исследование социальной структуры и стратификации современного российского общества, базирующееся на материалах мониторинга ВЦИОМ.
Вклад академика Т. И. Заславской в становление и развитие российской экономической социологии, в подготовку высококвалифицированных кадров в этой новой области знания и пропаганду ее результатов общепризнан в нашей стране и за рубежом. Она является почетным членом Польской академии наук (1987), Почетным доктором Джорджтаунского и Пенсильванского университетов (1990), Оберлинского колледжа (США, 1990), Хельсинкского университета (1991), членом Академии Европы (1992), членом Международного института социологии (1991), лауреатом премии им. А.П. Карпинского Фонда Топфера (г. Гамбург).
Научные достижения Татьяны Ивановны Заславской высоко оценены государством. Она награждена рядом орденов и медалей нашей страны.
(9 сентября 1927 - 23 августа 2013)" title="Заславская Татьяна Ивановна
(9 сентября 1927 - 23 августа 2013)">
Специалист в области исследования социально-экономических проблем советской деревни, трудовых ресурсов, миграции сельского населения, социального механизма развития экономики, социальной структуры российского общества.
Родилась 9 сентября 1927 г. в Киеве. Окон-чила экономический факультет Московского государственного университета (1950). Работала в Институте экономики АН СССР: младший научный сотрудник (1950-1953, 1956-1959); старший научный сотрудник (1959-1963). В 1953 г. поступила в аспирантуру того же инсти-тута, в 1956 г. ее окончила.
В Сибирском отделении АН СССР с 1963 г.: старший научный сотрудник. (1963-1967); зав. сектором, зав. отделом социальных проблем Ин--ститута экономики и ор-ганизации промышленного производства (1967-1988).
В 1988 г. переехала на работу в Москву: директор Всесоюзного (с 1992 г. Всероссийского) центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) по социально-экономическим вопросам (1988-1992); президент ВЦИОМ (1993-2003); президент, председатель правления Аналитического центра «Левада-центр» (с 2004); с 1993 г. сопрезидент Междисциплинарного академическо-го центра социальных наук (Интерцентр);
Преподавательская деятельность: и. о. профессора (1972), профессор (1976 -1988) зав. кафедрой политической экономии Новосибирского государственного универси-тета; с 1995 г. про-фессор, с 1999 г. зав. кафедрой ме-тодологии общественных наук Московской выс-шей школы социальных и экономических наук.
Основные работы - в области экономики сельского хозяйства и социологии села, мето-до-логии и методики социологических исследо--ваний, динамики социальной структуры со--ветского (постсоветского) общества, социаль--ного механизма трансформационных про-цес--сов. Основатель и руководитель Но-во-си-бир--ской экономико-социологической научной шко---лы .
Т. И. Заславской внесен значительный вклад в изучение экономических проблем распределения по труду в колхозах, системы экономических отношений между колхозами и государством, исследованы теоретические вопросы матери-ального стимулирования в сельском хо-зяй-стве.
Сформулированы основные положения теории миграции населения из села в город, оценены экономические, социальные и демографические факторы миграционного процесса, показано влияние миграции на развитие системы сельского расселения.
Предложены принципы и выделены основные элементы программирования исследования трудовой мобильности.
Разработаны методология и методика системного изучения и прогнозирования развития де-ревни. Под руководством Т. И. Заславской и с ее участием про-ведено первое в СССР крупномасштабное исследование социально-терри-то-ри-альной струк-туры села с использованием математико-статистических методов типологического анализа.
Т. И. Заславской внесен крупный вклад в ме-тодологию разработки социологических ис-сле-довательских проектов, совершенствова-ние методики и техники проведения повторных репре-зентативных социолого-статистических иссле-дований социальных проблем, ис-поль-зование современных математических методов для изучения и моделирования социальных про-цессов.
Предложен междисциплинарный подход к изучению социального механизма развития экономики, который заложен в основу анализа проблем, возникающих на стыке экономической и социальной сфер общественной жизни, а также исследований социально-эконо-ми-чес-кого поведения разных общественных групп, социальных аспектов хозяйственного управления экономикой.
Разработан ряд методологических и методических подходов к анализу сущности, тенденций и механизмов социальной трансформации современного российского общества.
Зам. председателя Объединенного ученого совета СО АН СССР по экономическим наукам (1985-1988), председатель Объединенного научного совета Института экономики и организации промышленного производства СО РАН и Новосибирского государственного университета по политической экономии. Вице-пре-зи-дент (1977-1986), президент Советской социологической ассоциации (1986-1991), председатель Сибирского отделения Ассоциации (с 1974). Ответственный редактор серии экономики и прикладной социологии журнала «Известия СО АН СССР» (1984-1988). Народный депутат СССР (1989-1991); член Межрегиональной депутатской груп-пы; в 1990-1992 гг. - член Высшего консультативно-координационного Совета при председателе Верховного совета России, затем при Президенте РФ. Почетный член Польской академии наук (1987), почетный доктор Хельсинкского университета (1991), Джорджтаунского университета (США, 1989), Пенсильванского университета (США, 1989), Оберлинско-го колледжа (США, 1990), Харьковского госуни-вер-ситета (2004).
Награждена орденами Трудового Красного Знамени (1975), Дружбы народов (1981), Октябрьской Революции (1987), медалями.
Основные труды:
Распределение по труду в колхозах. - М., «Экономика», 1966.
Миграция сельского населения. - М. «Мысль», 1970 (в соавт.)
Развитие сельских поселений: Лингвистический метод типологического анализа социальных объектов. - М. Мысль, 1977 (в соавт.)
Методология и методика системного изучения советской деревни. - Новосибирск, 1980.
Социально-демографическое развитие сибирского села: Региональный анализ. - М., 1980 (в соавт.)
Социально-экономическое развитие западно-сибирской деревни. - Новосибирск, 1987 (в соавт.)
A voice of Reforms. Essays By Tatiana I. Zaslavskaya edited with an introduction by Murrey Yanowitch. M.E. Sharpe, Armonk, New-York — London, England, 1989.
The Second Socialist Revolution. An Alternative Soviet Strategy, Foreword by Teodor Shanin. I. Tauri, London, 1990.
Социология экономической жизни. Очерки теории. - Новосибирск, Наука, 1991 (в соавт.)
Российское общество на социальном изломе: взгляд изнутри. - М., 1997.
Социальная траектория реформируемой России. Исследования Новосибирской экономико-социологической школы. - Новосибирск, 1999 (в соавт.)
Социетальная трансформация российского общества. Деятельностно-структурная концепция. - М., 2003.
Россия, которую мы обретаем. Исследования Новосибирской экономико-социологической школы. - Новосибирск, 2003 (в соавт.)
Современное российское общество. Социальный механизм трансформации. - М., 2004.
Подготовлено
Л.А. Сергеевой
2010 г.
Книга обращается к поколению наших учителей, которые по праву принадлежат к числу основателей российской социологии. Издание построено на серии интервью и неформальных биографических материалах. Они дают нам возможность взглянуть на историю профессионального сообщества глазами «шестидесятников» и тех, кто, подобно Теодору Шанину, наблюдал ее сначала извне, а потом изнутри. Также они помогают понять, как в советское время формировались внутренние условия для последующей институционализации отечественной экономической социологии.
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Экономическая социология в России: поколение учителей (Б. Ю. Старцев, 2008) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .
Татьяна Ивановна Заславская
«Мы были в советской социологии “чужаками” – неким маргинальным течением»
ЗАСЛАВСКАЯ Татьяна Ивановна – доктор экономических наук, академик РАН, сопрезидент Междисциплинарного академического центра социальных наук (Интерцентра), основатель Всесоюзного центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Почетный президент Аналитического центра Юрия Левады («Левада-Центр»).
E-mail: [email protected]
«Женщина, к которой прислушивается Горбачев»
Татьяна Заславская родилась в Киеве и уже в раннем возрасте проявляла незаурядные способности. В четыре года знала таблицу умножения, в пять – освоила все действия арифметики на многозначных цифрах, а в шесть лет пошла в школу. Ее мать погибла в 1941 году во время первой бомбежки Москвы, и в Ташкент Татьяна эвакуировалась с семьей тети. Там целый год не ходила в школу. Тетя писала ее отцу в Москву, что девочке нет смысла устраиваться в девятый класс, «чтобы беречь силы», тем более что весной школьников непременно ушлют «на хлопок», и в качестве похвалы сообщала, что «Таня уже привыкла есть меньше, чем раньше». Девочка работала с топографами в кишлаке Куралаш в буквальном смысле за еду, ночуя на полу в пустой и холодной сакле.
Вернувшись в Москву в 1942 году, Татьяна окончила школу экстерном и в 16 лет поступила на физфак МГУ. Но увлеклась политэкономией и с четвертого курса перевелась на второй курс экономического факультета. В воспоминаниях Заславская писала: «Я рада, что у меня хватило решимости повернуть круто назад». Первое ее исследование как студентки экономического факультета о контроле цен в США и монопольных ценах повлекло за собой обвинения в ревизионизме, и ей суждено было до конца учебы, по ее собственному определению, оставаться «паршивой овцой».
Тем не менее, она сумела устроиться младшим научным сотрудником в Институт экономики АН СССР. Объектом ее научных интересов была прежде всего деревня, а начинала она с самого понятия «трудодня», и ее исследования опрокидывали все словеса о социалистической экономике. Каждая следующая экспедиция, в которую она ездила, расширяла пропасть между тем, что писали в учебниках, и тем, что она видела своими глазами. (Собираясь в одну из экспедиций, она забыла взять консервный нож, а в деревне его найти не удалось, поскольку там вообще не знали, что такое консервы.) Многие работы тех лет Заславская писала не для публикации (например, трактат «Причины кризисного развития советского общества»), храня их в тайнике. «Гнилой характер нашей политической системы стал мне очевиден уже давно», – написала она после новочеркасских событий 1962 года.
Год спустя по приглашению молодого кандидата наук Абела Аганбегяна Заславская переехала в Новосибирский Академгородок, где стала работать в его лаборатории экономико-математических исследований. В те годы
Академгородок считался островком академической и духовной свободы. Социологическая школа Заславской, сформировавшаяся в Новосибирске, который с тех пор считается родиной российской экономической социологии, была естественным, продолжением ее исследований экономической и повседневной жизни колхозного села, на законных основаниях эксплуатируемого государством. Она уехала из Москвы специалистом по экономике села, а вернулась экономистом и социологом с международной известностью, создателем целого научного направления. Членкором АН СССР она стала, едва ей исполнилось сорок лет.
В начале 1980-х годов, когда секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству стал Михаил Горбачев, а Татьяна Заславская уже была избрана академиком, она говорила, выступая в Москве по поводу Продовольственной программы, что сельское хозяйство – это прежде всего люди, а не земля или машины. Начинавшийся системный кризис советской экономики она объясняла социальными причинами. В 1983 году под ее руководством был подготовлен научный доклад о проблемах развития экономики, где доказывалось, что СССР находится на гране экономического краха. Доклад наделал много шума, попав, несмотря на гриф ДСП, в иностранную прессу и войдя в историю под названием «Новосибирский манифест».
Во второй половине 1980-х годов Заславская увлеклась политикой, войдя в узкую группу интеллектуалов, именуемых в СМИ тех лет «прорабами перестройки». Газета Washington Post назвала ее «женщиной, к которой прислушивается Горбачев». В 1989 году она была избрана в горбачевский парламент, войдя в легендарную Межрегиональную депутатскую группу, которую возглавлял академик Андрей Сахаров. По просьбе Горбачева Татьяна Ивановна занялась созданием первого в Советском Союзе центра изучения общественного мнения – ВЦИОМа. «Я была президентом Советской социологической ассоциации, – вспоминала она в одном из интервью, – и мы пробивали постановление о повышении роли марксистско-ленинской социологии в решении всяких вопросов. Нужно было очень много сделать, чтобы такой “буржуазной лженауке” “выбить” статус, возможности для развития. В 1988 году мне пришлось присутствовать на Политбюро, где обсуждался этот вопрос. Это была адская работа».
После распада СССР Заславская ушла из публичной политики, сосредоточившись на научных исследованиях. С 1993 года по ее инициативе и под ее председательством в течение многих лет проходил ежегодный международный симпозиум «Куда идет Россия?..», на котором обсуждались наиболее сложные и актуальные вопросы социального развития нашей страны. Вместе с Теодором Шаниным она создавала Интерцентр и Московскую высшую школу социальных и экономических наук в Академии народного хозяйства. Сегодня Татьяна Заславская – почетный президент «Левада-Центра», частый комментатор российских СМИ, одна из немногих представителей российской интеллигенции, позволяющих себе публично критиковать власть и давать весьма резкие оценки существующему политическому режиму.
24 декабря 2007 года на заседании Ученого совета Академии народного хозяйства, посвященном ее юбилею, Теодор Шанин сказал так: «Есть люди, которые обладают особой харизмой и становятся символами эпохи. Татьяна Ивановна – такой человек. Она была одной из первых, кто начал процесс перестройки, и он оказался необратимым, как бы его сейчас ни называли. Для меня Татьяна Ивановна – это прорыв к правде, неустанные попытки выйти из десятка лет мифологии и войны в мир, в котором делаются усилия говорить правду».
Интервью
Февраль 2002 года
– Мне хотелось бы узнать Ваше мнение о современном состоянии экономической социологии вообще и в России в частности.
– Прежде всего, я не считаю, что работаю в области экономической социологии…
– Вот это да! Вы же, по общему признанию, являетесь основателем этого направления в России.
– В каком-то смысле это действительно так, хотя правильнее было бы сказать, что у истоков российской экономической социологии стояли мы с Р.В. Рывкиной. Она в этом отношении сделала не меньше, чем я. Но мы ведь говорим о сегодняшнем дне, а я с 1995 года занимаюсь более широкой темой – исследованием социального механизма трансформационного процесса в России. Когда я приступала к работе над этой темой, то считала себя экономсоциологом, однако новая тема потребовала значительного расширения интересов. Ведь трансформация российского общества – многокомпонентный, многогранный процесс, все стороны которого тесно связаны. Объяснить социально-экономические сдвиги, происходящие в нашем обществе, абстрагируясь от политических, правовых, культурных процессов, невозможно. Это становится особенно очевидным благодаря ежегодному проведению симпозиумов Интерцентра «Куда идет Россия?..» Как его президент и редактор трудов я первой получаю все его материалы. И должна сказать, что для понимания моей темы доклады историков, экономистов, политологов, культурологов не менее важны и интересны, чем доклады социологов.
Вместе с тем хотелось бы подчеркнуть преемственность моих современных исследований по отношению к прежним. Дело в том, что в центре развивавшейся нами в Новосибирске концепции экономической социологии находилась категория социального механизма развития экономики. Все остальные разделы читавшегося нами в Новосибирском государственном университете курса экономической социологии и готовившейся монографии «Социология экономической жизни» подчинялись именно этой идее. Мы считали, что представление о социальном механизме (или механизмах) развития экономики позволяет выявить глубинные недостатки действовавшей экономической системы и предложить пути ее радикального совершенствования. Сейчас предмет моего исследования расширился, это уже не экономика, а общество в целом. Но методология осталась прежней. И в деятельностно-структурной концепции трансформационного процесса в России, которую я сейчас развиваю, центральное место, как и прежде, занимает понятие социального механизма, обеспечивающего воспроизводство и развитие этого процесса. Конечно, за 20 лет мое представление о строении и принципах функционирования внутренних механизмов социальных процессов изменилось. Но убежденность в реальности их существования и важности познания только возросла.
Так что, когда мне приходится формально определять свою специальность, я пишу либо «социология, экономика», либо «экономическая социология». Но это – как бы мой дом, откуда я вышла и куда время от времени возвращаюсь. Реальную же область своего «обитания» я, скорее, определила бы как обществоведение, в центре которого – проблемы социально-экономического развития России.
– Это вполне естественно для многих исследователей – не замыкаться в рамках одной дисциплины, поскольку интересы выходят за ее рамки.
– Разумеется, Вы правы, но все же есть разница, когда исследователь уделяет своей специализации 70 % внимания, а «окружающей среде» – 30 %, или наоборот. У меня как раз наоборот… Сейчас я отношусь к экономической социологии…
– Как к одной из областей интереса?
– В общем, да, но скорее, все-таки, как к одной из главных областей интереса.
– Понятно, что в какой-то момент Ваши интересы стали намного шире, чем экономсоциология. Но если мы вернемся к тому начальному периоду, когда Вы начали определять себя как экономсоциолог, когда примерно это случилось и при каких обстоятельствах?
– При каких обстоятельствах это случилось? Абел Гезевич Аганбегян, который был научным куратором экономического факультета Новосибирского университета, где я тогда работала, придавал огромное значение социологии вообще и социологическому образованию в частности. Надо сказать, что он был инициатором сначала чтения курсов по социологии экономистам (где-то с 1972–1973 годов), а затем организации социологической специализации. Сначала читался всего один социологический курс, потом их становилось все больше и больше, и, наконец, появилась самостоятельная специализация. Конечно, мы поддерживали движение в эту сторону, но все-таки очень важно, что нам не только не приходилось бороться, но нас еще и подталкивали. Правда, назвать специализацию «социологией» мы не могли. Ведь все студенты экономического факультета НГУ получали диплом «Экономическая кибернетика». Поэтому нашу специализацию пришлось назвать «Математические методы в социологии». А дипломы нашим социологам все равно выдавались экономические.
Со временем возник вопрос о том, что мы находимся в неравном положении с другими специализациями. У нас специализация начиналась с четвертого курса, и основополагающими курсами были, во-первых, методология и методика социологического исследования, введение в социологию, а во-вторых – математические методы в социологии. Причем до четвертого курса студенты чистую экономику изучали. И когда они выбирали специализацию в конце третьего курса, то вообще ничего о социологии не знали. Нужна была дисциплина, которая читалась бы раньше – хотя бы на третьем курсе. И тогда мы задумались, какой наиболее общий курс мы должны читать студентам-экономистам, чтобы приобщить их к социологии. Ведь каждый научный сотрудник социологического отдела ИЭиОПП СО АН, которым я руководила, занимался чем-то своим. Я, например, тогда разрабатывала методологию системного изучения деревни. Но было бы очень странно, если бы на экономическом факультете всем студентам читался такой курс. Хотя, конечно, на нашей специализации он проходил как спецкурс, но для всего факультета нужно было что-то значительно более общее. И тогда мы задумались: а в какой, собственно, области работает наш коллектив? И пришли к выводу, что ни в социологию труда, ни в социологию села наши интересы не укладываются. А к этому времени мы как раз подготовили исследовательский проект под названием «Социальные механизмы развития экономики (на примере АПК)». Поскольку его готовил мой сектор (у нас примерно половина отдела работала в секторе социальных проблем села, отсюда и подзаголовок «на примере АПК»). Но сам по себе замысел был значительно шире. И именно он нашел отражение в проекте, который обсуждался на известном научном семинаре в 1983 году. Семинар задумывался как обсуждение исследовательского проекта, а не моего доклада, но фактически вылился в обсуждение доклада, сделанного, так сказать, в дополнение к проекту.
– Вы имеете в виду нашумевший докладу вокруг которого …
– Да, да. Мы сделали этот коллективный проект (около десяти печатных листов) и, поскольку придавали ему исключительное значение (он действительно был тогда существенно новым), разослали его в десять академических институтов экономического и социологического профиля, включая региональные институты, т. е. не только в Москву и Ленинград, но и в Пермь, Уфу, Свердловск – в общем, туда, где были основные социологические центры. Это было сделано еще осенью 1982 года. И к нам стали поступать всякие отзывы, а ближе к апрелю 1983 года, моменту семинара, посыпалась лавина просьб пригласить на семинар; т. е. информационная волна разошлась широко.
Собственно говоря, цель семинара состояла в обсуждении нашего проекта, потому что мы понимали, что выходим за пределы того, чем обычно занимались. Наш семинар носил междисциплинарный характер. Там были экономисты, юристы, социологи, философы и многие другие (профессиональных политологов тогда не было вообще).
– Термина «экономическая социология» в 1983 году еще тоже видимо не было.
– Нет, был, потому что название доклада заканчивалось словами: «…и задачи экономической социологии». В самом проекте ее еще не было. Значит, в то время и рождалась эта идея. Работа над проектом шла не один день. Если осенью 1982 года он был готов, значит, мы над ним работали как минимум с конца 1981 года. В те времена особой спешки не было. В процессе работы над проектом «Социальные механизмы…» сотрудники социологического отдела ИЭиОПП СО АН очень четко осознали, что здесь каждый сможет найти свое место, потому что тема очень широкая, целостная, и в ней находится место для всех исследований. Это и помогло нам сделать выбор в учебном процессе. Мы пришли к выводу, что, по-видимому, общая сфера наших интересов и нашей работы – социальные механизмы развития экономики. Причем это – не социальная сфера экономики, а нечто совсем другое. Это социология внутри экономики, внутри экономических отношений – социология экономических отношений, социология экономической жизни. И тогда мы (как бы авансом), в общем-то еще толком не представляя себе, что это за наука и, вообще-то говоря, не зная специальных работ в этой области, решили, что курс, который надо читать студентам, будет называться «Экономическая социология».
– Это было коллективное решение?
– Коллективное, наша кафедра решила.
– А откуда взялось это название?
– Да ниоткуда. Сами придумали, и всё. Я не думаю, чтобы был какой-то особенный источник. Конечно, мы с Р. В. Рыбкиной были руководителями, и можно было бы сказать, что это мы придумали, но главное не в этом. А вот после того, как мы это придумали, то стали размышлять над тем, что же это такое – экономическая социология. Стали смотреть в энциклопедиях определения всяких смежных наук: что такое физическая химия, химическая физика, биологическая физика и проч. И пришли к выводу, что хотя единой закономерности в определениях этих смежных наук не было, но преобладала такая тенденция, что существительное (физика, химия, биология), как правило, относится к методологии, а прилагательное (химическая, физическая и др.) – к сфере исследования.
– Имеется в виду объект исследования?
– Да, объект. И тогда нас это устроило: не социальная экономика, а экономическая социология, т. е. исследование экономики социологическими методами. Но на практике все мы, конечно, работали в таких сложившихся областях, как социология труда, социология миграции и других смежных сферах. И принципиальное значение придавали тому, что в схеме социального механизма очень важное место отводится хозяйственному механизму управления экономикой, который сегодня мы назвали бы системой экономических институтов. Речь шла о том, чтобы изучить функционирование этого механизма социологическими методами, понять, что в действительности за ним стоят люди (сейчас мы сказали бы «социальные акторы»), которые его используют совершенно разными методами, а иногда вообще не используют, обходят. Именно в этом мы видели суть экономической социологии.
И тогда мы стал и думать о программе курса. Итак, идея есть – будем читать экономическую социологию. А как мы ее будем читать, что она вообще из себя представляет? Здесь уже, конечно, возникла проблема какой-то системности, определения предмета экономической социологии. На эту тему мы с Рыбкиной написали статью, которая чрезвычайно возмутила Ельмеева, курировавшего специализацию по экономической социологии в Л ГУ. Он «разразился» ответной статьей в «Вестнике Ленинградского университета», где говорилось, что мы «украли» идею экономической социологии у Н. Смелсера и Р. Сведберга . Как можно украсть «идею науки», я не знаю. Кроме того, он утверждал, что эта ветвь науки жутко буржуазная, самая буржуазная из всех. Это надо было читать…
А мы потихонечку стали работать над этой темой так, как сами ее понимали, – экономическая деятельность, экономическое поведение, подходы к их изучению, и одновременно разыскивать все-таки по возможности какую-то западную литературу. Вначале «напали» на Р. Сведберга. Помнится, он писал в предисловии к своей книге по экономической социологии, что она в силу своей громоздкости и структурных недостатков напоминает кита, вытащенного на берег (она действительно, как мне кажется, была немного неуклюжей). Потом читали его более поздние работы, но все-таки наша экономическая социология рождалась не из западной, а в первую очередь исходя из внутренних нужд нашей советской науки и практики, она решала прагматические проблемы, которые перед нами стояли. Мы выпускали студентов-экономистов, и наша задача заключалась в том, чтобы за два последних года учебы привить им социологическое видение действительности. Лучше всего было это делать на материалах, которые относились к экономическим отношениям. Отсюда и появилась эта несколько амбициозная, а в действительности прагматическая ориентация. Мы стали читать экономическую социологию. В первый год – примерно пополам с Р.В.Рыбкиной.
– Это был 1985 год?
– Нет, раньше. Я в 1987 году уже уехала из Новосибирска, а на момент моего отъезда у нас уже была готова книга.
– «Социология экономической жизни»?
– Да. Вернее, монография была почти готова, но в виде научного отчета на 25 печатных листах. Потом мы стали его дорабатывать. Все, что опубликовано в книге, – это только первые три раздела. Еще три раздела остались неопубликованными. У меня они есть. Это и хозяйственный механизм (взгляд со стороны социологии), и экономическое поведение, и социальный механизм как обобщение предыдущих разделов. Но в начале 1988 года я уехала в Москву, чтобы создать ВЦИОМ, а Р.В. Рывкина осталась в Новосибирске. Она одновременно дорабатывала второй раздел нашей общей книги, посвященный экономической культуре, и подготавливала со своим коллективом другую книгу. Поэтому «доработка» растянулась на три года, и наша книга вместо 1988 года вышла в 1991 году, да и то только первая ее часть. На доработку и издание второй части у нас уже, как говорится, не хватило духа. И потому, конечно, эта книга, хотя в общем и неплохая, но неполная. Просто это воплощение половины общего замысла.
– О новосибирской экономико-социологической школе этого периода написано много. Как она возникла? Как Вы пришли в социологию?
– Надо сказать, что с момента организации Советской социологической ассоциации мы, конечно, сразу в нее вошли. Это было начало 1960-х. В 1966 году я была на первой социологической конференции в Ленинграде, выступила с докладом о миграции сельского населения, и меня без всяких моих просьб включили в делегацию, ехавшую на Всемирный социологический конгресс, что было большой и приятной неожиданностью. На конгрессе мне безумно понравилось. По сравнению с экономической наукой того времени, которая, на мой взгляд, совершенно заскорузла, погрязла в догмах, тут были такие интересные темы, в общем, очень здорово все это было. С этого момента я стала переключаться с экономической науки на экономическую социологию, хотя о существовании такой науки тогда и не знала.
– А как по поводу соратников? Кого Вы в России в середине и в конце 1980-х годов видели в качестве своих коллег, партнеров?
– В 1970-1980-е годы мы были в советской социологии «чужаками» – неким маргинальным течением. Потому что мы шли к социологии от экономики, а подавляющее большинство всех социологических центров были связаны с философией. Мы не то чтобы говорили на разных языках, но по сравнению с «философами» были несопоставимо больше «привязаны к земле», работая в своем экономическом институте. Поэтому нам были близки те центры или ученые, которые тоже шли в социологию от экономики. Прежде всего, это были пермский центр З.И. Файнбурга, уфимский центр Н.А. Айтова и др.
– А как складывались Ваши отношения с политической экономией и политэкономами того времени?
– Однажды Аганбегян пригласил меня на встречу, на которую он собрал новосибирских политэкономов. И он всем задал один вопрос: «Скажите, пожалуйста, какова, на ваш взгляд, самая актуальная проблема экономической теории?» Присутствовавшие политэкономы занимались самыми разными вопросами. Один говорил, что совершенно не выполняется закон стоимости, другой – о том, что не выполняется закон распределения по труду, третий – что не выполняется закон планомерного развития, и т. д.
– Знакомые вещи. А что же сказали Вы?
– Мне уже просто не о чем было говорить, потому что ответ был совершенно очевиден. Если не выполняется ни один из законов нашей политэкономии социализма, значит самая актуальная проблема – создать такую науку, которая отражала бы реальные закономерности экономической жизни. Аганбегян закрыл совещание и больше никогда не возвращался к этому вопросу. Поэтому какие могли быть связи с политической экономией, если вся она базировалась на должном, а не на сущем? А мы видели свою задачу в том, чтобы изучать сущее. Вы знаете, тогда существовала сильная установка (у меня она осталась до сих пор) на то, чтобы исследование приносило не только новое знание, но и какую-то социальную пользу. Хочется, чтобы что-то где-то, какое-то маленькое колесико чуть-чуть повернулось, что-то изменилось бы в лучшую сторону. Ну, а политэкономия того времени была чистой идеологией, просто задуриванием людей.
Естественно, в рамках экономической науки проводились серьезные исследования. «ЭКО», например, был очень живым журналом, который уделял внимание и социальным проблемам, и экономической сфере. Он прочно стоял на земле. Поэтому статьи теоретического плана в «ЭКО», конечно, были для нас очень интересными. Но все-таки, в основном это тоже был прагматический журнал, который скорее говорил о том, что происходит реально. В этом смысле он был очень полезен и любим публикой.
– Раз мы перешли к журналам и книгам, не могли бы мы вернуться в наше время. Было бы интересно спросить у Вас: какие статьи или книги в последние годы (два, три, четыре) обратит на себя Ваше внимание, показались наиболее интересными? И которые имеют отношение к экономической социологии.
– Сейчас существует широкий круг современной социологической литературы, в том числе социально-экономической. Что из нее можно и нужно отнести именно к экономической социологии, я не очень хорошо себе представляю, т. е. я недостаточно ясно представляю ядро этой науки, ее опознавательные знаки, которые сразу говорят: о, это точно экономическая социология. А что меня больше всего интересует в этой области, так, я бы сказала, – это институциональная экономика. Вот это мне наиболее интересно. И мне кажется, что таких исследований, которые схватывают социальную суть происходящего в экономике, причем глубоко социальных по самой своей постановке, в чисто социологической литературе очень немного. Я не скажу, что читаю всё выходящее в этой области, но мне, например, очень интересна была книга «Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ)» под редакцией Р.М. Нуреева.
– Это сборник работ его виртуальной мастерской?
– Да, мастерской «Поиск эффективных институтов для России XXI века». По-моему, это очень удачный опыт создания дееспособного творческого коллектива. Книга описывает субъектов экономической деятельности – людей, организации (фирмы), семьи, преодолевая ограниченность, связанную с представлением об «экономическом человеке».
– Да, и это очень приятно. Тесное сотрудничество социологов с институциональными экономистами оказалось очень плодотворным. Из других работ мне, помнится, страшно понравился доклад Г.Б. Клейнера на Отделении экономики РАН – о социологии организации и социальном механизме функционирования предприятия. У меня было такое ощущение, что применительно к уровню организации он говорит о самом главном. Выделяются основные акторы: администрация, профсоюзы, работники; анализируются связи между ними, их взаимодействие. Фактически он говорит как социолог, экономический социолог. И вообще, институциональное направление экономики, по-моему, неотделимо от экономической социологии. Взять хотя бы книгу Ю.В. Латова «Экономика вне закона», – это экономическая наука или социология? Где-то граница просто теряется. У В.Л. Тамбовцева тоже есть интересные для меня идеи. Но вот такого интереса, что как будто «прибор зашкаливает», – нет. А вот когда слушала доклад Клейнера – зашкаливало.
– А среди социологов? За два-четыре последних года. Статьи, книги какие-нибудь. Чтобы зашкаливало. Или близко к тому?
– Ну, на первом месте, бесспорно, Ваши работы; тут, по-моему, не может быть сомнений. Ваша книга «Формирование новых российских рынков…» очень серьезна и по-настоящему интересна. Кстати, тщательно изучаемое Вами взаимодействие разных групп социальных акторов в экономике особенно мне интересно в связи с тем, что оно непосредственно «работает» на социальный механизм трансформации. Из других книг сильное впечатление произвела «Социология свободы» М. Шабановой, – тоже в каком-то смысле экономическая социология, но вместе с тем ее проблематика шире. Вообще монодисциплинарные рамки для многих исследований слишком узки. Читаю статьи Е. Балабановой, А. Темницкого, Ю. Плюснина. Это написано хорошо, интересно, профессионально. Экономическая социология набирает силу, но уровень ее развития более или менее ровный, особых открытий не видно. Не знаю, может быть, потому на институциональной экономике меня «зашкаливает», что я там меньше знаю, многое мне как бы в новинку. Из социологических работ очень понравилась статья «Вещевой рынок как социальный институт». По-моему, в последнем номере журнала «Общественные науки и современность» за 1999 год. Она основана на включенном наблюдении, автор на вещевом рынке шесть лет проработал. И теоретический уровень очень высокий: иностранные авторы только «отскакивают от зубов». Я бы сказала даже, что перебор в этом отношении. Такое впечатление, что автор специально старался показать, что он не просто продавец, а квалифицированный социолог. Но безумно интересный анализ вещевого рынка «изнутри»: там и все роли, и функции, и как это все замечательно расписано. Тезаурус приложен, ставится вопрос о специфическом языке вещевого рынка, причем предварительный анализ показывает, что корни этого языка идут из «фени». Все это, мне кажется, было явной находкой. Побольше бы таких исследований. Интересна и фундаментальная книга «Неформальная экономика. Россия и мир» под редакцией Т. Шанина и с Вашим участием. Это действительно крупный вклад в экономическую социологию. На хорошем уровне работают новосибирцы – Т. Богомолова, В. Тапилина, 3. Калугина и др. Но, мне кажется, такого, что меня сильно поразило бы, нет… может быть, я просто сейчас не могу вспомнить. Есть действительно очень хорошие работы, но они на относительно ровном уровне.
– Ничего особо сногсшибательного нет?..
– Да, такого, чтобы… Вот этот «Вещевой рынок» поразил меня потому, что я такого просто не представляла. Там ведь все социальные отношения расписаны. Интересно, что те, кого народ зовет «челноками», сами себя называют предпринимателями, а своих продавцов – рабочими. У них институционализированные отношения с милицией, с администрацией рынка. Описаны отношения администрации и милиции между собой, роль старост, ресурсы, которыми располагает каждая из этих сторон, – словом, весь социальный механизм функционирования этого института. Очень понравилась мне эта работа. Вообще, надо сказать, что на самом деле довольно много интересных исследований. Я никак не могу согласиться с тем, что социология погибла или погибает, потому что буквально любой номер журнала раскрываешь и видишь в нем что-то любопытное.
– Я с этим совершенно согласен. А сейчас заключительный вопрос: какие направления и темы исследований Вы считаете сейчас наиболее важными, интересными на будущее? Вот институциональная экономика уже была названа. Возможно, есть какие-то еще?
– Именно по экономической социологии?
– Или близко к ней.
– Мне кажется, что большим недостатком нашей общественной науки, внутренне присущим ей недостатком, является то, что в своих конструктивных построениях и в поисках путей выхода из той ситуации, в которой находится страна, по-прежнему недооценивается субъектный аспект. Не то чтобы он совершенно игнорировался, но во многом как бы упускается. Любой экономический или социологический доклад обязательно заканчивается тем, что развитие идет не в ту сторону, и чтобы исправить положение, надо сделать то-то и то-то. Обычно я спрашиваю: а какие социальные силы Вы видите, которые могли бы это осуществить? Четкого ответа нет практически никогда, зато иногда слышишь обиженный ответ: «Ну, знаете ли, если так ставить вопрос, то вообще ничего не будет». Иными словами, ответа нет.
Мне кажется, что проблема реалистического и прагматического изучения расстановки сил в обществе, их интересов и их отношений друг с другом, наличия каких-то социальных коалиций, солидарностей очень важна. Если мы говорим о судьбах общества, то экономика – это важная сфера, может быть, в чем-то решающая, но политика все-таки у нас доминирует даже над экономикой, а это – борьба социальных сил, движимых разными интересами. И я не вижу попыток ответа на свой вопрос. Социальную структуру общества изучают в основном как-то описательно, скорее со статусных, чем с деятельностных позиций. Опять-таки, если взять массы, массовые группы, они для нас во многом остаются своего рода черным ящиком, потому что молчат. Но сколько они будут терпеть и молчать? Они что, вообще, как Некрасов говорил, создали песню и навеки почили? Или на самом деле что-то варится там внутри и может вылиться в совершенно неожиданной форме? Ответа на эти вопросы пока не удается найти, хотя Ю.А. Левада и его соратники делают в этом направлении много. У меня есть много книг про прогнозы будущего России: и какое ужасное будущее ее ожидает, и оптимистические сценарии, и рецепты, как ее спасти. Все Россия, Россия, Россия. Но кто и как все это осуществит? Может быть, бюрократия? Или олигархи? Прекраснодушных проектов сколько хочешь можно придумать, а собственно говоря, кто будет их исполнять и почему, под влиянием каких интересов?
Вот последняя передача «Куклы» (я их не смотрела уже тысячу лет, а тут решила посмотреть). Там Путин представлен в образе Бэтмэна. Он видит, что не решается ни одна проблема (а он еще пока не Бэтмэн, просто сидит в его костюме). И он в отчаянии – все горит, рушится, какие-то банды появляются здесь и там. И он берет своего слугу, в роли которого Волошин, и едет всех спасать, едет по горячим точкам. Приезжает на нефтяной завод, а там все сгорело. Хочет спасти какого-то человека, тоже не удается. Короче говоря, везде он опаздывает, ничего у него не получается, разорваться он не может, возвращается грустный, усталый и говорит: «Я хотел так много сделать, но ничего у меня не вышло». А ему отвечают: «Ну, почему, наоборот, очень даже много у Вас вышло». Включают телевизор, а там показывают, что этот самый Бэтмэн сегодня сжег нефтяной завод, всех убил и т. д. И он оказался во всем виноват.
Шутка шуткой, а ведь на самом-то деле так оно и есть! Сколько на него, на президента вешают сейчас. Например, про Олимпиаду, почему он не выступил? Что это за такое общество, которое все вешает на одного человека? Никто ничего не хочет делать, а во всем виноват один. Ведь ясно же, что он не может все и всех спасти. А кто может? И что может каждый из нас? И как? Вот эти вопросы, мне кажется, требуют ответа. Я все-таки убеждена, что не один человек и даже не одна элита все решает, что само общество решает свою собственную судьбу. Но здесь уже начинаются проблемы, связанные со средним слоем, с гражданским обществом. Ну как тут удержаться в рамках экономической социологии? Экономика и политика настолько тесно срослись в реальной нашей жизни, что выделить предмет собственно экономической социологии бывает трудно. Но экономсоциологи, как мне кажется, вносят достаточно серьезный вклад в развитие общественной науки в России.
Выборочная библиография
Заславская Т.И. Распределение по труду в колхозах. М.: Экономика, 1966.
Социально-экономическое развитие сибирского села / отв. ред. Т.И. Заславская, З.В. Куприянова. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1987.
Методология и методика системного изучения советской деревни / отв. ред. Т.И. Заславская, Р.В. Рывкина. Новосибирск: Наука, 1980.
Zaslavskaya Т.А. Voice of Reforms. Essays of Tatiana Zaslavskaya. N.Y.; L.: M.E. Sharpe: Armonk, 1989.
Zaslavskaya T. The Second Socialist Revolution. An Alternative Soviet Strategy / foreword by T. Shanin. L.: Tauris & Co Ltd. Publishers, 1990.
Экономическая социология и перестройка / под общ. ред. Т.И. Заславской, РВ. Рыбкиной. М.: Прогресс, 1989.
Заславская Т. И., Рывки на Р.В. Социология экономической жизни. Очерки теории. Новосибирск: Наука, 1991.
Заславская Т.И. Российское общество на социальном изломе. Взгляд изнутри. М.: ВЦИОМ: Московская высшая школа социальных и экономических наук, 1997.
Социальная траектория реформируемой России: исследования Новосибирской экономико-социологической школы / отв. ред. Т.И. Заславская, З.И. Калугина. Новосибирск: Наука. Сиб. предприятие РАН, 1999.
Заславская Т.И. Социетальная трансформация российского общества: деятельностно-структурная концепция. М.: Дело, 2002.
Заславская Т.И. Современное российское общество: социальный механизм трансформации. М.: Дело, 2004.
Заславская Т.И. Избранные произведения: в 3 т. М..
Т.И.Заславская
СОВРЕМЕННОЕ РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО
Социальный механизм трансформацииХорошие книги в России издаются, как правило, небольшими тиражами. Так что их не знают не только многие студенты, но и аспиранты, а уж про политиков и депутатов и речи нет. Да и редкому рядовому избирателю повезет.
Книга Т.И.Заславской "Современное российское общество. Социальный механизм трансформации" была издана издательством "Дело" в Москве в 2004 году тиражом 2 000 экз.
Кто такая Татьяна Ивановна Заславская? Один из крупнейших российских социологов. Настоящий ученый. Первые ее работы появились в печати в годы перестройки, она занималась и социологией, и осмыслением того, что "показывает" социология. Выводы, к которым она пришла не слишком оптимистичны. Но зато очень похожи на правду. Не всем понравятся.
Книга, главы из которой мы представляем, написана почти десяток лет назад. Конечно, в ней не оказались непосредственных упоминаний о таких явлениях как отмена выборов губернаторов, создание госкорпораций или национальные проекты. Да и история с передачей президентской власти "преемнику" не отражена. Нет и характеристик конкретных партий. Зато есть наброски групп политических интересов и тенденций развития страны. И чтобы не затягивать - начните с предисловия, после которого будут тексты нескольких глав.
Разумеется, в тексте попадаются термины - придется уточнять самостоятельно. Слово "акторы" - это не опечатка, это обозначение субъектов политической жизни, действующих лиц. "Трансформация" - это постепенный переход из одного состояния в другое. А кто такие "граждане", надеемся, вы знаете по себе.
ПРЕДИСЛОВИЕ
В основе этой книги лежит курс лекций "Посткоммунистический трансформационный процесс в России: сущность, субъекты и механизмы", читавшийся автором в течение семи лет слушателям независимого российско-британского университета Московской высшей школы социальных и экономических наук. Цель курса заключалась в попытке сформировать целостное представление о современном трансформационном процессе в России, его механизмах, движущих силах, факторах, ограничениях, возможных и наиболее вероятных перспективах. Опираясь на данные современной социологии с необходимыми экскурсами в экономику, политологию, историю и другие науки, ставилась задача выработать у слушателей ясное понимание социального смысла событий, начавшихся во второй половине 1980-х годов и продолжающихся до сих пор, их причин, вероятных последствий и перспектив.
Можно назвать, по крайней мере, две причины, в силу которых изучение механизмов социальных процессов становится одним из наиболее актуальных направлений современных социальных исследований. Первая состоит в том, что именно через познание строения и принципов действия социальных механизмов трансформации можно понять и научно обосновать, в какую сторону движется и может двигаться общество. В частности, какой тип рынка и демократии возможен и наиболее вероятен в трансформирующейся России.
Сегодня можно констатировать, что общее направление социетального преобразования России определилось окончательно - возвращение к абсолютному господству государственной собственности, централизованному распределению ресурсов, конституционной власти одной партии и другим элементам посттоталитаризма уже невозможно. Альтернатива - план или рынок - утратила смысл. "Сегодня на первый план выдвигается вопрос о том, какой тип рыночных отношений утвердится в стране: "дикий" (азиатский, южноамериканский, европейский начала XIX в.) или "цивилизованный", современный, и о том, насколько реально демократичным будет политический строй, насколько будут сохраняться диктаторские, деспотичные, авторитарные, холопские традиции..."".
1 Левада Ю.А. Рамки и варианты исторического выбора: несколько соображений о ходе российских трансформаций // Экономические и социальные перемены в России. Мониторинг общественного мнения. 2003. № КС. 9.
Ведь в современном мире существуют десятки капиталистических обществ, резко отличающихся друг от друга. Среди стран с рыночной экономикой есть и успешные (напр., США, Англия, Франция, Япония), но есть и такие, в которых она не дает бесспорных результатов (Индия, Марокко, Нигерия). А в некоторых странах с рыночной экономикой (Италия, Испания, Бразилия) еще несколько десятилетий назад трудно было различить нарождающийся бум. И россиянам не безразлично, будут ли их дети и внуки жить в условиях цивилизованного, социально ориентированного, правового и демократического капитализма или, напротив, капитализма государственного, монополистического, коррумпированного и почти бандитского. По мнению многих ученых, развитие страны пока идет, скорее, по второму пути, хотя момент для перевода трансформационных процессов в более желательное русло еще не упущен. Вопрос в том, какой социальный субъект в состоянии "перевести стрелку" на нужное направление.
Первым напрашивается ответ - Правительство. В самом деле, кому, как не ему, следовало бы разработать целостную программу реформ, предусмотреть социальные и иные сложности ее реализации, обезвредить вероятные силы сопротивления и конструктивно преобразовать базовые институты общества? Теоретически это верно, но на практике любое правительство действует не в безвоздушном пространстве, а в поле напряженных политических сил, каждая из которых борется за свой интерес. Не случайно мировая практика свидетельствует, что самые решительные шаги реформаторов чаще всего приводят не к тем результатам, которые планировались, а порой даже к противоположным. Ибо процесс, об управлении которым идет речь в нашем случае, чрезвычайно сложен, в нем слишком много действующих лиц и групп, наделенных собственной волей и разными интересами.
Но если федеральное Правительство является не только не единственной, но и не главной силой, ответственной за итоги трансформации общества, то какова роль других действующих лиц и в каких отношениях друг с другом они находятся? Иными словами, какой внутренний механизм регулирует процесс социальной трансформации нашего общества? Без ответа на этот вопрос невозможно понять, в какую сторону оно будет дальше двигаться, и во что, скорее всего, выльются итоги его трансформации: как в общественном устройстве страны будут соотноситься, с одной стороны, рыночное, демократическое и правовое, а с другой - централизованно-распределительное, авторитарно-бюрократическое и не правовое начала.
Вторая причина, актуализирующая исследование социального механизма трансформационного процесса, связана с тем, что он охватывает все уровни общественной вертикали: общенациональный, региональный, локальный, групповой, индивидуальный. При этом по мере спуска на нижние "этажи" подконтрольность этих процессов центральной власти неизбежно снижается. Возникают несогласованности и расхождения в понимании конкретных вопросов. Установки властного центра нередко наталкиваются на прямое противодействие региональных и местных общностей и элит, равно как на сопротивление организаций и граждан. Свидетельством этому может служить исключительное многообразие общественных ситуаций, сложившихся в разных регионах страны, в том числе непосредственно соседствующих друг с другом (сравним, например, Ставропольский край и Чечню, Астраханскую область и Калмыкию, Свердловскую и Челябинскую области и др.). Другой пример - повсеместная пробуксовка либеральных реформ на селе. Большинство колхозов и совхозов, формально преобразованных в коммерческие АО, фактически таковыми не стали. Часть из них остается теми же колхозами, другая часть разрушена и разграблена, а фермерские хозяйства, на образование которых рассчитывали либеральные реформаторы, не получили сколько-нибудь заметного развития. Все это затрудняет общественные преобразования, осложняет контроль и прогнозирование их результатов. Для того чтобы лучше справляться с этими трудностями, очень важно иметь адекватное представление об объективных механизмах трансформационных процессов, функционирующих независимо от воли отдельных лиц.
Таким образом, познание социального механизма трансформации общества актуально как в научном, так и в практическом отношении; с точки зрения как настоящего, так и будущего (ближайшего и отдаленного); в связи с выбором стратегии и тактики преобразований. Но что представляет собой такой механизм?
Под социальным механизмом трансформационного процесса понимается устойчивая система взаимодействий социальных акторов разных типов и уровней, способствующая фундаментальному изменению общественного устройства. Взаимодействия, формирующие эту систему, регулируются, с одной стороны, базовыми институтами общества, а с другой - социальным статусом и культурными особенностями акторов -
индивидов и групп.
Общенаучное место предмета этой книги определяется "пересечением" таких дисциплин, как россиеведение и теория посткоммунистических трансформаций. По существу, это введение в область исследований социетальной трансформации посткоммунистических обществ. Предлагаемый курс имеет не только научное, но и важное мировоззренческое, гражданское значение. Дело в том, что Россия, как и другие постсоветские страны, нуждается в развитии гражданского общества, структуры которого могли бы взять на себя значительную часть социально-инновационной деятельности, ныне выполняемой исключительно государством. Но становление гражданского общества предполагает превращение все большей части россиян из пассивных подданных государства в свободных, сознательных и активных граждан, ясно понимающих свои интересы, знающих свои права и возможности и способных быть самостоятельными акторами общественных процессов. Средняя и, особенно, высшая школа обязаны формировать таких граждан. Поэтому курс, посвященный теории и практике посткоммунистических трансформационных процессов, следовало бы читать в каждом гуманитарном и техническом вузе. Пока же он читается лишь в российско-британском университете - Московская высшая школа социальных и экономических наук (с 1996 г.), Академическом университете РАН (с 1999 г.), Государственном университете - Высшая школа экономики (с 2000 г.), а также на социологическом факультете Харьковского национального университета (с 2001 г.). Слабое распространение этого курса в значительной степени объясняется недостаточным развитием этой области науки.
О ходе и результатах социальных преобразований, происходящих в России и странах Центральной и Восточной Европы, собран огромный фактический материал. Но знания в этой области пока фрагментарны. Преобладает анализ отдельных сторон, аспектов, явлений новой реальности. Попытки формирования более или менее целостных парадигм, обшей картины исследуемых процессов встречаются несравненно реже, хотя работа в этом направлении идет.
Данное пособие представляет собой попытку конструирования целостной картины трансформации российского общества в контексте, с одной стороны, российской истории, а с другой - глобальных процессов конца XX - начала XXI века. В книге раскрывается строение и принцип функционирования общего социального механизма трансформации посткоммунистических обществ, показываются возможности использования этого понятия как методологического средства изучения трансформации конкретных общественных институтов.
В рамках этой задачи развивается представление о посткоммунистической трансформации как процессе постепенного, относительно мирного, но в то же время радикального изменения социальной природы, или социетального типа общества. Социетальная трансформация российского общества представляется как результат взаимодействия движущих сил, порождаемых, прежде всего, самим преобразующимся обществом; как равнодействующая активности социальных групп, слоев, классов, общественных движений, солидарностей, различающихся экономическими, политическими и социокультурными характеристиками, интересами, статусными и иными ресурсами. Раскрываются конкретное содержание и структура социально-инновационной активности этих субъектов.
Важное место в развиваемой концепции занимает понятие трансформационная структура посткоммунистических обществ. Оно отражает расстановку социальных сил, взаимодействие (сотрудничество, конкуренция, борьба) которых определяет направление и конечные результаты общественных перемен. Выявляются природа, функции и социальные механизмы взаимодействия в трансформационном процессе микроакторов (индивидов, семей, малых групп), мезоакторов (организаций, предприятий, органов муниципальной власти) и макроакторов (федеральных и региональных органов власти, партий, движений, крупных корпораций и холдингов, общественных классов и слоев). Исследуется структура социально-политических сил России, анализируется их социальный состав, степень внутренней сплоченности и глубины проникновения в общество, социокультурные качества и важнейшие формы активности.
Изучение этого курса будет способствовать расширению общественно-политического горизонта слушателей и читателей, активизации их гражданских качеств, формированию у них целостного представления о природе, структуре и механизмах реализации того исторического процесса, участниками которого они являются, выработке навыков использования полученных знаний для самостоятельного анализа текущих событий.
Проведение исследований, положенных в основу этой книги, стало возможным благодаря грантам Фонда Кетрин и Джона Мак-Артуров и Российского гуманитарного научного фонда. Собственно же написание данного учебного пособия финансировалось Национальным фондом подготовки кадров. Всем этим фондам, Московской высшей школе социальных и экономических наук, в рамках которой выполнялась эта работа, и ее ректору профессору Теодору Шанину я выражаю искреннюю благодарность.
Огромную роль в формировании излагаемой в этой книге концепции сыграли международные симпозиумы "Куда идет Россия?..", с 1993 г. ежегодно проводившиеся Междисциплинарным академическим центром социальных наук (Интерцентром). Творческие идеи, мнения, выводы многих десятков видных ученых - социологов, экономистов, историков, политологов, исследователей культуры оказали поистине неоценимую помощь в моей работе. Десять томов трудов симпозиума можно с полным основанием рассматривать как интереснейшую "хрестоматию" к данной книге. Пользуюсь случаем сердечно поблагодарить коллег, постоянно участвовавших в этой большой коллективной работе, за обилие высказанных ими идей, придавших симпозиуму яркий творческий характер.
Я искренне благодарна студентам Московской школы, которые терпеливо слушали этот курс, когда он только рождался и имел массу недостатков. Активное и критическое обсуждение ряда сложных проблем на студенческих семинарах было одним из важных источников совершенствования логики и содержания лекций.
Самую же неоценимую помощь в подготовке данного пособия мне оказала проф. М.А. Шабанова, читающая аналогичный курс в Государственном университете - Высшая школа экономики. В предлагаемой книге вряд ли есть хоть одна страница, которая не была бы с нею обсуждена, нередко не раз. Ей принадлежит так много высказанных здесь идей, что, по большому счету, ее следовало бы считать моим соавтором.
Т.Заславская
Книга состоит из пяти разделов:
1. Российское общество как предмет трансформации
2. Трансформационный процесс в России: сущность, направления и результаты
3. Социальный механизм трансформации советского общества
4. Трансформационная структура общества: вертикальная проекция
5. Трансформационная структура общества: горизонтальная проекция.
Мы приводим тексты 14-18 глав из пятого раздела.