Почему к 2035 году будут востребованы не профессии, а навыки, как российским инженерам пробиться на международный рынок, каких студентов должен готовить современный университет и зачем ректору переодеваться в Дарта Вейдера, рассказал сайт доктор технических наук, профессор, ректор Университета ИТМО Владимир Васильев.

Университет ИТМО курирует профиль «Наносистемы и наноинженерия» Олимпиады НТИ. Вы можете спрогнозировать, чем участники профиля будут заниматься к 2035 году?

Стоит отметить, что мы курируем профиль «Наносистемы и наноинженерия» Олимпиады НТИ совместно с Московским государственным университетом, так как в данном профиле тесно переплетаются физика и химия. За химический блок отвечает МГУ, а мы подходим с точки зрения физики.

Сейчас сложно сказать о конкретных вещах, которыми будут заниматься участники данного профиля в 2035 году, но можно попытаться обозначить те области, которые, на мой взгляд, будут наиболее интересны и где разработки в сфере наноинженерии будут широко востребованы.

Прежде всего, это информационные технологии - создание квантовых компьютеров, квантовых симуляторов, устройств для реализации систем квантовых коммуникаций.

Вторая область связана с биологией и медициной. Это различные нанодатчики и наноинструменты, с помощью которых можно определять, диагностировать те или иные элементы в биологическом мире и в человеческом организме, а также инновационные инструменты для профилактики и лечения тяжелых заболеваний, позволяющие вмешаться в ту или иную нестандартную ситуацию и выправить на наноуровне сбои в организме.

Третья область, в которой также будут активно использоваться достижения нанотехнологий и наноинженерии, - это фармацевтика. Здесь речь идет не только о создании новых, более эффективных молекул лекарственных веществ, но и о конструировании специальных матриц для таргетированной доставки лекарств, которые будут одновременно и диагностировать болезнь, и лечить ее путем адресной доставки препарата и направленного воздействия на пораженные органы, ткани, кровеносные сосуды. Такой подход, при котором фармацевтический препарат выполняет функции и средства диагностики, и терапевтического агента, называется тераностикой.

Кроме того, разработки в сфере наноинженерии, безусловно, будут востребованы в области создания новых материалов для технических решений, использования в быту и так далее.

- Какие профессии будут востребованы к 2035 году?

Я думаю, что в 2035 году будут популярны те профессии, которых сегодня нет. Поэтому сейчас, пожалуй, нужно говорить о компетенциях , которые будут востребованы.

Уже очевидно, что к тому моменту широкое развитие получат технологии искусственного интеллекта, роботизация. Значительную часть рутинной работы на производстве и в сфере услуг, в которой сегодня задействовано много людей, может и должен взять на себя искусственный интеллект.

Соответственно, будут востребованы специалисты, деятельность которых связана с созданием и использованием киберфизических систем, обеспечением безопасности данных систем, интеграции их с человеком; с робототехникой и искусственным интеллектом. При этом компетенции данных специалистов будут смещаться из логической, детерминированной области в эвристическую - ту, где во главе угла будет творчество, а поддерживать его будут технологии. Как это будет называться и где стыковаться, пока тяжело сказать, но акценты, думаю, все-таки будут смещаться непосредственно на человека, на его развитие. Конкретные профессии сейчас назвать сложно. Однако совершенно ясно, что нет ни одной профессии из ныне существующих, которые войдут в десятку наиболее востребованных в 2035 году.

Университет ИТМО участвовал в разработке программы «Цифровая экономика». В связи с этим вопрос: какое место через некоторое время смогут занять победители Олимпиады НТИ в цифровой экономике?

На мой взгляд, победители Олимпиады хорошо вписываются в развивающиеся сквозные технологии - это тот же самый искусственный интеллект, большие данные, информационная безопасность, квантовые технологии. Сквозные технологии пронизывают все рынки НТИ. Это и AutoNet, и MariNet, и NeuroNet, и другие. Как вы знаете, в сфере IT продукты и технологии живут совсем недолго, от одного до трех лет. Поэтому важно, чтобы ребята обладали способностью к быстрым изменениям, гибкостью, умели подстраиваться. Я уверен, что и предприятия, и научно-исследовательские организации, и университеты в будущем с радостью примут сегодняшних победителей Олимпиады.

- Что нужно российскому инженеру или инженерной команде, чтобы быть востребованным на глобальном рынке?

Помимо профессиональных, а также надпредметных компетенций (то, что называется soft skills ), необходимо развивать постановку критического, рационального, системного мышления. Инженер должен не просто видеть решение конкретной задачи, но и уметь предсказывать, как это повлияет на окружающую среду, на человека, на другие технические системы и так далее. Необходим именно системный подход, новое мышление. При принятии того или иного технического решения специалист должен все время задавать себе вопрос: «Что за этим последует?»

Ведь инженер внедряет в конкретные технические изделия, в ту или иную технологию или конструкцию то, что сделано учеными, - результаты фундаментальных или прикладных исследований. Для того чтобы все это использовать и, что называется, не навредить, а получить положительный эффект, надо понимать, какие изменения повлечет за собой твое решение и как они будут связаны с другими областями. У Брэдбери в рассказе «И грянул гром» описан «эффект бабочки»: одна мелкая деталь может повлиять на то, что будет происходить в целом мире. Для инженера тоже крайне важно это понимать.

Университет ИТМО присоединился к платформе дистанционного обучения edX. Как вы думаете, какое место дистанционные форматы обучения займут, скажем, в том же 2035 году? Зачем нужен университет, если есть Интернет?

Во-первых, безусловно, дистанционное обучение и дистанционные технологии будут развиваться, и нет сомнений, что все больше и больше людей, особенно тех, кто решит переобучиться или повысить свою квалификацию, будет использовать дистанционное обучение.

Во-вторых, по понятным причинам, и мы все это знаем, высшая школа по качеству географически распределена неравномерно. Не только в России, а по всему миру. Поэтому для того, чтобы чуть-чуть выровнять уровень подготовки, важно, чтобы люди, которые не имеют возможности очно обучаться в тех или иных университетах, могли получить недостающие модули, компетенции, знания у лучших команд и преподавателей, географически удаленных от них. Это актуально и для России, потому что ни для кого не секрет, что и уровень преподавания, и уровень проведения научных исследований в нашей стране различается от региона к региону.

Разумеется, у нас есть признанные научные школы и великолепные преподаватели, поэтому так важно давать доступ к лучшим практикам с помощью дистанционных форматов. Особенно в условиях стремительно развивающихся технологий и общества в целом. Мы говорим о концепции «Образование через всю жизнь». Сегодня это наша реальность. Необходимо постоянно получать дополнительные знания и навыки, которые можно изучать модулями и сразу же использовать на практике. И эта роль дистанционного обучения будет повышаться.

А университет нужен потому, что он дает фундаментальную подготовку, фундаментальное образование и навыки очной совместной работы face-to-face , решения проблемы в команде. Кроме того, высшая школа закладывает не только фундаментальную базу, но и особое мышление. Поэтому от университета никуда не деться. Другой вопрос в том, что с развитием искусственного интеллекта и роботизации университет будет меняться. Например, будут появляться интернет-помощники с искусственным интеллектом вроде бота: тьютор-бот, бот-преподаватель. Но фундаментальность можно дать только при очной работе. И несмотря на то, что мы сами активно принимаем участие в разработке дистанционных курсов, университет будет необходим.

В будущем дистанционный формат обучения будет предполагать не просто использование онлайн-общения, но и удаленное использование лабораторий. Некоторые ответы на вопросы будут идти не от конкретного преподавателя, а от электронного тьютора-бота. Что касается места, которое займут удаленные форматы, если мы говорим о сочетании очного и дистанционного обучения, то здесь все зависит от формы обучения. Если это дополнительная, а не основная образовательная программа, дистанционные компоненты могут составлять до 100%. Если мы говорим об основной программе, которая дает фундаментальные знания, постановку мышления, то, по моей оценке, в этом случае дистанционные курсы будут использоваться не более чем в 50% случаев. Остальные 50% материала студенты должны будут проходить в очном режиме.

- Каким должен быть современный университет?

Во-первых, современный университет, в котором готовят людей для будущего, должен работать с опережением, а значит, понимать, предсказывать, желательно лет на десять вперед, что будет происходить с обществом, с окружающим миром и технологиями, и выбирать те направления подготовки, которые будут востребованы на горизонте не менее десяти лет.

Более того, сам университет должен стать зеркалом преобразований, которые происходят в мире. Так, мы понимаем, что информационные технологии коренным образом меняют нашу жизнь, они меняют и подход к высшему образованию, и от этого никуда не деться. Наш физический, реальный мир все теснее становится связан с виртуальным. Такое сочетание, баланс между реальностью и виртуальностью, должно быть представлено и в современном университете.

Во-вторых, понятно, что ни один университет не может быть «всеядным», одинаково компетентным во всех сферах: гуманитарной, творческой, технической, естественнонаучной. Вуз должен выбрать конкретную фокусировку, на которой он сосредоточит все свое внимание и ресурсы: кадровый потенциал, учебно-лабораторную базу и так далее. Для того чтобы это сделать, нужна программа университета, общее видение, которое создает коллектив вуза. Чтобы создать такую программу, важно иметь видение 10-летнего и даже 20-летнего образа вуза. А для этого нужно четко осознавать миссию университета, стратегию, цели и задачи, которые перед ним стоят.

Этим современный университет и должен отличаться - умением предсказывать будущее, реагировать на те изменения, которые происходят, определять свое место в данных процессах, то, какие он решает задачи, работает на глобальном рынке или же решает задачи какой-то отрасли, сегмента рынка, локального социума. Это все относится к миссии университета, стратегическим целям и программе. И если все это определено, тогда становится понятно, какими ресурсами нужно его обеспечивать для выполнения данных задач: кадровыми, финансовыми, временными, материальной базой, или же нужно корректировать миссию, стратегическую цель, программу. Вот что такое современный университет, он должен быть гибким, мобильным, но не терять из виду свое предназначение.

Также, безусловно, крайне важна интердисциплинарность, не мульти-, не меж-, а именно интер-. Это мы разложили мир на физику, химию, а природа, сама жизнь не раскладывается по отдельным составляющим, одно влияет на другое. Поэтому современный университет не должен давать «нарезку» по дисциплинам, он должен попытаться их объединить, основываясь на тех компетенциях, которыми он обладает. Примером интердисциплинарности могут служить трансляционные IT в различных предметных областях: в медицине, биологии и социологии. Это одна из дисциплин, в которой присутствует органичное взаимопроникновение компетенций, а не просто ситуация, когда встретились, например, социолог и врач. Это глубоко интегрированная работа специалистов разных областей.

Наконец, вуз не должен терять самоценность высшего образования. Мало готовить чистых «ремесленников», университет оставляет и должен оставлять за собой, в качестве своей миссии, развитие интеллектуального, творческого потенциала, который заложен в человеке.

- Команда Университета ИТМО в этом году в седьмой раз выиграла всемирный чемпионат по программированию АСМ ICPC. Какие победы или достижения ваших студентов вы считаете ключевыми?

Если говорить об АСМ ICPC, то, как всегда, конечно, лучше всего запоминается первая победа. Любая победа из этих семи важна, но особенно важна стабильность: она показывает уровень подготовки, свидетельствует о том, что мы задаем и держим определенную планку, если говорить о программировании.

Однако для меня ключевыми являются те победы и достижения студента, которые заставили его самого подняться вверх на ступеньку, две, а то и несколько, те, благодаря которым он нарастил и реализовал свой потенциал. И неважно, в какой области - в учебе, науке, спорте или творчестве. Любая победа над собой - это главное достижение, необязательно становиться чемпионом мира. Например, если студент создал свою компанию и занимается социальным предпринимательством, добровольчеством, помогая людям, он развивает свой потенциал, эмпатию, способность сопереживать окружающим и при этом занимается конкретным делом, это достижение. И если большинство наших студентов, я надеюсь, совершают такие, назовем их, микропобеды, значит, университет работает правильно, создает ту среду для реализации потенциала, в которой эти победы и достижения возможны. Ключевые достижения - это те достижения, которые направлены на развитие человека.

Университет ИТМО занимается акселерацией студенческих стартапов. Что нужно, чтобы развивать технологический стартап в России?

Первый компонент технический: студенческие технологические стартапы должны базироваться на новых знаниях, которые были получены в результате научно-исследовательской работы. Необязательно своей собственной, но студенту необходимо хорошо понимать ту область, в которой он или она собирается заниматься предпринимательством, если мы говорим именно о высокотехнологичном предпринимательстве.

Второе - нужно уметь адекватно оценивать возможность реализации своей идеи, и этому нужно обучать.

Третье - необходимо понимать запросы потребителя: нужен ли людям тот продукт, который ты выводишь на рынок, будет ли он востребован, есть ли у него свой покупатель.

Четвертое - устойчивость к неудачам. Этому также необходимо обучать. Если ты получил отрицательный результат, если по тем или иным причинам не получилось выйти на рынок, ничего страшного в этом нет. Это не значит, что все рухнуло и жизнь не удалась, все равно надо продолжать.

Описанное выше должна давать та среда, в которой работает студент, молодой технологический предприниматель. Инструментов достаточно много: это стартап-школы, стартап-акселераторы, бизнес-инкубаторы, различные коворкинги (в наше время их называли «курилками»). Все эти инструменты и форматы уже хорошо отработаны, но важно, чтобы все они также были взаимосвязаны.

Сейчас это уже должно стать общей системой, которая должна носить локализованный для России характер. Нужно создать среду, которая позволит студенческому технологическому предпринимательству расти. При таких условиях молодежь - те, кто имеет предпринимательскую жилку, - сможет реализовать себя и начать собственное дело. Таких людей, как известно, не очень много, так же, как и ученых, но тем не менее подобная среда должна быть сформирована, именно локальная среда. Просто перенести в российские реалии тот или иной опыт, который существует, например, в Калифорнии, Сингапуре и даже в близлежащей Финляндии, не получится: разная ментальность, организация инновационного процесса, механизмы и объемы финансирования, отношение к инновациям и так далее.

При этом для России необходимо, чтобы среда для развития подобных студенческих инициатив развивалась именно на базе университетов. Если вспомнить опыт Калифорнии, например, то там ни один университет не создает такую среду, так как рядом находится Силиконовая долина, и крупнейшие компании проводят там свои акселерационные, инкубационные программы. Поэтому Стэнфордскому университету не обязательно создавать полноценную экосистему для развития инноваций. В нашей стране ситуация другая. Создание инкубатора в отрыве от университета, от той подпитки, которую он дает, в России, на мой взгляд, невозможно. Должна быть выстроена целая цепочка инструментов, должна быть возможность создать свою траекторию развития под каждый технологический стартап. Я глубоко убежден, что в России за это должен отвечать университет как организатор, как некое ядро этого кластера. Но это не означает, что государство и бизнес должны оставаться в стороне - без их помощи не обойтись.

- Что, кроме результатов ЕГЭ, нужно принимать во внимание, зачисляя абитуриента в вуз?

ЕГЭ - это решение стандартных задач, он показывает минимальный уровень подготовки. И мы часто видим, что многие творческие люди, которые «горят» чем-то, генерят идеи и смотрят вперед, не очень хорошо сдают экзамен: они не могут или не хотят решать обычные задачи, а ставят перед собой нестандартные. С такими людьми работать тяжелее, но интереснее. Этих ребят нельзя терять, и для этого существуют различные конкурсы, олимпиады, творческие задания. Всегда можно найти вариант. В этом году у нас был абитуриент из Мончегорска: по ЕГЭ он не проходил к нам на бюджет, переволновался на экзамене по математике и недобрал баллов. Но мы узнали, что он нашел серьезную уязвимость в соцсети «ВКонтакте». Мы с ним побеседовали и поняли, что мальчик очень талантливый, по некоторым дисциплинам в области информационной безопасности его знания соответствуют третьему-четвертому курсу бакалавриата. Конечно, мы его взяли - он будет обучаться за счет университета. Существующая система не должна быть препятствием к тому, чтобы такие таланты учились именно в том вузе, который поможет им максимально раскрыться.

Потому что Университет ИТМО создает будущее. Мы смотрим вперед и занимаемся тем, что, мы уверены, будет востребовано спустя десятилетия. В качестве одной из основных задач мы видим раскрытие потенциала студента. Мы не стремимся его переучить, а хотим раскрыть заложенные в нем таланты.

Университет ИТМО - это первый неклассический вуз: он ставит перед собой нестандартные задачи, пытается ответить на большие вызовы, которые уже стоят или могут встать перед человечеством, и использует нестандартные методы для решения данных задач. «Неклассический» означает отсутствие шаблонов, отсутствие штампов.

Наконец, нахождение в нашем вузе предполагает активное взаимодействие, совместную работу людей всех уровней, будь то администратор, лаборант, преподаватель, декан, студент. Наша позиция в том, что каждый несет ответственность за развитие Университета ИТМО, а не просто получает какие-то блага, «образовательные услуги». Если одиннадцатиклассники видят себя именно такими, то Университет ИТМО - для них. А если они приходят с желанием «научите меня, я хочу получать, но не готов вкладываться, отдавать и создавать», то это не абитуриент и не студент Университета ИТМО.

Два года назад вы во время сессии переоделись в Дарта Вейдера, студенты Университета ИТМО стали джедаями, а преподаватели - ситхами. К чему готовиться первокурсникам этого года? Старки против Ланнистеров, ледяные драконы?

Здесь все очень просто: это не я переоделся, а меня переодели. Не мы готовим что-то первокурсникам, а сами студенты вместе с молодыми сотрудниками и преподавателями каждый раз придумывают что-то новое - то, о чем я сам могу и не знать. Например, я не знал, кто такой Дарт Вейдер, мне долго объясняли. И этот случай вновь отсылает к определению «неклассический». Данная характеристика проявляется в том числе и в наших нестандартных кампаниях к сессиям. Все это придумывает и реализует молодежь, а не ректорат, и мы, более взрослое поколение, с удовольствием принимаем в этом участие. Поэтому вопрос о том, какой будет следующая сессия, точно не ко мне. А мы будем содействовать этой задумке и не вмешиваться.

В октябре Дальневосточный государственный университет путей сообщений (ДВГУПС) отмечает свой 75-летний юбилей. Сегодня вуз по праву считается одним из успешных современных инновационно-образовательных центров Хабаровска, где готовят специалистов самого высокого уровня для разных отраслей экономики. Юбилей университета стал хорошим поводом для моего разговора "по душам" с доктором технических наук, Заслуженным энергетиком РФ, Почетным железнодорожником, ректором ДВГУПС Борисом Евгеньевичем ДЫНЬКИНЫМ. Хочу поблагодарить Бориса Евгеньевича за то, что он нашел в своем напряженном графике время для разговора со мной...

- Борис Евгеньевич, что лично для вас юбилей любимого вуза?

Юбилей дает хороший подвести итоги проделанной работы и задуматься о будущем. Без лишней скромности скажу, что все 75 лет нам удается на должном уровне держать качество подготовки специалистов. Вуз знают и ценят. Это ярко показали итоги приемной кампании 2012 г. – молодежь шла к нам активно, понимая высокий образовательный уровень ДВГУПС. Но на достигнутом останавливаться не собираемся - у нас большие планы на будущее.

– Как вы можете охарактеризовать сегодня главную специфику университета?

– В названии нашего вуза одно из ключевых слов – «государственный». И я бы отметил, что у нас образование строится «на трех китах»: государственность, качество и дисциплина. Мы готовим специалистов целенаправленно именно для нужд государства – и это не громкие слова. Стратегия развития железнодорожного транспорта в России до 2030 года предполагает большой приток высококвалифицированных кадров по всем направлениям транспорта, да и экономики в целом. И одна из главных задач нашего университета – подготовка таких кадров. Мы много внимания уделяем нашим филиалам в Нерюнгри, Тынде, Свободном, Уссурийске, Южно-Сахалинске, потому что понимаем – без тесного взаимодействия с регионами кадровый потенциал для всего дальневосточного региона не подготовишь.

Вся ваша судьба связана с одним учебным заведением – с ДВГУПС, вы прошли путь от студента до ректора. Помните, как впервые появился этот вуз в вашей жизни?

Я еще в школе увлекался электронной техникой, получил специальность «телерадиомастер». В качестве выпускной работы мы должны были полностью собрать телевизор, да так собрать, чтобы он еще и показывал. И ведь справлялись с этой работой! Поэтому я со школы знал, что пойду учиться на специальность, связанную с электричеством, электротехникой. И выбор мой пал на «железку»: только здесь тогда были специальности электрического и энергетического профиля, автоматика и связь. Еще в выпускных классах я стал учиться в ХабИИЖТе в физико-математической школе. А потом мои родители посоветовали внимательно изучить и учебные планы вуза, чтобы иметь полное представление о том, чему меня могут научить в институте дальше. По этим учебным планам выходило, что больше всего моего «любимого электричества» на специальности «Электроснабжение железных дорог». Ее я и выбрал для себя, о чем ни разу не пожалел в жизни.

- С чего началась ваша студенческая жизнь?

Как только вышел приказ о моем зачислении на 1-й курс Хабаровского института инженеров железнодорожного транспорта, я сразу, как и все студенты, оказался на совхозных полях на речке Кия. С уборки картофеля и капусты тогда начиналась студенческая жизнь у всех. Жили в бараках, но, считаю, что это было «золотое» время. В нашей группе очень быстро все подружились друг с другом, выявились лидеры, каждый проявил себя, как мог, и к учебе мы уже приступили сплоченным коллективом. Я считаю, что тогда был правильный подход в воспитании студентов, шла реальная адаптация к взрослой жизни, налаживались человеческие отношения.

Вы согласны с утверждением, что раньше студенты к знаниям тянулись больше, так как это было реальной возможностью выбиться в люди?

Я думаю, что и в годы моей учебы, и сейчас, такое утверждение не потеряло актуальности. Без хорошего образования всегда сложно чего-либо добиться в жизни серьезного. Ведь и те ребята, кто сегодня сначала заканчивает вуз, потом учится в аспирантуре и защищает диссертацию, очень серьезно повышают свой уровень образования и становятся более конкурентно способными.

В последние годы система образования дает возможность зарабатывать хорошие деньги. Не вредит ли коммерциализация учебному процессу?

Я считаю, что любая деятельность должна приносить не только моральное удовлетворение, но и материальное. И то, что сейчас принято решение о повышении заработной платы до уровня экономики региона, это очень хорошо. Будет ли это решение подкреплено финансами, это уже другой вопрос. Но мы готовы, если повысят заработную плату бюджетникам, увеличить выплаты и нашим внебюджетникам. Да и, если взять для примера нашу недавнюю победу в конкурсе проектов по модернизации работы Байкало-Амурской магистрали, это ведь не только наше участие в возрождении БАМа, это и хороший приработок тем, кто этот проект создавал. У нас есть в университете ученые, которые только благодаря своим научным достижениям и проектам зарабатывают в некоторые месяцы более миллиона рублей. И это нормально, любой труд должен оплачиваться достойно!

- Вас устраивает стоимость обучения студентов в ДВГУПС?

Вполне, так как мы ее держим на уровне одной из самых низких в регионе – годовая стоимость обучения в ДВГУПС сегодня от 65 до 70 тысяч рублей. Много ли это? А вы разделите сумму на 365 дней в году и получится всего 180-190 рублей в день! То есть, студент не купит пачку сигарет и пару бутылок пива в день, зато сразу будет иметь деньги на учебу! Плата за обучение у нас в университете складывалась из нескольких показателей. Во-первых, мы хорошо знаем наши реальные затраты. Во-вторых, совсем недавно, когда стали победителями конкурса национальных проектов в области образования, мы вложили более 500 млн. руб. в модернизацию научно-технической базы университета (своих около 130 млн. рублей и около 400 млн. рублей федеральных), а значит, имеем возможность пока «перевести дух» и не тратиться сильно на новое обновление. Резко оснащаться чем-то новым нет необходимости, у нас обновления идут в плановом порядке. Кроме модернизации не забываем о социальной сфере: построили новое общежитие на 100 мест, произвели капитальный ремонт поликлиники, клуба, бассейна.

- Не могу спросить вашего мнения о ЕГЭ…

Для меня всегда непонятно, как абитуриенты, сдав ЕГЭ и получив определенное количество баллов, начинают метаться, отдают копии документов сразу в несколько вузов. Да, закон это позволяет им делать. Но в таком случае получается, что они не определились с выбором своей будущей профессии? Значит, им всё равно где учиться? А это неправильно, это уже один из очевидных минусов ЕГЭ. Но, с другой стороны, меня успокаивает одно. По данным нашей приемной комиссии, большинство абитуриентов 2012 г. целенаправленно сразу принесли свои документы в ДВГУПС, у них сомнений, где учиться, не было. А это говорит о том, что процент случайных студентов в нашем вузе крайне небольшой и ЕГЭ нам в этом не помеха.

- Как вы оцениваете приемную кампанию 2012 г.?

Очень положительно! Молодежь шла учиться именно в ДВГУПС, и выбор этот был осознанный. Уже третий год право стать студентом университета без вступительных экзаменов реализуют победители и призеры всероссийских олимпиад. Именно в ДВГУПС, в Электроэнергетический институт, поступил и лучший выпускник Хабаровска Алексей Блажнов. В этом году только на очную форму обучения высшего профессионального образования было подано почти 11 тысяч заявлений. В целом на все формы и уровни обучения подано более 17 тысяч заявлений, принято около 4,5 тысячи студентов.

- Чем вы объясняете такой большой спрос на образование именно в ДВГУПС?

Потребность в специалистах транспортной, энергетической, строительной отраслях на Дальнем Востоке всегда велика, а с учетом более интенсивного использования БАМа, в ближайшие годы меньше она не станет. Не забывайте также, что мы готовим специалистов в тех областях, где сегодня самые большие зарплаты: в строительстве, в авиации (у нас готовят специалистов для работы в аэропортах на Факультете воздушных сообщений), в связи, в компьютерных технологиях. И еще один немаловажный фактор, который привлекает абитуриентов: мы всех обеспечиваем работой после окончания учебы. С гордостью могу сказать, что за выпускниками по многим нашим специальностям даже выстраивается очередь!

Вечный вопрос для дискуссии: нужна ли студентам технических вузов самодеятельность? Учитывая, что ваши студенты регулярно становятся лауреатами региональных и всероссийских творческих конкурсов, победителями и призерами крупных спортивных соревнований, для вас повода для дискуссии нет?

А какая может быть дискуссия? Внеучебная деятельность – это самые яркие воспоминания о студенческой жизни! Да, в будущем они вспомнят и преподавателей, и как сдавали экзамены, но эти воспоминания несравнимы с воспоминаниями о волнениях на концертах, о поддержке друг друга на соревнованиях, о радостях побед. Поэтому в ДВГУПС всегда уделяется внимание творческим студентам и тем, кто по настоящему неравнодушен к спорту. Хотя и понимаем, что это большие финансовые затраты. Посчитайте, к примеру, сколько нужно было денег в прошлом году, чтобы отправить 8 человек из нашей шоу-группы «Планета Голливуд» в Москву на фестиваль, где они получили Гран-При. Но мы идем на такие затраты, зато теперь «Планету Голливуд» знают и в столице. Еще пример. В этом году мы в третий раз отправили наш студенческий строительный отряд в Сочи, на строительство олимпийских объектов. Могли бы ведь и не отправлять, затратное это дело. Но как ребят оставить без радости знакомства с новыми людьми, с новыми уголками нашей Родины? Они рвались в Сочи, был большой конкурный отбор. Ведь это сколько впечатлений для молодых людей! В итоге они вернулись - загорелыми, с морем положительных эмоций, да еще и денег заработали. Я всегда, во время напутствия стройотрядовцев, прошу только о двух вещах. Первое – не нарушать технику безопасности. Второе – не жениться на местных девушках, у нас и свои дальневосточницы прекрасны! Пока меня слушают...

Престиж вуза также зависит от того, сколько у него зарубежных партнеров. Что вы можете отметить в международной деятельности ДВГУПС?

Мы можем гордимся созданной с нашей помощью Международной ассоциацией транспортных университетов стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Основной целью Ассоциации является объединение усилий транспортных вузов в разработке направлений и проектов сотрудничества в области науки и образования в сфере транспорта. Сегодня в Ассоциацию входят транспортные вузы из России, Казахстана, КНР, Республики Корея, Монголии и Австралии. В мае этого года на базе Казахской академии транспорта и коммуникаций состоялся уже пятый Международный симпозиум. Третий, кстати, принимал наш университет в октябре 2009 г. Одна из целей создания Ассоциации – пропаганда транспортных коридоров России. И очень символично, что на саммите стран АТЭС во Владивостоке развитие транспортных коридоров было определено как основная задача. А мы уже активно этим вопросом занимаемся. И тесное взаимодействие с другими транспортными вузами помогает нам держать «руку на пульсе».

В энергетической отрасли на сегодняшний день одна из главных проблем - энергосбережение. Как она решается непосредственно в ДВГУПС?

Я считаю, что беречь надо не столько энергию, сколько деньги. Мы, к примеру, потратили значительные суммы на облицовку двух «башен» и лабораторного корпуса ДВГУПС. Раньше там были жалобы: мол, холодно. Прошлой зимой, после завершения облицовочных работ, закидали другими «жалобами»: жарко стало. Я дал указания нашему проректору по АХЧ проверять у кого зимой открыты окна. Там, где жарко, «врезаем» вентили, и теперь можно легко перекрывать радиаторы. Это уже реальное энергосбережение! Если говорить в цифрах, то только в этом блоке зданий у нас теперь экономия по теплу составляет около 4-5 миллиона рублей в год. Об энергосберегающих технологиях сегодня говорят много с самых высоких трибун, но в каждом случае подход к решению проблемы должен быть индивидуальным. К примеру, широко пропагандируемые энергосберегающие лампочки очень дорогие – они дороже обычных на порядок. Но и срок их службы намного больше. Все надо просчитывать! Энергосбережение – это комплекс мероприятий.

Пользуясь военной терминологией, можно сказать, что вы прошли путь от солдата (студента) до генерала (ректора). А что дальше? Какими вы видите дальнейшие перспективы на благо служения родному университету?

У меня самые ближайшие планы связаны с выборами ректора Дальневосточного университета путей сообщений. Они пройдут 15 ноября 2012 г. Я подал документы на участие в этих выборах, так как чувствую, что еще многое нужно и могу сделать. Надеюсь, что коллектив мою кандидатуру поддержит, и с командой единомышленников мы будем дальше работать на благо развития университета. Вы же понимаете, что в одиночку многого добиться невозможно, нужна команда. Сегодня командой я доволен. Да, кто-то может меня упрекнуть, что я часто слишком требователен. Но потому и требователен, что неравнодушен к тому, что делается, вижу потенциал университета и нацелен на его реализацию.

- С какими успехами ДВГУПС подошел к 75-летнему юбилею, что примечательного произошло в юбилейном году?

Можно с гордостью сказать, что сегодня наш университет известен не только на Дальнем Востоке, но и в стране. Недавно мы победили в конкурсе проектов по модернизации работы Байкало-Амурской магистрали. Также в 2012 г. получили «Транспортную колесницу». Если раньше это была национальная премия (подобная статуэтка уже несколько лет украшает наш музей), то теперь она международная.

- Чтобы вы хотели пожелать в эти юбилейные дни тем, кто имел и имеет отношение в ДВГУПС?

Почему-то принято гордиться тем, что дети, внуки, правнуки того или иного народного артиста страны тоже идут в артисты. Но неужели они все также талантливы? Я бы хотел, чтобы дети, внуки, правнуки выпускников нашего вуза шли учиться именно к нам. А мы и дальше будем стараться поддерживать высокую марку университета путей сообщений, созданную многими поколениями ученых, преподавателей и студентов. Да-да, и студентов тоже, ведь именно они «лицо» вуза, его яркое наполнение. От всей души поздравляю всех имевших и имеющих отношение к ДВГУПС с 75-летним юбилеем и напоминаю: новый набор студентов не за горами! Приводите своих знакомых и родственников учиться именно к нам!

Ректора национального исследовательского университета Высшая школа экономики Ярослава Кузьминова нередко называют реальным автором реформ российского высшего образования. Вуз Кузьминова, в составе которого работает Институт образования, активно изучает эту сферу. Сам ректор регулярно выступает с разнообразными смелыми инициативами - например, недавно он предложил заставить победителей олимпиад сдавать при поступлении в университет ЕГЭ по профильному предмету. «Лента.ру» поговорила с ректором «Вышки» о том, какие изменения произошли в 2013 году в вузе и в отечественном высшем образовании в целом.

По мнению Кузьминова, главная цель высшего образования - подготовить человека, успешного в карьере. Начатые реформы к 2020 году - при удачной реализации - должны свести к минимуму сферу «псевдообразования», повысить финансирование учебного процесса, изменить структуру вузов (в частности, должны появиться вузы общего высшего образования для «неопределившихся» студентов), сократить число обязательных курсов, увеличить долю преподавателей-исследователей и перевести заочное образование в онлайн. Рассуждая в беседе с «Лентой.ру» об идущих и грядущих преобразованиях, Кузьминов заявил, что не считает себя «серым кардиналом» в российском образовании.

«Лента.ру»: В этом году вступил в силу новый закон об образовании. Что он изменил в жизни Высшей школы экономики?

Ярослав Кузьминов : Закон позволил иметь в составе вуза подразделения, реализующие программу общей (средней) школы. В «Вышке» появился лицей. Это профильные 10-11-е классы, в которых предпрофессиональные курсы читают ученые разных факультетов: школа для старшеклассников, где мы пытаемся создать предпрофильную подготовку. Новый стандарт старшей школы позволяет иметь до 10-12 часов «профиля» в неделю, это необычно много для довузовской подготовки. Зачем все это? Цель двоякая: со стороны государства и города - повысить качество старшей школы (преподаватели вуза в среднем сильнее и интереснее для школьников), а со стороны университета - создать ядро профессионально ориентированных студентов, которым интересна именно философия, именно психология, именно электроника. Я надеюсь, что в ближайшем будущем все приличные вузы будут создавать лицеи, тогда у нас будет гораздо лучшая старшая школа.

Вторая новелла - закон исключил обеспечение общежитиями из состава образовательных услуг. Последствия этой меры, по моему мнению, могут серьезно ограничить главный позитивный эффект ЕГЭ - возросшую образовательную мобильность студентов. Доля иногородних студентов в «Вышке» увеличилась почти до половины, и мы не хотим от этого отказываться. По крайней мере в этом году мы отказались от повышения платы за общежитие, и мы будем стремиться, чтобы для лучших студентов, за обучение которых платит государство, не было бы финансовых препятствий к обучению в Москве и Питере.

Третья - можно засчитывать «чужие» курсы и «чужие» дипломы. Будет облегчено наше взаимодействие с западными университетами.

Liberal Arts, «свободные искусства», - модель бакалавриата, в которой студент осуществляет свой выбор последовательно и при поступлении на первый курс не обязан выбирать узкую специализацию. Подробно о ней «Ленте.ру» Николай Гринцер, директор Школы актуальных гуманитарных исследований при Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС). Сейчас модель Liberal Arts реализуется в РАНХиГС и в Санкт-Петербургском государственном университете, планирует ее ввести и Московский педагогический государственный университет.

Как вы относитесь к идее бакалавриата по Liberal Arts?

С сочувствием. Liberal Arts - это то, что сейчас называется общее высшее образование, нормальное высшее образование для человека, который профессионально не определился. Оно, безусловно, нужно. Более того, я думаю, что для значительной части студентов сейчас нужно именно это. Но я сомневаюсь, что оно нужно в «Вышке» или в других исследовательских университетах. В чистом виде вводить у себя Liberal Arts мы не собираемся. Образно говоря, это будет слишком дорогое для государства «свободное образование». А вот модель свободного выбора трети или даже половины курсов - вводим. Но профессиональное ядро программы сохраняется.

Вы неоднократно говорили, что школа в России - более короткая по продолжительности, нежели в других странах. Соответственно, высшее образование должно как-то это восполнять.

Оно не только должно, оно и восполняет. У нас в стране две трети студентов учатся в основном первый-второй курс, пока идут общеразвивающие предметы, а не инструментальные. Потом устраиваются работать. Это и есть Liberal Arts, просто это Liberal Arts в одеждах пятилетнего производства инженера-технолога. Это на самом деле и смешно, и грустно. Нам надо все-таки чаще читать сказки, например, про голого короля.

Вас часто называют главным идеологом реформ, которые происходят в российском образовании. Насколько вообще лично вы и Высшая школа экономики в целом способны влиять на политику Минобрнауки, на то, что происходит в стране с образованием?

Я думаю, мы способны влиять так же, как и всякие активные люди. У нас некоторые товарищи так привыкли сидеть и ничего не делать (или «выживать», поругивая начальство), что отвыкли от нормальных проявлений активности и воспринимают их как карьеризм или роль серого кардинала. «Вышка» - пионер новых решений в образовании и коллективный исследователь образования и науки. Вот это реально наша роль, наши амбиции.

Мы ни за кем не стояли и не стоим, ни за [бывшим министром образования Владимиром] Филипповым, ни за [бывшим министром образования и науки Андреем] Фурсенко, ни за [министром образования и науки Дмитрием] Ливановым. Это самостоятельные политики и эксперты. У них есть свои идеи, они нередко близки с нашими, но и не только с нашими, кстати говоря. Но министры всегда слушают значительно более широкий круг мнений, чем мнение «Вышки». Я не готов нести ответственность ни за чужие лавры, ни за чужие ошибки.

Если у нас при этом возникает предложение, как скорректировать политику, мы чаще всего делаем его публично, а не в кулуарах. Мы используем разные площадки, Общественную палату или Ассоциацию ведущих вузов, например.

Я в последние годы стараюсь наши инициативы, если это серьезные, крупные инициативы, сначала заявлять публично, а уже потом обсуждать с начальниками. Мне кажется, что наша образовательная жизнь вполне дозрела для того, чтобы ее «драйвером» была образованная часть населения. Это далеко не так в целом ряде других отраслей (например, в здравоохранении), но в образовании это так, и это наше огромное преимущество.

А в чем, по-вашему, конечная цель высшего образования?

Высшее образование должно обеспечивать успешную карьеру человека. Есть такое понятие - человеческий капитал. Это оценка капитализированного дохода человека, то есть сколько ты будешь зарабатывать. И высшее образование как раз связано с понятиями карьеры и человеческого капитала.

Насколько сейчас высшее образование способствует карьере?

Оно способствует карьере, без всякого сомнения. В городской экономике ты обязан иметь высшее образование, иначе у тебя не будет никакой карьеры. Исключения можно буквально по пальцам пересчитать.

К чему должны привести реформы (если все получится)? Ради чего работают реформаторы?

Реформа высшего образования при удачном воплощении могла бы принести к 2020 году несколько важных результатов. Первый - высшее образование получают все, кто хочет и способен учиться, потому что сейчас высшее образование получают все, кто хочет получить бумажку. Второй - базовое бюджетное обеспечение в расчете на студента должно быть увеличено раза в два. Где-то минимум до 160-200 тысяч рублей в год, с учетом инфляции (это, кстати, достаточно реалистичное предположение, учитывая демографию и указ о повышении зарплат преподавателей). На такие деньги уже можно нормально учить.

Третье, вытекающее из второго, - сфера псевдообразования должна сжаться до минимума. Оно должно уйти с уровня целых институтов на уровень отдельных случаев, когда плохой преподаватель и плохой студент находят друг друга. Такое в любой стране есть, но это не система. Четвертое - выделится группа университетов, которые будут конкурентоспособны на мировом уровне. Их должно быть примерно 50 - это минимум для такой большой страны, как Россия. И они должны охватывать почти все отрасли знаний. Сегодня в составе отобранных «для вхождения в рейтинги» университетов - ни одного медицинского, ни одного аграрного, ни одного транспортного.

Пятое - должна быть новая структура вузов, предполагающая в том числе вузы общего высшего образования, которые в значительной степени финансируются за счет тех, кто учится. Они есть и сейчас, но они должны перестать мимикрировать. Должны появиться - как в других странах - «университеты прикладных наук», готовящие людей культурных, с высокой самооценкой - для работы руками, для работы квалифицированными исполнителями. Вузы прикладного бакалавриата. И должны быть классические и технические университеты, которые не всегда являются исследовательскими «в целом» (например, в регионах, где недостаточно финансирования), но где происходит какая-то движуха, где появляются новые идеи, возникают молодые команды. Часть уезжает, часть там карьеру делает. Такой подлесок.

Следующее, - шестое, да? - должна быть новая структура образовательных программ, соответствующая мировой. У нас сегодня перегруженные учебные планы - 25-28 аудиторных часов в неделю, шесть-восемь предметов одновременно. Студенты могут освоить это чисто формально, зато времени для самостоятельной работы, для глубокого изучения ключевых вещей не хватает.

Затем - преподаватель должен быть исследователем. Это самое сложное. Я даже аккуратно скажу: хотя бы половина преподавателей вузов к 2020 году должна стать исследователями. Сейчас меньше 20 процентов ведут исследования. А преподаватель должен быть включен в глобальное сообщество, владеть языками - и зарабатывать как менеджер.

И наконец, это массовое распространение онлайн-курсов. Я думаю, что к 2020 году в России половина всех курсов будут MOOC (массовые открытые онлайн-курсы, Massive Open Online Courses). Они должны вытеснить старые конспекты, и это должно полностью заместить, в идеале, нынешнее заочное образование. У нас в России половина студентов - заочники.

Высшая школа экономики стала одним из первых российских вузов, свои курсы на Coursera - крупнейшей (изначально американской) платформе для MOOC. В поддержку онлайн-образования в последнее время высказываются в том числе представители Министерства образования и науки: в октябре замглавы ведомства Александр Климов , что как минимум 20 процентов курсов в вузах должны перейти в онлайн.

Как очное образование должно соотноситься с онлайн-курсами?

Они должны вытеснить от трети до половины общих курсов, которые читаются в университетах, даже в хороших. «Вышка» будет ежегодно обновлять список открытых курсов западных университетов, которые, если ты их сдал, засчитываются как курс, прослушанный у нас. Года через два-три будет следующий этап эволюции, когда университеты поймут, что это вообще колоссальный ресурсный источник: объявляешь, что у тебя есть матанализ или линейная алгебра, экономическая теория и философия, и указываешь онлайн-курсы, которые нужно одолеть, подкрепляешь их обобщающими семинарами с обсуждением квалификационных работ, индивидуальными консультациями. Тогда ты можешь уволить часть тех преподавателей, которые научно непроизводительны, и сэкономить бюджет - инвестировать его в исследования, в привлечение действительно крупных ученых. Это перенесет фокус университета на научную работу и на работу со старшекурсниками.

На самом деле эффект, очень похожий на то, что было в момент появления печатной книги. Раньше образованные люди чем занимались? Они все сидели переписывали. А тут, поскольку вместо длинного ряда монахов-писцов появился один ремесленник с типографской машиной, то бывшие монахи-писцы начали что-то новое сочинять, началась церковная революция, как вы знаете, и вообще, Возрождение началось.

А какое место в образовании должны занимать открытые лекции?

Это место не в образовании, а в культуре, я считаю. В культуре мы расширяем свой кругозор, не ставим перед собой необходимости изменяться. В культуре вы можете расслабиться, в образовании вы должны сосредотачиваться. И эти открытые городу лекции, которые проводит «Вышка», - это попытка науки въехать в мозги наших с вами сограждан через дверцу, которую они приоткрывали совершенно не для этого. Такое образование как часть культурного потребления.

В этом году мониторинг эффективности вузов был изменен и дополнен. В частности, добавился критерий трудоустройства. Но вы неоднократно говорили, что важнее всего измерять зарплату выпускников. Почему?

Потому что это объективный показатель того, что делает вуз. У нас нет измерения качества выпускников, их человеческого капитала. Мы договорились с Федеральной налоговой службой о пилотном проекте по нескольким десяткам вузов, а через год, может быть, сделаем общенациональную систему измерения.

Мы - это Высшая школа экономики?

Нет, там несколько участников: «Вышка», РАНХиГС, Союз ректоров и другие - все разом заинтересовались этим делом и объединили свои усилия. Я договорился с [главой ФНС Михаилом] Мишустиным. Мы им передаем данные по выпускникам, по каждой специальности каждого вуза - у них всех же есть ИНН. В ФНС ищут их, обрабатывают и в обезличенном виде передают данные для анализа в Рособрнадзор или Минобрнауки.

В свое время вы говорили о некоем условном вузовском ЕГЭ. Что произошло с этой идеей?

Она сейчас впрямую не реализуется. Я могу догадаться, почему. Дело в том, что у нас доля выпускников, которые не знают даже основ своих наук, еще слишком высока. И как только дело доходит до реализации - люди боятся политической ответственности. Если мы проведем ЕГЭ для выпускников экономических факультетов и увидим, что они не владеют основами статистики, не владеют эконометрикой - в лучшем случае, они знают начало бухгалтерского учета и начальный курс экономической теории («на картинках»)? А если их будет 90 процентов? А если будет пусть даже 60 процентов? Это политическая проблема, государство не готово с ней сталкиваться.

По всей видимости, будет более мягкий путь - добровольная аккредитация образовательных программ, которая будет включать измерение остаточных знаний выпускников. Ее будут проводить профильные ассоциации ведущих вузов.

Аккредитация в том виде, в каком она существует сейчас? Или дополнительная?

Дополнительная, конечно. Я думаю, что сначала она будет совершенно добровольная. Потом она тоже будет совершенно добровольная, но министерство, например, объявит, что без этого бюджетных мест не дадут. А потом аккредитацию не дадут без этого. Смысл в том, чтобы сделать это постепенно. Это можно сделать лет за семь, а потом вводить ЕГЭ для выпускников. Поэтому получается вот такое постепенное, усиливающееся давление. Большинство граждан не должно почувствовать, что на них рухнуло небо.

Другая важнейшая тема 2013 года - международные рейтинги вузов. Собственно, Высшая школа экономики получила грант как раз на повышение конкурентоспособности. Насколько объективно эти рейтинги могут оценивать качество образования в вузе?

Я бы сказал, что качество образования прямого отношения к глобальным рейтингам не имеет. Шанхайский рейтинг жесткий, там проверяемые показатели (например, нобелевские лауреаты, которые окончили твой вуз). Timеs - более мягкий рейтинг, там есть оценки, а не факты. QS - еще более мягкий, он включает в себя оценки востребованности выпускников, признание этого вуза в сообществе. Но какого рода у них есть негативные стороны? Дело в том, что это во многом рейтинг мнений (рейтинг известности). С одной стороны, это, наверно, возможно. А с другой стороны - это мнение участников англоязычного образовательного сообщества.

Нет речи о каком-то заговоре. Мы в этом сообществе будем отставать просто потому, что в России гораздо меньшая доля хороших ученых вовлечена в глобальное сообщество, печатает результаты в англоязычных журналах. Можно к этому относиться как к несправедливости. А можно к этому относиться как к задаче, которую мы должны решить. Я предпочитаю второй вариант: совершенно очевидно, что включенность в глобальное сообщество есть плюс, а не минус. Профанация может быть везде, нельзя абсолютизировать рейтинги, но они полезны. И неприятные для нас рейтинги нам вдвойне полезны.

В чем же тогда их главная польза? В стимулировании вузов?

В стимулировании, в насильственной глобализации.

Как вам сказать? Мы этим давно занимаемся. До всяких рейтингов. Поэтому мы в рейтинги попали. Мы в 1990-е годы формировались на основе синтеза европейской и советской академической традиции, поэтому изначально «Вышка» чувствовала себя частью не только российского, но и глобального сообщества. А вузу, который целиком вышел из советской шинели, довольно сложно перестроиться. И если не требовать глобализации, как Петр резал бороды и выворачивал кафтаны, то будут воспроизводиться и плохие черты отечественной системы. Во-первых, это провинциализм, когда люди не читают ничего на нерусском языке или не читают ничего, кроме статей, где на них конкретно ссылаются. По большому счету, это псевдонаука, хотя люди об этом могут искренне не догадываться. Во-вторых, это инбридинг - когда вузы в основном нанимают собственных выпускников. В-третьих, чрезмерная специализация, ограничивающая кругозор и профессиональную мобильность. В-четвертых, отсутствие выбора, «колея» предписанных сверху предметов - в итоге закончившие вуз люди тоже не умеют выбирать.

А опасности глобализации есть? Будут утрачены хорошие стороны отечественной традиции, если таковые есть?

Есть. Я считаю, что хорошая сторона отечественной традиции - неприятная, но полезная - это очень жесткая система обучения. Вот когда сюда приезжают западные коллеги, они все ахают знаете над чем? «Какой же у вас дикий дропаут [число отчисленных студентов]! Так же нельзя жить! Это же негуманно!»

При этом из гуманитарных вузов, даже с гуманитарных факультетов МГУ, вылететь почти невозможно. В том числе потому, что финансируется каждый студент. Вузу невыгодно выгонять студентов.

Ливанов пытается изменить эту ситуацию. Он пытается сейчас оторвать финансирование вуза от количества студентов: ты получил деньги, и тебе будет достаточно этих денег на год, два. Тебе не будут их срезать. Пока в это дело не поверили. И, наверное, правильно, что не поверили. Мало ли что министр там говорит. Есть его финансисты, которые действуют по-другому, но я думаю, что если он будет достаточно настойчив, то это будет хорошим сигналом в системе.

Мы говорили о хороших сторонах отечественного образования, которые могут быть утрачены с глобализацией...

Первое я вам назвал. Второе - фундаментальность. Мы даем больше курсов, которые показывают детали. Западная, англо-саксонская традиция очень инструментальна. Она исключает вещи, которые непосредственно не нужны. А вот в российской традиции есть большой объем необязательного знания, назовем его так. Это то, что тоже формирует бесплодного российского интеллигента. А я к нему отношусь трепетно. Хочу, чтобы он сохранился.

Выходит, англо-саксонская традиция как раз лучше соответствует тому, чтобы готовить человека, успешного в карьере?

Да, вы правы. Но просто он скучный, и девушки его не будут любить.

Как зарабатывает «Вышка»?

У нас есть три основных сектора. Платные студенты, дополнительное образование, прикладные НИОКРы и экспертно-аналитическая работа. Почти нет вузов, которые настолько гармонично были бы представлены на всех трех рынках, как «Вышка». РАНХиГС, наверное. Я хорошо понимаю, что это не ответ для технарей или классиков.

А как вообще должно быть устроено финансирование вуза?

Должно быть так, как сейчас у нас. Процентов 40 денег - зарабатываем сами. Это максимум того, что вуз должен зарабатывать. У нас сейчас плохие перспективы заработка на всех трех рынках, которые я перечислил. Причем не только для «Вышки», но и для всех вузов. Первое - это платные студенты: у нас демография сжимается, а количество бюджетных мест остается, этот рынок почти исчерпан. Прикладные НИОКРы у нас монопольно финансируются или государством, или госмонополиями - из-под палки. Спрос со стороны частного сектора почти равен нулю. И дополнительное образование - тоже плохой рынок. У нас одна из самых больших долей обучающихся на основных программах высшего образования в мире. И у нас одна из самых маленьких долей обучающихся на дополнительных программах. Причина та же самая - экономический застой, отсутствие серьезной конкуренции на рынке продукции и на рынке труда. Конкуренция - это основной двигатель инноваций. Просто так, за здорово живешь, меняться никто не хочет.

Как вы относитесь к инициативе Путина учитывать при поступлении еще и итоговое сочинение в дополнение к ЕГЭ?

Я считаю, что эта инициатива скорее хорошая, чем плохая. Мы до этого предлагали несколько иной вариант. Общественная палата предлагала заменить ЕГЭ по русскому сочинением по литературе или по истории на выбор человека. Да, возвращается субъективность экзамена. Но главное, чтобы эта субъективность не носила направленного характера, чтобы это не была субъективность в чью-то пользу, как часто бывает и в школе, и в вузе.

Вы выступали с инициативой, уже поддержанной Минобрнауки, чтобы победители олимпиад сдавали ЕГЭ по профильному предмету. Как вы относитесь к сложившейся системе олимпиад?

Это очень важное дополнение к ЕГЭ. Мы были среди тех, кто предложил систему олимпиад, и мы исключительно позитивно относимся к ним. А инициатива моя состояла в том, что мы, организаторы олимпиад, должны дать некоторый сигнал обществу, что мы понимаем сомнения людей в том, что в олимпиадном движении нет прорех, что там нет субъективности, что там нет помощи своему человеку. Это вот такая элементарная предохранительная мера.

Олимпиада - одна из возможностей работать с одаренными детьми. Как, по-вашему, должна быть организована работа с талантливыми детьми еще на уровне школы?

Современная школа не рассчитана на работу с талантливыми детьми. Она слишком ориентирована на универсальную программу. Мне кажется, что если мы будем развивать лицеи при ведущих университетах, это и будет системная работа с талантливыми детьми. Вторая часть работы с талантливыми детьми - лидерские и авторские школы, хотя они далеко не всегда фокусированы на этом.

Мне кажется, у нас в стране, в принципе, неплохая система работы с талантливыми детьми. Но у нас плохие гарантии того, что талантливый человек из неприспособленной семьи будет иметь возможность для реализации своего таланта: у проклятых капиталистов давно уже устроено так, что любые элитные платные заведения обязательно имеют 15-20 процентов бесплатных мест для латиноамериканцев, для иммигрантов, для детей с низким уровнем образования родителей. Вот нам надо научиться это делать.

А как бороться с фальсификациями ЕГЭ?

Если говорить о фальсификации ЕГЭ, надо просто вводить более нормальную систему защиты заданий, систему уголовной ответственности за мошенничество, формировать соответствующую судебную практику. Мы потеряли год при прежнем руководстве Рособрнадзора.

Фото: Александр Кряжев / РИА Новости

Вы же упоминали еще и создание открытой базы данных результатов ЕГЭ.

Мы рассчитываем, что такая база будет создана в ближайшее время. Надо внести изменения в законодательство. Есть положение о защите персональных данных, и сегодня есть абсурдная ситуация, когда человек может видеть количество людей с равными ему баллами на сайте вуза, куда он поступает, но он не может видеть, сколько вообще в России людей с такого рода баллами и куда они отнесли документы. Вот это, мне кажется, должно быть полностью прозрачно для всех. К персоне это не имеет никакого отношения, потому что в базе может не быть фамилии, а может быть идентификационный номер.

То есть, условно говоря, будет создана база, с помощью которой будет видно, сколько людей получили 100 баллов по истории?

Да, потому что пока абитуриент ориентируется не на конкурс, а на проходной балл, ты можешь вычислить по прошлому году - куда тебе имеет смысл поступать. В этом году на четыре балла был выше средний балл, чем год назад, и масса людей в итоге промахнулись и не своей волей оказалась на платных отделениях. Надо открывать базу данных результатов еще до поступления, тогда абитуриентам будет легче понять, в какие вузы отдавать свои документы. Я не знаю того, кто против этого решения. Просто все боятся: вот есть закон [о защите персональных данных], как же мы этот закон будем сейчас преодолевать?

Высшая школа экономики все больше и больше разрастается. Появляются новые факультеты, новые институты. Как удается следить за качеством учебного заведения?

У нас есть несколько инструментов. Во-первых, новые факультеты формируются людьми, встроенными в международное академическое сообщество и предлагающими новые программы. Второе - мы делаем регулярный аудит, формируем международные команды экспертов из ведущих университетов мира, которые приезжают оценивать качество нашего образования, качество научной работы. Третье - у нас есть, наверное, самая развитая в России система опроса студентов. У нас есть внутреннее социологическое агентство, которое регулярно опрашивает студентов о любых деталях. И у нас есть выборы лучшего преподавателя. Мы смотрим, как распределяются голоса студентов. Если на каком-то факультете отмечаются только преподаватель английского языка и философии, то есть своих не отмечают, это тоже некоторая лакмусовая бумажка.

Один важный инструмент мы сейчас только будем формировать. Это система обратной связи от работодателей и выпускников. Мы сейчас будем проводить регулярные семинары, исследования по каждому факультету, по каждому направлению - каких компетенций не хватает студентам и выпускникам. Как надо изменить образовательную программу, какие претензии к нашим выпускникам, что мешает их карьере со стороны тех, кто эту карьеру определяет

Изменится ли что-нибудь в жизни «Вышки», когда в апреле должность ректора перестанет быть выборной и станет назначаемой? Я так понимаю, по закону это касается всех вузов, которые подчиняются правительству.

Нет, это касается тех вузов, которые выиграли в конкурсе [на повышение конкурентоспособности] «5-100». Условия участия - это назначение ректора, международный консультативный комитет и переход в автономку. Из вузов правительства в состав таких вузов вошла только «Вышка». Поскольку мы уже автономное учреждение, наши изменения ограничились назначением ректора.

Так повлияет ли это как-то на жизнь вуза?

Думаю, что нет. «Вышка» - это огромная интеллектуальная корпорация, пять тысяч ученых, старых и молодых, ее жизнь уже давно не зависит от какого-то одного человека. Мы хорошо научились самоуправлению на уровне факультетов, институтов.

Возглавлял Российскую экономическую школу с 2015 года. Что из его достижений кажется вам особенно важным?

— Профессор Шломо Вебер возглавил школу в кризисный момент, когда у школы были очень серьезные проблемы, как финансовые, так и организационные. Его главной заслугой можно назвать то, что при нем ситуация в РЭШ стабилизировалась и вуз вернулся на правильную траекторию развития.

Школа возобновила свою нормальную академическую деятельность, включая научные семинары и конференции, а также наем новых профессоров. Существенно выросла роль обновленного Международного комитета советников, в состав которого вошел целый ряд наших наиболее успешных выпускников, работающих в зарубежных университетах. Активизировалось сотрудничество с другими университетами, в том числе зарубежными. А самое главное — заметно улучшилась атмосфера в коллективе. За это ему огромное спасибо. Моя задача теперь — продолжить это развитие.

— С 1 сентября Шломо Вебер станет президентом РЭШ, а Валерий Макаров, ранее занимавший эту должность — почетным президентом. Как будут распределяться роли между президентом и ректором?

— Руководство школой останется в руках у ректора и совета директоров. Основным направлением работы нового президента будет установление и развитие партнерских отношений — как с нашими коллегами по хабу «Сколково», так и с региональными и зарубежными университетами.

— Расскажите, пожалуйста, о ваших ключевых задачах на посту ректора. Какие три первых тактических и стратегических шага вы планируете?

— Сложно отделить тактические шаги от стратегических. Важнейшая глобальная цель — не терять фокуса РЭШ на академическую составляющую. Я уверен, что сейчас мы лучший экономический вуз России, но конкуренция растет. Само по себе это очень хорошо, так как стимулирует нас работать еще лучше. Тем более, что мы сами приложили много усилий к тому, чтобы помочь нашим российским коллегам. В нашем бизнесе, чтобы оставаться на первом месте, нужно с дикой скоростью бежать вперед. А если равняться не только на российский, но и на мировой рынок, то нужно бежать еще в два раза быстрее.

Еще одна из основных целей — обеспечить финансовую стабильность школы . Конкретные шаги при этом следующие: нам нужно усилить фандрейзинговое направление, а также обеспечить прозрачность всего, что мы делаем, выстроить более понятную систему отчетности. В том числе в вопросах, которые касаются управления Фондом целевого капитала (эндаументом), который был создан, чтобы обеспечить финансовую устойчивость и независимость школы.

И третья важная цель — это увеличение роли выпускников в управлении школой и в фандрейзинге. Мне, конечно, сам Бог велел этим заняться, так как я первый ректор, окончивший РЭШ. Хотелось бы максимально использовать знания, умения и опыт выпускников при управлении школой, и по возможности — привлечь их средства. В западных вузах выпускники часто являются ключевыми донорами. Хотя понятно, что в нашем случае их меньший финансовый вклад во многом связан с молодостью Школы и, соответственно, выпускников. Но мне кажется, что здесь есть, куда расти.

— Если все задуманное удастся реализовать, то какой вы видите РЭШ через несколько лет?

— Для меня важнейшей ценностью является независимость РЭШ. Поэтому главное, чего хотелось бы — чтобы через несколько лет наш вуз находился в стабильном положении, его профессора и сотрудники были спокойны за будущее и могли сконцентрироваться на решении долгосрочных задач. А Школа при этом по-прежнему оставалась лидером в российском экономическом образовании и науке.

— Не будем скрывать, что сейчас не самая благоприятная обстановка ни в экономике, ни в международных отношениях. Это как-то отражается на РЭШ?

— Современная ситуация, действительно, непростая. Мы существуем в правовом поле России, а оно не очень благоприятно для таких небольших вузов-инноваторов, как мы. Нам приходится направлять существенную часть ресурсов (которые мы могли бы, по нашему мнению, потратить на что-то более важное) на то, чтобы оставаться в этом правовом поле. Такая ситуация накладывает некоторые ограничения, но нам надо с этим жить.

Международная ситуация тоже сужает наши возможности. И дело не только в том, что мы не можем привлекать средства из-за рубежа (включая деньги выпускников) без риска оказаться в числе иностранных агентов, но и в том, что возникают сложности с развитием сотрудничества с иностранными вузами. Это было бы большим шагом вперед для школы, но, к сожалению, на данный момент даже на восточном направлении (в Китае) возникают ограничения. Все это — технические вещи, которые показывают, что нам нужно работать больше.

— В феврале 2017 года образовательный хаб «Сколково» (он же — Сколковский образовательный центр). В него вошли РЭШ, «Сколтех» и бизнес-школа «Сколково». Планируете ли вы активнее развивать кооперацию?

— Все участники хаба считают сотрудничество очень перспективным для себя. Например, в бизнес-школе «Сколково» накоплены хорошие знания, умения и опыт скорее по направлению soft skills, у нас — по hard skills. Со «Сколтехом» возможна кооперация по работе с данными — data science. И мы, и они работают с разных сторон с большими данными, они — скорее с технической стороны, мы — с точки зрения аналитики. Тут тоже очевиден потенциал этого сотрудничества.

Однако нам очень важно наладить отношения с партнерами, сохраняя при этом полную независимость. Кроме того, поскольку все три участника хаба — большие и разносторонние организации, есть много различных юридических вопросов, которые нужно решать, поэтому процесс движется медленно. Хотя результаты уже есть: так, недавно мы со «Сколтехом» достигли договоренности, что наши студенты смогут бесплатно брать курсы друг у друга.

— Каким вы видите будущее научных центров РЭШ? Будете ли вы активно открывать новые?

— Новые центры мы пока открывать не планируем, а текущие уже сейчас играют большую роль. Так, Лаборатория исследования социальных отношений и многообразия общества (ЛИСОМО) не только проводит научные исследования, но и развивает наши взаимоотношения с университетами в регионах, что является частью миссии РЭШ.

Конечно, нам хотелось бы еще усилить развитие прикладных исследований. Это очень важное направление для нас (по разным причинам), но здесь нам явно недостаточно усилий одних только наших профессоров.

— Какие научные направления, как вам кажется, особенно важно сейчас развивать в РЭШ?

— В принципе, ректор не должен задавать научное направление, нашим профессорам предоставлена полная академическая свобода. Мое личное мнение — сейчас в экономической науке очень активно развивается все, что связано с работой с большими данными. Само понятие настолько популярно, что его можно назвать хайпом — с той только разницей, что за громкими словами стоят реальные научные перспективы. При том, что теоретические исследования по-прежнему очень важны.

Все чаще экономисты, как и их коллеги из естественных наук, начинают работать в лабораториях. Это связано с тем, что очень растут очень технические требования, и экономисты часто уже не могут переработать информацию без помощи специалистов по машинному обучению и работе с большими данными. Например, в проекте по экономике здравоохранения могут совместно работать экономисты, медики и специалисты по ИТ.

РЭШ тоже начинает двигаться в этом направлении, и пример — проект с «Интерфакс-Лаб». У коллег есть большой массив данных и квалифицированные специалисты, которые могут его обработать, у нас — студенты и профессора, которые задают к этим данным содержательные вопросы. В итоге получаются хорошие междисциплинарные исследования. Это лишь первые шаги — но это очень перспективная модель сотрудничества.

— Ну и давно волнующий всех студентов, профессоров и сотрудников вопрос: планирует ли РЭШ переезд в новое здание?

— Здесь можно сказать определенно только то, что в ближайшее время мы не переедем. Чтобы сделать это даже через два года, нужно принять решение и начать готовиться уже сейчас.

Но вопрос, очевидно, стоит на повестке. Есть разные варианты того, куда мы можем переехать, и один из них — здание «Сколтеха». Но там все еще идет стройка, готовится изменение транспортной инфраструктуры, и мы не представляем, что в итоге там будет. Сложно принимать решение, когда неясны альтернативы.

Кроме того, вопрос того, где находится школа, очень сильно зависит от разных факторов: от возможностей фандрейзинга, от мнения студентов, профессоров, сотрудников, ну и, наконец, мы ограничены в выборе здания, потому что к нему выдвигаются жесткие требования при прохождении государственной аккредитации. В общем, решение о переезде затрагивает все аспекты жизнедеятельности школы, поэтому это один из самых сложных и комплексных вопросов, которые приходится рассматривать.

О личных планах

— Последние пять лет вы жили в Барселоне, где вы и ваша жена Мария Петрова занимаете профессорские позиции. Вы работаете в Университете Помпеу Фабра, который находится на 11 месте в мире в престижном международном рейтинге «молодых» университетов мира . Что заставило вас вернуться в Москву?

— Желание что-то сделать, изменить мир. Возглавить альма-матер — это, конечно, предложение, от которого нельзя отказаться.

— Вы окончили 57-ю школу в Москве, физический факультет МГУ и магистратуру по экономике РЭШ. Что вам дало каждое из этих образований?

— Кстати, одновременно с учебой на физическом факультете, я еще два года посещал занятия на вечернем отделении психологического факультета МГУ. Такая необычная образовательная комбинация мне очень помогла в жизни, потому что, на мой взгляд, все самое интересное в науке находится на стыке разных областей.

57-я школа очень сильна математически, в ней учат четко и формально мыслить. На физфаке МГУ мне показали, как эту четкость и формальность применять к реальному миру. На психфаке МГУ я хорошо понял, что мне люди интересны больше, чем вещи — но в этой области науки все гораздо хуже с формальностью знаний.

Экономика же, с моей точки зрения, оказалась идеальным сочетанием: в ней есть строгие аналитические методы, но анализируется при этом поведение людей. Я эмпирик, меня интересуют данные, и для меня лучше этой комбинации не бывает.

— Окончив магистратуру РЭШ, вы поступили сначала в Мичиганский университет, а затем перевелись в Гарвард на PhD-программу. Переход в американские вузы был трудным?

— Мне не было тяжело, потому что в РЭШ вся система образования построена по западному образцу. Мы буквально учились по тем же учебникам. Некоторые курсы на программе PhD я мог не брать, потому что их уже знал. В этом плане было легко… К тому же, общий подход, отношение между студентами и профессорами в РЭШ гораздо ближе к тому, что видишь в университетах вроде Гарварда.

Впоследствии, конечно, пришлось ощутить очень интересный переход от учебы и бесконечной сдачи курсов к самостоятельной научно-исследовательской работе. Это совершенно другой род деятельности, и ты неожиданно получаешь столько свободы, что сначала ее сложно переварить. Но это специфическая черта именно этой образовательной ступени — PhD, а не вуза.

— С таким образованием и специальностью вы могли бы сделать карьеру в бизнесе или на госслужбе, как большинство выпускников РЭШ. Но вы предпочли путь в академии. Почему вы сделали этот выбор, и не приходилось ли о нем жалеть?

— Каждый человек должен заниматься тем, что ему интересно. Хотя я и метался в поисках «правильной» науки, но в том, что мой основной интерес — именно научные исследования, я не сомневался никогда.

Частично мой выбор связан с тем, что я очень ценю свободу, а в академической среде я умудрился ни разу не иметь начальника. Это стоит той разницы в деньгах между мной и моими сокурсниками, которые пошли по другому пути. Так что нет, я никогда не жалел, но, кто знает, может, еще пожалею (смеется) .

— Сфера ваших научных интересов достаточно широкая — политическая экономика, экономика СМИ и экономика развивающихся стран. Что определило этот выбор?

— Интерес к политической экономике и экономике СМИ естественным образом связан с тем, что я из России. Личный опыт действительно важен при формировании научных интересов: какие проблемы ты вокруг себя видишь, тем и занимаешься. Например, довольно часто в политэкономике работают итальянцы, россияне, бразильцы, которые сталкивались с большими политическими изменениями в своих странах и знают, насколько это важно. А американцы, например, больше занимаются налогами. Ну и когда начинаешь работать с разными темами, понимаешь, что в целом экономическое развитие стран — это, в конченом итоге, самое интересное.

— Вы планируете продолжать активную научную деятельность, совмещая ее с административной нагрузкой? Или возьмете небольшую паузу?

— Конечно, мне придется снизить темпы научной работы. У меня будет гораздо меньше времени, но я считаю, что мне очень важно продолжать, чтобы понимать, что происходит в моей области. Ну и частично это, конечно, будет проблема моих соавторов (смеется) . Видимо, наукой я буду заниматься по ночам. Благо в РЭШ я на практике научился понимать, что временные ограничения гибкие, а в сутках очень много часов.

— Продолжите ли вы в новом учебном году преподавательскую деятельность, будете ли вести студенческие исследовательские работы?

— В этом году я буду вести курс политической экономики на программе «Магистр экономики», и вместе с Ольгой Кузьминой читать прикладную микроэконометрику на Совместном бакалавриате РЭШ и ВШЭ. Дипломники у меня тоже будут, но, конечно, я смогу взять ограниченное число студентов. Тем не менее, мне кажется важным не забрасывать и образовательные, и исследовательские проекты, потому что ректору нужно чувствовать основной нерв, понимать, что происходит в школе изнутри.

— У вас большая семья и недавно родился четвертый ребенок. Как вы надеетесь совместить успешное решение всех ваших рабочих задач с заботой о семье?

— Понятно, что придется жертвовать временем, которое я провожу с семьей. С моей точки зрения, это основная цена, которую придется заплатить за ректорство. Но есть хорошая поговорка, что время — как пружина, если надавить, то оно сжимается. И придется гораздо больше ценить те моменты с семьей, которые останутся.

Кроме того, как я заметил, большая часть времени у меня (да и у многих коллег) уходит на то, чтобы думать, что надо сделать, переживать по поводу того, что не сделано. Чем меньше на эти размышления остается времени — тем больше ты просто делаешь.

Биография

В 2001 году с отличием окончил физический факультет МГУ им. Ломоносова, а в 2002 — магистратуру Российской экономической школы. В 2008 году получил степень PhD по экономике в Гарвардском университете.

Работает в РЭШ с 2008 года, с 2013 года — профессор Университета Помпеу Фабра (Испания). В 2012-2013 гг. работал в Институте перспективных исследований в Принстонском университете.

ИНТЕРВЬЮ С РЕКТОРОМ

Интервью с ректором

Московский государственный университет - главный поставщик кадров для страны. Ежегодно МГУ выпускает шесть тысяч специалистов во всех областях. Их готовят около 9 тысяч докторов и кандидатов наук, 250 академиков и членов-корреспондентов РАН, поэтому МГУ - это еще и крупный работодатель.

Я согласился на это интервью, потому что ваша газета решила внести существенные изменения, обратив значительно большее внимание на молодого читателя, читателя образованного и хорошо подготовленного. Так уж сложилось, что уже более 15 лет значительная часть СМИ переполнена материалами развлекательного содержания и меньше всего уделяет внимания главному - формированию у молодежи ответственного отношения к ТРУДУ. Поэтому полагаю, что, если вашей газете удастся повысить престиж труда в мировосприятии прежде всего нашей молодежи, это будет ее весомым вкладом в наше общее дело - построение России как мощного и современного во всех отношениях государства.

Хочу подчеркнуть, что Московский университет занимает особое место на рынке высококвалифицированного труда. Ежегодно мы выпускаем специалистов практически по всем направлениям современных естественных и гуманитарных наук. Спрос на них стабилен, и выпускники довольно быстро находят работу.

В 90-е годы происходило неуклонное и повсеместное снижение численности научных кадров. Причем науку покидали люди 30-40 лет, добившиеся каких-то результатов. Эксперты высказывают мнение, что эти потери некомпенсируемы. Так ли это?

Вообще снижение численности кадров научных работников не только российское явление. Этот процесс происходит во всех развитых странах мира. С одной стороны, этот процесс обусловлен существенной автоматизацией научного труда, когда многие рутинные функции научных исследований переданы вычислительной технике и специальным компьютерным технологиям. Просто один человек стал выполнять работу, которую прежде делали 10-20 человек. С другой стороны, появилось много новых рабочих мест, особенно в России, в частности в службах сервиса, которые не требуют больших научных знаний и навыков, а оплачиваются лучше, чем в сфере образования и науки. И наконец, главное, третье. Наука, особенно фундаментальная, стала очень дорогой, капиталоемкой, требующей очень разносторонней научной подготовки специалиста-исследователя. Практически полное отсутствие поддержки фундаментальной науки в 90-е годы привело к существенному оттоку талантливых исследователей в зарубежные лаборатории.

Как изменился кадровый состав университета за последние годы?

В лучшую сторону. Мы заметно помолодели. Этому помогли несколько специальных программ университета, направленных на поддержку исключительно молодых исследователей. Существенно повысился профессиональный уровень преподавательского состава. В Московском университете около 3 тысяч докторов наук и почти 6 тысяч кандидатов. В нашем коллективе работают около 250 академиков и членкоров. Еще более показательно расширение диапазона интересов: у нас много новых междисциплинарных структур.

Что сегодня может предложить университет своим сотрудникам - тем, кто проработал в вузе по 20-30 лет?

Университет - государственный, а, следовательно, главная часть его финансирования зависит от бюджетных ассигнований и тарифной сетки. Однако у нас существуют серьезные возможности за счет различного рода внебюджетной деятельности. Значительная часть внебюджетных средств идет на оплату труда. Скажу коротко - в среднем работник университета получает реально 3-4 должностных оклада в месяц.

Для тех, кто проработал у нас 20-30 лет, введена целая система поощрений: установлены почетные звания "Залуженный профессор МГУ", "Заслуженный научный работник МГУ", "Заслуженный сотрудник МГУ" и другие. Вручение соответствующих дипломов и знаков отличия производится в торжественной обстановке в дни празднования Татьянина дня. Каждое такое награждение сопровождается и денежной компенсацией.

Особо хочу отметить то, что для сотрудников университета, проработавших в нем долгое время, сохраняются все без исключения имеющиеся у нас социальные возможности и льготы. Они, как и работающие, пользуются услугами нашей поликлиники, библиотек, системы общественного питания и т.д.

Конечно, как вы понимаете, масштабы социальной поддержки сейчас существенно меньше, чем прежде, но тем не менее все, чем мы располагаем, реально пополняет эти возможности.

НАУКА ИЛИ ДЕНЬГИ

Хороший заработок в науке - насколько сегодня это возможно? Ученые часто вынуждены работать по совместительству в нескольких вузах. Не в ущерб ли это исследованиям?

Трудно сказать, каков размер заработка научного работника считать хорошим или недостаточным. Вы знаете, что оплата труда научного работника определяется научной должностью (младший научный сотрудник, старший научный сотрудник, заведующий лабораторией или отделением и т.д.) и ученой степенью- кандидат наук или доктор наук. В советское время заработная плата профессора была одной из самых высоких в стране - в 4-5 раз выше, чем в промышленности. Сегодня это не так.

Правда, государство стремится как-то изменить это положение. Например, с прошлого года ученому, имеющему степень доктора наук, несколько прибавили, и теперь он получает за степень 7 тысяч рублей, а кандидат наук - 3 тысячи рублей.

Размер оплаты труда научного работника, по моему мнению, является не экономической категорией, а политической, ибо она свидетельствует о том, какую роль в своих планах и действиях государство отводит ученому. В 1990-е годы, о которых вы не раз упоминаете, государство свело роль ученого практически к нулю, создав образ человека бесполезного и не нужного рынку. Напомню официальную позицию правительства России тех лет: "В стране слишком много науки и образования".

О совместительстве. Если научный сотрудник работает в 2-3 местах, то возникает вопрос: а где взять время, чтобы работать качественно? Если еще и работы разноплановые, то, конечно, это отрицательно сказывается на научной результативности. Научное совместительство, если оно помогает расширять круг общения ученых и координировать их совместные научные изыскания, безусловно, имеет неоспоримые плюсы.

КАРЬЕРА В НАУКЕ

На что может сегодня рассчитывать молодой человек, решивший связать свою жизнь с научной деятельностью? Условия для исследований, зарплата, решение жилищной проблемы - можно ли говорить здесь о позитивных изменениях? Кто сегодня идет в науку?

Сначала скажу о Московском университете. Поступив в МГУ, студенты тем самым делают свой выбор, связанный со служением науке, культуре и просвещению.

Большая часть молодых людей, которые к нам приходят, совершенно сознательно связывают свою жизнь с трудной, но интересной судьбой специалиста-исследователя. Они как бы заранее отказываются от большой части житейских благ, которые а priori недоступны научному работнику и университетскому профессору.

Правда, так было в истории общества и науки почти всегда. Ученые, которые, собственно говоря, двигали и продолжают двигать цивилизацию, в материальном отношении, за исключением единичных случаев, чаще всего или бедствовали, или пребывали в среднем достатке.

Может быть, по этой причине сейчас в нашей стране обладателей дипломов о высшем образовании больше, чем когда бы то ни было, а настоящих ученых, особенно молодых и талантливых, работающих в науке, не так много.

Тем не менее Московский университет не меняет своей главной основополагающей цели и линии действий. Мы продолжаем наращивать подготовку специалистов-исследователей, теоретиков и прикладников. Для этого динамично меняется содержание и формы даваемого в университете образования. Мы энергично прирастаем новейшей научной аппаратурой, интенсивно развиваем все виды новых высокотехнологичных коммуникаций.

В общем, преобразуемся на марше, а некоторые результаты можно увидеть, взглянув на ту сторону Ломоносовского проспекта, где не по дням, а по часам растет новый комплекс университета. По скором завершении его строительства мы как минимум удвоим свой учебно-научный потенциал.

Мотивы, которыми руководствуются молодые люди, разнообразны. По моему мнению, главным из них является увлеченность научным знанием, жаждой познать первым что-то пока неизвестное, в общем - романтикой первопроходца. Ведь стать известным, прославиться своим умом - мечта, не чуждая ученому. Каждый настоящий ученый стремится к тому, чтобы его имя осталось в истории и в свершениях науки. Это естественное желание. Этим настоящий ученый принципиально отличается от представителей многих других профессий, чей успех бывает временным.

УТЕЧКА МОЗГОВ

Мощный отток ученых за границу произошел в России в 90-х годах. Сегодня актуальна другая проблема: уход молодых людей в бизнес. Как можно изменить эту ситуацию - удержать молодых ученых в науке?

Могу сказать, что за эти годы из Московского университета за рубеж уехали около 10-15% профессоров и научных работников. Однако университет, как уже говорилось выше, принял ряд экстраординарных мер по сохранению своих научных школ. Поэтому практически ни один факультет, ни одна кафедра не понесла таких кадровых потерь, которые поставили бы под вопрос их дальнейшую жизнеспособность. У нас всегда был активный резерв, или, как говорят в спорте, "длинная скамейка запасных".

Кстати говоря, эта "длинная скамейка" - основное богатство наших научных школ, в которых объединены ученые разных возрастов. В научных школах идет естественная ротация лидеров, продвижение и перемещение сотрудников в научном и должностном поле.

Скажу больше. За последние 15 лет, в том числе и в пресловутые 1990-е годы, в Московском университете было открыто более двадцати совершенно новых факультетов и других учебно-научных структур. И все они были укомплектованы нашими преподавателями, собственными выпускниками. Так что проблема утечки умов не обескровила его, как, возможно, некоторые другие научные центры.

Это не значит, что у нас нет кадровой проблемы, как в количественном, так и особенно в возрастном отношениях. Такая проблема существует, но она разрешаема и разрешается. Более 10 лет тому назад по моей инициативе были введены в действие две новые программы, которые мы именуем "100 на 100". Суть этих программ заключается в том, что мы быстро предоставляем молодым докторам наук должность профессора, а молодым кандидатам наук - должность доцента. Только благодаря одному этому нововведению мы смогли понизить средний возраст профессорско-преподавательского состава почти на 10 лет, и сегодня он составляет где-то 50-55 лет.

Для нашего университетского молодого поколения ученых и преподавателей это один из реальных путей карьерного роста.

ВОЗВРАЩЕНИЕ КАДРОВ

Проблема возвращения научных кадров из-за рубежа - есть ли она и как решается в МГУ? Много ли выпускников МГУ сегодня уезжает за рубеж? Можно ли в этом вопросе обойтись без поддержки государства? Год назад обсуждалась программа "Научные и научно-педагогические кадры". Планировали запустить ее с 2009 года. Что предполагает эта программа и насколько она эффективна?

У проблемы, известной как "утечка умов", много разных оттенков. Соответственно, есть много разных суждений и позиций. Выше я уже кое-что на эту тему сказал применительно к Московскому университету. Дополню сказанное следующим. Какого-то масштабного стремления среди выпускников уехать за рубеж - в университете нет. Наблюдается и заметная разница в решении этого вопроса от факультета к факультету, от специальности к специальности. Это и понятно, поскольку кандидат на отъезд прежде всего взвешивает свои шансы на трудоустройство по специальности. У выпускников гуманитарных факультетов таких шансов мало. Те, кто уже в наше время решается на такой шаг, рассчитывают, по их же словам, на содействие осевших за рубежом родственников или знакомых. Пока имеющиеся данные свидетельствуют о том, что работу по специальности находят единицы. Остальные соглашаются на любую работу.

У выпускников естественно-научных факультетов ситуация с работой за рубежом в чем-то сходна с гуманитариями. Большая часть наших математиков, физиков, частично биологов переквалифицируются в программистов. Случаи, когда им удается получить преподавательское место в вузе или колледже, редки. К тому же по нашим меркам выпускники получают не такие уж высокие должности.

Тем не менее, желание уехать в Европу, а еще лучше в Америку, имеет место. Но причина общая - отсутствие надежных шансов получить хорошо оплачиваемую работу, решить свою жилищную проблему.

О возвращении на родину некогда уехавших. Надо быть в этом вопросе реалистами. Первое. Таких желающих не так уж много. Уехавшим 10-15 лет тому назад теперь за 40 лет. Их дети уже связаны с той страной, в которой живут. Это очень серьезное препятствие на пути к возвращению в "родные некогда пенаты". Второе. В 40 лет специалист уже не так молод и энергичен, чтобы с новой силой и с новыми идеями взяться по возвращении за научную работу. Тем не менее, случаи возвращения специалистов из-за рубежа имеются, и их число возрастает.

Мы приветствуем желающих вернуться. Главные же надежды возлагаем на тех, кто уже сегодня на студенческой или аспирантской скамье в российских университетах связывает свои жизненные надежды и интересы с работой на родине. Программа, о которой вы спрашиваете, призвана существенно улучшить ситуацию молодых исследователей и преподавателей у нас в стране.

ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ КОДЕКС

Что нового предполагает Образовательный кодекс? Что изменится с его принятием? Насколько этот документ необходим?

Процесс изменений в отечественной системе образования и науки растянулся уже на 20 лет. Принято огромное количество законов и поправок к ним, различного рода подзаконных, ведомственных актов, регулирующих те или другие области жизнедеятельности школ, вузов и академических учреждений. В этом множестве документов крайне сложно ориентироваться. Каждый апеллирует к тому документу, который он знает, но которого может не знать по какой-то причине оппонент или клиент.

Введение в действие национального проекта "Образование" создало реальную базу для сведения всего этого множества нормативных и разъяснительных документов в определенную логически и юридически обоснованную систему. Эту систему мы и называем Образовательным кодексом.

Но поскольку в существующем образовательном законодательстве есть много просто неясного, не достаточно проработанного, нужна не только систематизация имеющихся документов, но и дополнительная научно-исследовательская работа, направленная на разрешение новых проблем и вопросов.

Был объявлен тендер на разработку этого Образовательного кодекса. Тендер выиграл юридический факультет Московского университета. Работа по его составлению идет и, насколько я вижу, идет весьма активно.

БИОГРАФИЯ

Виктор Садовничий, ректор Московского государственного университета им. Ломоносова.

Родился: 3 апреля 1939 года в селе Краснопавловка Харьковской области. Отец был рабочим, мать - домохозяйкой. В 1956-м приехал в Донбасс, где устроился на шахту.

Образование: в 1958 году поступил на механико-математический факультет МГУ, в 1966-м - в аспирантуру.

Вся дальнейшая карьера связана с МГУ. Возглавляет вуз с 1992 года. С 1994-го является президентом Союза ректоров России.

Действительный член Российской академии наук, член президиума РАН. Доктор физико-математических наук, профессор.

Является специалистом в области математического моделирования и математической теории сложных систем.

Виктор Садовничий считается одним из главных критиков проводимой реформы образования. Неоднократно выступал против введения ЕГЭ. Критически относится к присоединению России к Болонской декларации.Женат. Сын и две дочери - все математики.

фокус "труда"

СКОЛЬКО ПОЛУЧАЮТ В МГУ

На сегодняшний день средний оклад профессора МГУ - 20-25 тысяч рублей, доцента и преподавателя - 15-20 тысяч. Надбавки за ученую степень для кандидата наук составляют 3 тысячи рублей, для доктора - 7 тысяч.