Полная автобиография художника т маврина. Работы художника т мавриной. Здесь живет мудрость
В Москве в галерее «Открытый Клуб» открылась выставка работ Татьяны Мавриной.
Представлены городские пейзажи военного времени и цветочные композиции 1970-90 годов.
На этой выставке показаны работы Т.А. Мавриной двух периодов её жизни: городские пейзажи военного времени и цветочные композиции 1970-90 годов.
Первая часть — это Москва военного времени. Вот, что она писала в своих дневниках: «Жизнь совершенно изменилась. Холстов писать не на чем и нечем. И началась новая серия “Старина”. Что исчезало от бомбежек в Новгороде и Пскове стало очень близко и дорого. К этим годам 1942-1945 относятся акварели и гуаши — Москва, Загорск. На голубой бумаге, небольшие.
Так как никакие удостоверения не спасали от подозрений в шпионаже, рисующий человек — это фигура странная, приходилось тренировать память и рисовать по памяти. Цвет запомнить легко, формы, пропорции — труднее».
Маврина писала в своей книге «Москва. Сорок сороков»: «Я нашла свою новую тему не сразу. Как-то раз, проезжая по Сретенке, из окна автобуса я разглядела церковь XVII века, спрятавшуюся среди домов и заборов. Её шатровая колокольня стояла прямо на улице. В пасхальные дни на её колоколах виртуоз-звонарь (говорили, что это был брат профессора консерватории А.Ф. Гедике) наигрывал «Сердце красавицы». Колокольни уже не было, да и церковь могла погибнуть от бомбежек. Чем я могу помочь красоте? Надо скорее зарисовать всё, что сохранилось в Москве, подумала я, пусть хоть на бумаге останется. Не подвела меня Сухарева башня, сказала, куда смотреть. Я стала чуть не каждый день ходить по Москве и потихоньку рисовать».
Всю войну она рисовала Москву, в папках скопилось очень много акварельно-гуашевых листов на пьющей краску серо-голубой бумаге или картонках.
Т.А. Маврина создала своеобразную летопись памятников Москвы, города «сорока сороков». В этих работах Т.А. Мавриной чувствуются воздух, краски, простодушие, аромат времени, которые сохранились лишь в памяти людей старшего поколения.
В военные и в последующие годы Татьяна Алексеевна исходила всю Москву, из улицы в улицу, по переулкам и окраинам и смогла запечатлеть множество прекрасных памятников, церквей, монастырей, старых московских особняков, тихих двориков и покосившихся домишек, хранивших очарование и красоту провинциального, не столичного уклада той далёкой, теперь уже забытой, московской жизни.
Сюжеты городских пейзажей включают всю Москву, но в первую очередь это ближайшие к Сухаревской площади места: Сретенка, район Мещанских улиц, Самотёка, Цветной бульвар, Трубная площадь, Петровка, Рождественский монастырь, а потом и более дальние: Коломенское, Измайлово, Медведково, Варварка, Фили, Хамовники, Лефортово, Арбатские переулки и, конечно, Кремлёвские башни, храм Василия Блаженного, Красная площадь. Все сюжеты узнаваемы и не требуют комментариев.
С Москвой у Т.А. Мавриной связаны 75 лет жизни. Здесь она обрела профессию, здесь расцвёл её талант, здесь она создала все свои картины и книги.
Вторая тема этой выставки — букеты цветов.
Т. Маврина в своём творчестве во все годы любила изображать композиции с живыми цветами. Ею создано много живописных букетов в 30 годы прошлого века, в 50-70 годы, когда она работала уже только на листах бумаги в технике акварели и гуаши, и, конечно, в последние годы жизни, когда эта тема стала преобладать в её творчестве.
Собранные вместе, они производят впечатление яркого цветущего сада. С годами изменялись техника и композиция работ; изучив и впитав приёмы народной крестьянской росписи Городца, Вятки, Полхов-Майдана, Маврина стала писать богатые, фантастические букеты цветов, напоминавшие о её детстве, о колоритном нижегородском быте. Яркие краски её работ, дополняются декоративными деталями, напоминающими о большой ежегодной Макарьевской ярмарке в Канавине, что на низком берегу Волги, где были пёстрые базары и лавки, какими их изобразил Кустодиев.
На её листах с букетами цветов теперь часто появляются вороные кони, дамы в голубом кринолине, нарядные молодцы и птицы — не то голуби, не то сказочные гуси-лебеди. Все букеты яркие, весёлые, красочные. «А кто людей веселит, за того свет стоит».
В конце 70-х, в начале 80-х годов Татьяна Алексеевна часто использует в качестве фона, второго плана для цветочных композиций, фрагменты икон, украшавших стены её квартиры, как, например, в представленной на выставке работе: «Осень. Натюрморт с Георгием» (1982 г.).
Чаще всего объектами её натюрмортов становятся осенние букеты с жёлтыми листьями, поздними цветами и ветками деревьев и трав, привезённых из подмосковных лесов и полей. Цвета растений воспроизведены в сдержанной зелено-желтой гамме, а детали икон, выделяются черным контуром и красной охрой одежд святых и ангелов. В эти годы Татьяна Алексеевна начала передавать иконы из своей коллекции в государственные музеи Москвы и Ленинграда. Изображая иконы на листах с букетами, она как бы прощалась с ними, сохраняла их образы на память.
В ранних работах и в композициях с цветами послевоенного времени мы всегда видим строгое подчинение стилю — это цветы в вазе, в кружке, в стеклянной банке на фоне стола или драпировочной ткани. В поздних работах, особенно созданных в последние годы жизни, когда в силу возраста окружающий мир сузился для художницы до размеров её квартиры, на графических листах цветы возникают на фоне городского пейзажа с кусочками дневного или ночного неба, а то и деревенских пейзажей, всплывающих перед глазами как воспоминания о былых путешествиях. Смелость цветовых решений, богатство палитры и, наконец, женственность, буквально захватывают зрителя этих работ.
Работы последних лет Т. Мавриной поражают зрителя неистощимым разнообразием, живым взглядом на привычные, много раз воспроизводимые, но всегда индивидуально неповторимые сюжеты. На её листах не встретишь монотонности, использования одних и тех же цветовых решений и приёмов. Их можно рассматривать как серии, «сюиты». Этот музыкальный термин как нельзя лучше подходит для восприятия этих работ, в которых пространство насыщенно яркими образами, а цвета воспроизводят гармонию и ритмы, подслушанные у самой природы.
Галерея «Открытый Клуб»
Адрес: Москва, ул. Спиридоновка, дом 9/2 (вход со двора).
Ближайшие станции метро «Баррикадная», «Тверская» и «Пушкинская».
Время работы этой выставки: ежедневно с 16:00 до 22:00
, кроме среды - выходной день.
Вход свободный.
Татьяна Алексеевна Маврина – русский художник, иллюстратор, живописец и график. Родилась 20 декабря 1900 года в Нижнем Новгороде в семье педагогов, известного учителя и литератора, земского деятеля А.И. Лебедева и А.П. Мавриной. Училась в Москве во Вхутемасе (1921 – 1929) у Р.Р. Фалька, Н.В. Синезубова, Г.В. Федорова. С 1929 по 1931 гг. входила в группу художников «Тринадцать». В 1930 году взяла фамилию матери – Маврина. Тогда же вышла замуж за художника-графика Н.В. Кузьмина. В 1930-е годы занималась живописью, писала акварели, работала как иллюстратор (произведения Бальзака, Гофмана, Франса, Золя, Лермонтова). Многие станковые работы того времени близки французским постимпрессионистическим течениям. К концу 30-х живопись в творчестве Мавриной вытесняется графикой как более динамичным видом искусства. В годы войны художница делала графические (рисунки, акварель, гуашь) серии – “Русские города, архитектурные памятники и пейзажи”, в том числе и виды Москвы. В них Маврина нашла главную тему своего творчества на предстоящие десятилетия. Она много путешествовала. Большой многолетний цикл “По старым русским городам” (1942-1967) был вдохновлен поездками в Загорск (ныне Сергиев Посад), Углич, Ростов Великий, Александров, Суздаль, Переславль-Залесский. Часто работала в смешанной технике – темпера, гуашь, акварель, – позволявшей в полной мере реализовать врожденное чувство цвета. С годами манера художницы изменялась. После войны Маврина обратилась к миру народного творчества. Она выбрала путь, обходивший метод соцреализма, – в направлении русского народного искусства, создав собственный, «мавринский» почерк – декоративный, красочно-радостный, озорной. Одновременно Маврина занималась иллюстрацией. Она проиллюстрировала и оформила более 200 книг. Но и на этом поприще ее путь не был гладким, ее нередко обвиняли в формализме, книги с трудом выходили в свет. Маврина также работала в области театра и кино; обладала литературным даром, создала несколько очерковых книг о народном искусстве и путешествиях по старым городам России. В 1975 году ей была присуждена Государственная премия СССР. В 1976 году она была удостоена международной премии имени Г.-Х. Андерсена. В 1981 году Мавриной было присвоено звание “Заслуженный художник РСФСР”, в 1987 ее труд был отмечен золотой медалью Академии художеств СССР. В последние годы жизни Татьяна Алексеевна Маврина, уже не выходя из дома, продолжала работать со страстью и жизнеутверждающей энергией, оставаясь верной своей жизнелюбивой и деятельной натуре. Умерла в Москве, 19 августа 1996 года, похоронена на Новодевичьем кладбище.
Т.А. Маврина о творчестве (Из книги «Татьяна Маврина. Цвет ликующий»): В пятидесятые годы земля и небо стали темой пейзажей и книжек. Пленяли дороги - в голубых глазах по весне, когда небо из звуков и грачиных крыльев стекает на розовеющие деревья. Дни прилета и отлета грачей - каждый год самые приметные, очень шумные весной, приметные осенью. Живые графические узоры на небе. А дорога сама, как живая, бежит - „мелкие ручейки - бродом брела, глубокие реки плывом плыла, широкие озера кругом обошла“ (это из сказок, которыми я в то время увлеклась). Так старинная архитектура породила увлечение фольклором. Сказками я занялась после войны. Стала делать книжки в детских издательствах.
Уже и не вспомнишь, когда выучила наизусть пролог к „Руслану и Людмиле“, кажется, с ним и родилась. Сначала был Пушкин, потом уже сказки. Задумала я делать сказки еще во время войны, пленившись загорскими розовыми башнями, мысленно рисуя на обломанных тогда шпилях вместо простых флюгеров - пушкинского „золотого петушка“. Но пока вдоволь не набродилась по московским улицам, разглядывая всякую старину, не поездила по старым городам; не посмотрела вдосталь народное искусство в музеях, книгах, в деревнях; не нарисовалась всего этого всласть, я не принималась за сказки.
Думаю дальше, проверяю свое решение с 44-го года рисовать то, что вижу и что люблю. И это решение остается в силе. Все, что я люблю и рисую, исчезнет, уже исчезает, надо сохранить. Люблю и любуюсь всегда пейзажем со старинной архитектурой или с деревнями. Или просто лесом и полем, но мне это меньше удается. Люблю и любуюсь и хочу сохранить изделия человеческих рук, наверное, так надо объяснить, что, будучи вхутемасовкой, воспитанной на французской школе, которая у меня под кожей, я после войны уже не возвращалась к «чистой живописи», а делала иллюстрации к своим восторгам, применяя все методы импрессионистов. Говорю ли я что-нибудь новое, я не знаю. Меня это даже и не интересует. Надо все виденное сохранить по мере своих сил. Чем больше я всего сделаю, тем лучше.
Бунин мне по душе. После него жизнь можно любить больше и видеть все острее и интереснее, как после импрессионистов и Ван Гога и Матисса - земля преобразилась в глазах людей и стала умопомрачительной! Они показали, как глядеть, и уж что увидишь - твое дело.
Есть у Моцарта высказывание, которое звучит примерно так: у меня было плохое настроение и потому я писал красиво, прямо и серьезно. Сегодня я в хорошем настроении и пишу беспорядочно, криво и весело.
Н.А. Дмитриева о творчестве Т.А. Мавриной (Из статьи “Татьяна Маврина: весёлая мудрость”):
Маврина, как мне кажется, достигла той творческой раскованности, той скоординированности - до полного слияния - работы мысли, глаза и руки, при которой рассудочная часть труда художника сводится до минимума и работа протекает как бы в ритме дыхания. Тут может что-то получаться лучше, что-то хуже, но всегда органично для художника.
Экспрессивное видение художницы воспиталось на пристальном созерцании реальности и никогда от реальности не отрывается. Она не находит допустимым не только "высасывать из пальца" картину, но даже и "высасывать из души". Высмотренный фрагмент реальности определяет собой всё - решение композиции, цветовые сочетания, настроение. В отличие от многих художников, Маврина не задумывает и не обдумывает заранее, что напишет: она пускается в путь - и дорога сама одаряет сюжетами, мотивами, подсказывает и их трактовку. Но всё это ложится на канву личного видения, ставшего за долгие годы второй натурой, так что работы Мавриной нельзя спутать ни с чьими другими: изображает ли она Кострому или Афины - это её рука, её почерк, её душевная призма, через которую преломляется всё увиденное. А открытость новым и новым зрительным впечатлениям, импульсам, идущим извне, охраняет от самоповторений. При всей определённости индивидуального стиля листы Мавриной неистощимо разнообразны. Прежде всего звучный богатый цвет делает их такими живыми. Или обратное: любовь к жизни выражается цветом. Чувство цвета, как голос у певца, дано Мавриной от природы. Не надо слишком преувеличивать роль народного искусства в формировании её колорита. Конечно, и городецкая живопись, и иконы, и лубки что-то ей подсказали, натолкнули на идею открытого цвета, на поиски "большого звука". Но ни малейшего "примитивизма" в её цветовых построениях нет - они сложны и утончённы. Колористическая гармония труднее достигается при работе открытым цветом, чем в тональной живописи, многоцветность не должна превращаться в пестроту. Каждый лист Мавриной имеет свою сложно организованную гамму. Она говорит: "У художника, наверное, должно быть чувство плотника, строящего дом двумя руками и топором, без гвоздей. Песенная постройка, когда одна часть держит другую. В картине также каждый цвет другой подпирает, на другом держится".
Законченные листы Мавриной можно смотреть каждый по отдельности, как самостоятельную картину. Но их настоящее значение осознаётся в совокупности: это непрерывно изливающийся поток, сцепленные звенья. Серии, сюиты - не изобретение Мавриной; начиная ещё с импрессионистов, современное искусство облюбовало принцип серийности. Эпоха, породившая кинематограф, воспринимает мир динамически, как поток меняющихся состояний. Маврину, кажется, мало интересует кино как таковое, но её художественное мировидение по-своему кинематографично, и жанр путевых впечатлений даёт для этого наилучшие возможности.
Рисунки Мавриной - своего рода стремительная художественная стенография; продолжив это сравнение (конечно, условное), её красочные листы можно уподобить расшифровке стенограммы. В зарисовке уже заложена будущая картина - композиция, решение пространства, фигуры. Но многие рисунки имеют не подсобное, а самостоятельное значение: мастерские произведения графического искусства, обладающие главным качеством этого искусства - чувством живой линии. Линейный язык Мавриной, отточенный многолетней ежедневной практикой, уверен и свободен. Мне не приходилось видеть Т. А. Маврину рисующей, но я представляю себе темп и ритм движений её карандаша - как смычок в руках виртуоза. Если где-то рисунок кажется небрежным, то и небрежность виртуозна - она не от неумения, а от избытка умения, дающего право на дерзость и на "ошибки". Линии описывают зигзаги, вьются, сливаются. Лёгким уверенным росчерком, не отрывая карандаша от бумаги, изображаются фигуры в очень сложных ракурсах - какая-нибудь лошадь в фас или лисица на бегу. (В рисовании животных Маврина неподражаема.) Линиями выражается и движение. Когда Маврина замечает, что летающая птица может поучить графике - это не только шутка. Что-то от траектории прихотливого полёта стрижа или жаворонка, от их "росчерков" в небе перешло в её рисунки.
Маврина Татьяна Алексеевна является единственным советским художником, удостоенным премии Ганса Христиана Андерсена за вклад в иллюстрирование детской литературы. В эти предновогодние дни ей исполнилось бы 116 лет. По сохранившимся сведениям, девочка, впоследствии ставшая известным живописцем, родилась 20 декабря (по-старому 7-го) Будучи взрослой, при случае неизменно убавляла себе пару лет. Вероятно, отсюда даты рождения 1901, 1902. Веселый улыбчивый человек, мастер колоссальной работоспособности, - так характеризуют ее современники.
70 лет творчества
Маврина Татьяна (1900-1996) прожила на свете почти век. Ее детство прошло при царе, юность и зрелость - при Советской власти. Про таких как она, говорят: «Многое повидала». Трудности переломных периодов не повлияли на ее позитивное мировосприятие. За семьдесят лет занятий живописью и книжной иллюстрацией она создала целую галерею прекрасных запоминающихся литературных образов.
Казалось, в Советском Союзе не было ребенка, который не любовался видом прекрасной царской дочки, погибшей от угощения Чернавки. Книжка «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях», оформленная Татьяной Алексеевной, вышла в 1949 году. Страна узнала и запомнила манеру письма, близкую к примитивизму, древнерусскому и народному искусству.
Когда-то впечатления от посещения Крещенской ярмарки в Нижнем Новгороде запали в сердце девочки. Будучи зрелым человеком, Лебедева вспоминала, как любовалась игрушками: груженые обозы шли из-за Волги. Она восхищалась видом покрытых иголочками инея распряженных лошадей, на которых привозили ее любимые семеновские и городецкие игрушки.
Выбор был настолько велик, что разбегались глаза. Ребятишки ходили, выбирали, пока не превращались в «окоченевшие фигурки». Любовь к народной игрушке оказала влияние на творчество графика.
Мечты сбываются
«Проба кисти» на новом поприще оказалась удачной. Художник Татьяна Маврина оставила богатое наследие: ею по высочайшему классу оформлены более 200 книг. Большая часть - «мавринская пушкиниана». Вспомните трех девиц под окном, прявших поздно вечерком, сватью бабу Бабариху, других колоритных героев «Сказки о царе Салтане».
Или грациозного ученого кота на златой цепи у раскидистого дуба... Художником создан особый мир: трепетный, пробуждающий фантазию, подталкивающий к размышлению. Он - частичка нашего детства. Есть сведения, что Маврина Татьяна Алексеевна иллюстрации к сказкам Пушкина мечтала писать еще в годы Великой Отечественной войны. Несмотря на военную разруху, сказочные образы виделись ей повсюду.
Из Нижнего в Москву
С младых ногтей знакомая с творчеством классика, на старинных шпилях загорских розовых зданий (Загорском с 1930 по 1991 годы называли Сергиев Посад) художница мысленно выводила Золотого петушка из одноименной сказки. Однако всерьез заняться иллюстрацией пушкинских произведений живописец-график решилась только после Великой Победы.
Кто же она такая, Татьяна Маврина? Биография представительницы когорты русской советской интеллигенции не является тайной. Родилась в Нижнем Новгороде. Отца звали Алексей Иванович Лебедев. Учитель и литератор дал дочке свою фамилию. Но в 1930 году она взяла псевдоним - девичью фамилию матери.
Потомственная дворянка Анастасия Петровна Маврина, как и муж, занималась преподавательством (была директором нижегородского училища имени Гацисского для девочек из бедных семей). У Алексея и Анастасии было четверо детей - три дочери и сын. Их воспитывали разносторонне развитыми, прививали любовь к литературе, искусству, музыке.
Жизнь в столице
Татьяна - самая прославленная из своих сестер. Ее младший брат Сергей вошел в советскую историю как ученый, стоявший у истоков компьютерной промышленности. Из Нижнего в Москву благородное семейство переехало в 1920 году. Девушка училась в известной творческой школе Вхутемас-Вхутеин (высшие художественно-технические мастерские и институт). Изучала творчество французских художников.
На определенном этапе студенчества увлеклась народным искусством (интересовалась иконописью, лубком, изразцами, пряничными досками). Собственный живописный язык, где цвет «звучит» открыто, мир широк и декоративен, а композиции смелы, Маврина Татьяна формировала постепенно. Становлению художника помогали педагоги Н. Синезубов, Г. Федоров, Р. Фальк.
Славная «чертова дюжина»
В 1929 году в Москве состоялась выставка, в которой приняли участие 13 художников. Творческая группа молодых сторонников рисунка «в темпе натуры» так и называлась «Тринадцать» (по числу участников). Юная Лебедева и ее будущий муж и коллега Николай Кузьмин входили в ячейку отрицателей «готических изломов и душевной неуравновешенности».
Став супругами, зимой они жили в маленькой комнате на Сухаревской площади в Москве. Теплый период года предпочитали проводить на даче в Абрамцево. Вероятно, там они находили здоровый и радостный образ жизни, за который ратовали. И писали в жанре «тихого искусства». Маврина Татьяна создавала экспрессивно-живописные (иногда с эротическим оттенком) станковые работы. Они привлекали зрительское внимание.
Сущностное состояние жизни
В искусстве 1930 годов фигурировал камерный и парадный реализм. Из-за строгой цензуры и идеологического давления многие художники (в том числе Маврина и Кузьмин) обратились к камерности, отображающей пейзажи, преисполненные любовью к родной земле, сценки семейного быта (все, что находилось вне литературных и идеологических рамок).
Группа «13» разрабатывала свой графический стиль. Вскоре внутри сообщества произошел раскол, оно распалось. Однако в середине 1930 годов стилевые находки «чертовой дюжины» прочно вошли в книжную и журнальную иллюстрацию. Живопись Татьяны Мавриной большей частью принадлежит к этому периоду. Работы напоминают французские постимпрессионистические течения.
Коллекционер и создатель чудес
Масляной краской на холсте в последний раз художник писала в 1942 году. Это была картина «Танцы на веранде клуба». После этого, по ее же признанию, началась другая жизнь. Но сильная женщина не отчаивалась из-за отсутствия красок и ткани для живописи. Раскрывала простенький блокнот и карандашом рисовала Москву. Прошла столицу вдоль и поперек. После огненных сороковых годов двадцатого века Татьяна Алексеевна увлекалась сбором икон, глиняных игрушек, подносов, вышитых работ. С Николаем Кузьминым они скомпоновали завидную коллекцию из предметов народного творчества.
Вместе с мужем она расписывала прялки, небольшие берестяные короба (туески), бутылки, делала копии лубков, словно создавая иллюстрации к сказкам наяву. Так, от предмета к предмету, украшенному в декоративной лихой манере, рождался мастер народного творчества. В 1950-1960 годы художник с большой буквы увлеклась изображением природы. Ездила по русским населенным пунктам, летопись которых ведется с древних времен.
Голубые огни васильков
В каком месте подсмотрела Татьяна Маврина васильки на окне - неважно. Главное, изображение появилось и живет даже после смерти автора. Глядя на одноименную картину, бывшие советские школьники вспоминают учебник по русскому языку, который штудировали в начальных классах. На основе этой светлой картины у ребят развивали (и развивают) интерес к произведениям изобразительного искусства.
Подробно разбирая каждую деталь на полотне, и сегодня дети описывают, что чувствуют, как понимают задумку художника. Изобразив окошко на верхнем этаже, мастер кисти как будто приблизила зрителей к небу. Над крышей, которая хорошо видна человеку «в комнате», нет солнца. Но незримое присутствие светила выдают золотистые облака, отблески на подоконнике и стеклянной банке-вазе.
Чудо-азбука
Из-за того что предметы на картине (цветы, облака, дом) не имеют четких контуров, появляется ощущение необычной динамики: все меняет положение в пространстве, словно тает от тепла. Простые расплывающиеся мазки, а каков эффект! Мы будто чувствуем на себе тепло солнечного луча. Небо такой ясной голубизны, что понятно: это летний день. Цветы на окне, а не внутри комнаты - как перекличка живой и неживой природы. Ясные «глаза» цветов в тон небесной синеве. Отличное решение.
Некоторые считают, что «Азбука» Мавриной - еще один вариант иллюстрации к сказкам. Книга для самых маленьких отражает богатство народной фантазии. Изучая буквы, наши чада познают добрую шутку, получают ненавязчивые наставления, радуются чудесам.
Букварь считают одним из шедевров, которых в детском книгоиздании не так много. Те, кто глубоко изучал и изучает наследие русского живописца-графика, утверждают: сверкающая всеми гранями вершина творчества практически недостижима.
Неповторимое сплетение чудес
Необычную книгу для детей младшего дошкольного и школьного возраста, издали в 1969 году не как простой учебник. Шедевр изготовило Главное управление «Гознак» (г. Москва), работающее только над заказами государственной важности. Любители и ценители полиграфии помнят этот тонкий красный картонаж, тиснение золотом на крышке, суперобложку, рисованную на золотом фоне.
Как назвала свой труд Маврина Татьяна Алексеевна? «Сказочная азбука». Неудивительно: эта талантливая женщина не могла жить без мира, где все ложь, да в ней намек, милым детушкам урок. Расцвечивая алфавит, художник создала сложный узор из множества сказок.
Учимся, играя
А, б, в, г, д… Лесенка в небо знаний простодушна, весела, ярка, надежна. Кажется, в нашем многообразном мире (вариантов одних только букварей не счесть) этой классической азбуке нет равных по доступности, мудрости, лаконичности. Дети любят игру «в слова». Маврина Татьяна использовала эту «хитрость».
Образы, населяющие каждую буковку, живут и действуют в одном ключе со своими сказочными прототипами. Мастерство высшего класса - сделать так, что на постижение грамоты работает каждая черточка, каждая загогулинка. Можно весь вечер напролет рассматривать, как летят гуси-лебеди (а Баба-яга против), как растет гриб-боровик, движется флот царя Салтана, вынимает из мешка Золотого петушка Дадон.
Самых известных и любимых героев сказок Татьяна Алексеевна изображала не только в «зашифрованном виде», но и на отдельных страницах. Вечный ребенок в душе, Маврина не всегда давала ответы на загадки. Она предлагала ребятишкам разгадать их самостоятельно.
Здесь живет мудрость
Какое счастье, что жила-была на свете Маврина Татьяна Алексеевна! Картины мастера, словно пришедшие из сказки. Сказочные иллюстрации, как фантастические картины. Одухотворенность, которой так не хватает современным детям. Веселая подсказка, где искать проверенную веками суть жизни. Есть мнение, что воспитанные на наследии русского графика-живописца детишки чувствуют тоньше, глубже, возвышенней.
«Азбука» переиздана в наши дни. В виртуальный, катастрофически заспамленный мир вернулись Королевич Елисей, Сестрица Аленушка, Емеля на печи, Сивка-Бурка Вещая Каурка. Многие родители признаются: им очень хочется, чтобы дети подружились с книгой, украшенной рукой настоящего, вдумчивого мастера. Некоторые советчики делают ремарку: "Если вам нравится «мавринский стиль»". Надеемся, вам и вашим деткам он придется по душе.
Наша гордость и краса
Закончим повествование тем, о чем обмолвились в начале: перечислить все русские города, где побывала Маврина Татьяна Алексеевна, очень трудно. Ее визиты долго помнили старожилы Звенигорода, Переславля Залесского, Юрьева-Польского, Суздаля, Углича, Ярославля, Костромы. Итог творческих путешествий - книга-альбом под названием «Пути-дороги», составленный в издательстве «Художник РСФСР» в 1980 году. В основе - 212 видов уникальных уголков России (акварель, гуашь).
Традиционная рубрика «Об авторе» содержит текст на нескольких языках (в том числе английском, французском, немецком). Книга печаталась в Германии в энциклопедическом формате. Татьяна Алексеевна сама выбирала листы, выстраивала макет. В 1976 году за труды получила звание Лауреата Государственной премии СССР, стала Заслуженным художником России.
Интересно следующее мнение искусствоведов (и просто неравнодушных граждан): часто после смерти художника много из созданного тускнеет, переоценивается. В данном случае все наоборот: словосочетание «гениальный художник» можно произносить, не стесняясь, как это бывает при жизни. Работы Т. А. Мавриной есть во всех крупных музеях России.
Маврина Татьяна Алексеевна
Mavrina Tatiana
(1902 - 1996)
Творческий путь живописца, графика, иллюстратора Т.А. Мавриной начинался в 1920-х гг., полных новаторских поисков в искусстве.
Училась она во Вхутемасе - Вхутеине (1922-29). Вместе с несколькими соучениками участвовала на рубеже 1920-х и 1930-х гг. в выставках группы "13", где ценили больше всего бойкий, быстрый темп смелого рисунка-наброска. Эти легкость и свобода, почти детская непосредственность в обращении с цветом, линией и формой были свойственны рисункам и акварелям Мавриной, перешли в ее живопись и в книжные рисунки пером, ложившиеся на страницу прозрачным и тонким ритмическим узором ("Судьба Шарля Лонсевиля" К. Г. Паустовского, 1933, и др.).
Стремление к узору, красочности питалось любовью к русской иконе, к произведениям народного искусства.
Художница ездит по старинным русским городам, рисует с натуры, но так, что нарядно раскрашенные зарисовки кажутся вымышленными, созданными воображением автора. Результатом многолетних путешествий Мавриной стала изданная в 1980 г. книга-альбом "Пути-дороги", где собраны акварели и гуаши с видами заповедных уголков России - Звенигорода, Углича, Ростова Великого, Ярославля, Павловской слободы, Касимова и других городов.
Художница умеет в равной мере удивляться старине и новизне, во всем отыскивать их приметы и взаимопроникновение. При этом окружающую реальность она видит сквозь призму сказочного восприятия. И в книжной графике любимым жанром художницы является сказка.
Много раз иллюстрировала она для детей сказки А. С. Пушкина ("Сказка о мертвой царевне и семи богатырях", 1946; "Руслан и Людмила", 1960; "У лукоморья", 1961), русские народные сказки. И с каждым разом в ее книжках плотнее и ярче становился цвет, свободнее и узорнее плоскостной рисунок, фантастичнее и забавнее сказочные персонажи, особенно звери. Рисует их она уже не пером, а широкими взмахами кисти.
В 1969 г. выходит в свет изумительная по красочности и богатству фантазии "Сказочная азбука" Мавриной. От начала и до конца она сделана художницей почти без пояснительных подписей, ибо весь смысл заключен в самих иллюстрациях. В каждой букве - свой маленький сказочный сюжет. Картинки азбуки полны лукавства и озорства, добра и сердечности, как и все искусство художницы.
_______________________
Маврина (Лебедева) Татьяна Алексеевна (1900 - 1996). Живописец, график. Детство Т. А. Мавриной прошло в Нижнем Новгороде. Детей было четверо, и воспитывали их, как полагалось в интеллигентных семьях: чтение и рисование, обучение музыке и языкам, внимание к фольклору и народному искусству, которые, казалось, окружали и пронизывали всю жизнь. От этих лет сохранились альбомчики-тетради, которые делали дети в семье Лебедевых. Это была игра в рукописный журнал. В 1921 году Маврина уже точно выбрала изобразительное искусство - поступила во ВХУТЕМАС, где училась у Р.Р. Фалька, Н.В. Синезубова, Г.В. Федорова.
Позже художница вспоминала об этом времени как о счастливейших годах своей жизни. Окончив ВХУТЕМАС в 1929 году, она вступила в объединение Группа "13", стала участником выставок объединения. В 1930-е годы Маврина занималась живописью, писала акварели, делала рисунки. Многие ее работы этого времени близки французским постимпрессионистическим течениям. Последняя живописная работа Мавриной на холсте масляными красками была написана летом 1942 года ("Танцы на веранде клуба"). То, что началось после этой картины Маврина называла своей новой жизнью. После войны художница вновь открыла для себя мир народного творчества. Она не только любила и собирала иконы, глиняные игрушки, подносы и вышивки - со своим мужем, художником Н.В. Кузьминым, она собрала великолепную коллекцию - Маврина сама делала копии лубков и прялок, расписывала туески, старинные подносы и бутылки, вживалась в образ народного мастера. Она создала свой собственный, "мавринский" почерк - декоративный, лихой, основанный на принципах народного примитива. В 1950-60-е годы художница совершала многочисленные поездки по русским городам, делала зарисовки и эскизы для будущих работ. Любимой темой стала природа, "земля и небо". Особое место в творчестве художницы занимают ее жизнерадостные и всегда солнечные иллюстрации к детским книжкам. Выполненные, как всегда, в народном стиле они великолепно подходят к сюжетам русских сказок. В конце 1980-х годов Маврина почти не покидала своего дома. Вопреки болезням и недугам она отдавалась своей страсти - живописи, писала виды из окна, натюрморты, цветы. Ее работы последних лет столь пластически убедительны, несут столь мощный энергетический заряд, что позднее творчество Мавриной с полным правом можно поставить в один ряд с полотнами крупнейших мастеров 20 века. Работы Татьяны Мавриной хранятся почти во всех крупнейших музеях нашей страны, в том числе в ГТГ, ГРМ, Саратовском художественном музее и в частных собраниях.
Маврину знали и ценили как графика и иллюстратора, воплотившего в своем творчестве многие принципы народного русского искусства, которое она прекрасно знала. Русские иконы, лубки, вышивки, глиняные игрушки представляли для нее интерес не только как предметы коллекционирования, но и как образцы высокой художественной культуры, живого языка, к которому она обращалась. Ее иллюстрации к детским книжкам и русским сказкам, альбомы рисунков, сделанных во время путешествий по русским городам, вызывали большой интерес и по праву считались частью отечественного искусства 70—80-х годов.
Художница была удостоена звания заслуженного художника РСФСР, имела награды и премии, в том числе Государственную премию СССР.
И все же словно незримая стена отделяла ее от официального советского искусства. Эту ее «инаковость» чувствовали все — от главных художников государственных издательств, с большой неохотой подписывавших мавринские книги в печать, до оргкомитета международной премии имени Г.-Х. Андерсена, выбравшего Маврину — практически единственную из советских художников детской книги — в качестве лауреата этой престижной премии в области книжной графики.
Татьяна Маврина родилась в 1900 году, хотя сама всегда называла годом своего рождения 1902-й, и именно эта неверная дата вошла почти во все справочники и биографии, написанные при жизни художницы. Причина была одна — женское кокетство, желание казаться немного моложе. Ее детство прошло в Нижнем Новгороде, детей в семье было четверо, и воспитывали их, как полагалось в интеллигентных семьях: чтение и рисование, обучение музыке и языкам, внимание к фольклору и народному искусству, которые, казалось, окружали и пронизывали всю жизнь. «География фантастическая от гор, рек, болот, оврагов, лесов, всяких легенд, старых городов вокруг: Суздаль, Владимир, Юрьев Польский, Муром, Городец, а там живописные народные промыслы — городецкие, семеновские, хохломские, палехские, мстерские. Город в окружении фольклора», — вспоминала Маврина о своих детских ощущениях. От этих лет сохранились альбомчики-тетради, которые делали дети в семье Лебедевых. В них — стихи и рассказы, рисунки, акварели. Игра в рукописный журнал будила мысль и творчество, рождала чувство полноты жизни, в которой предстояло так много осмыслить и запечатлеть. Из полноценности детства возникло ощущение того, что «много всего кругом», и это чувство не покинет Т. А. Маврину в течение всей долгой жизни.
В 1921 году она уже точно выбрала изобразительное искусство - поступила в «фантастический вуз ВХУТЕМАС», безоглядно увлеклась живописью. Позже Маврина вспоминала об этом времени как о счастливейших годах своей жизни. Настоящей школой живописи для нее стали французские импрессионисты в Щукинской и Морозовской галереях. И концу 20-х годов относится ее членство в Группе «13», участие в совместных выставках и поиски своего места в искусстве.
Но за двадцатыми годами пришли тридцатые, и с ними — диктат разрешенного пути в искусстве. В это трагическое для всей страны время Маврина оставалась верной живописи. В духе интернациональной живописной традиции художники Группы «13» сообща нанимали модель.
Маврина говорила, что художника, равного по силе Тициану, не найти среди импрессионистов, но «все вместе импрессионисты перетянут. Они открыли опять мир идеальной гармонии и повседневности». Многие ее работы этого времени близки французским постимпрессионистическим течениям. Одна из картин, написанная в сияющих перламутровых тонах, так и называется - “Подражание Ренуару” (1938).
Почти ежедневно она писала или рисовала обнаженную женскую модель, работая в разноообразных техниках. Подражания Анри Матиссу сменялись натурными набросками в женской бане. Венеры перед зеркалом существовали рядом с раздевающимися тетками в белье того незабываемого голубого цвета, который был характерен для трикотажа периода «строительства коммунистического общества». От этого времени осталось множество рисунков и акварелей, несколько десятков холстов, которые многие годы хранились буквально под кроватью — художница их никому не показывало: ведь обнаженная натура была недозволенной, почти запрещенной темой.
Лишь в 70-е годы некоторые из мавринских «нюшек» (как на простонародный манер она их называла, обыгрывая французское «ню») стали появляться на выставках, поражая своим радостным жизнеутверждением и вызывая вопрос: «Возможно ли, чтобы художник XX века, отгородившись от окружающего, упорно восхвалял радость бытия во времена, когда царствовала одна из жесточайших тираний?». Видимо, Маврина позволило себе не замечать ее, в чем было отчаянное и решительное противостояние общей атмосфере подавленности или истерии.
Последняя живописная работа на холсте масляными красками была написана летом 1942 года в саду Дома Красной Армии и изображала танцы на веранде клуба. То, что началось после этой картины, Маврина называла своей новой жизнью.
После войны художница вновь открыла для себя мир народного творчества. Она не только любила и собирала иконы, глиняные игрушки, подносы и вышивки — со своим мужем, художником Николаем Васильевичем Кузьминым, она собрала великолепную коллекцию — Маврина сама делала копии лубков и прялок, расписывала туески, старинной формы подносы и бутылки, вживалась в образ народного мастера. Это был гениальный ход, он давал ей возможность отойти от принципа социалистического реализма с его иллюстративным бытописанием в единственно дозволенном тогда направлении — в сторону русского народного искусства. Анри Матисс через увлечение народным искусством обрел свой стиль, а Татьяна Маврина, отталкиваясь от Матисса, превращает себя в народного мастера, создав собственный, «мавринский» почерк — декоративный, лихой, основанный на принципах народного примитива.
Для творчества художницы были необходимы натурные впечатления. В 1950—1960-е годы она предпринимала многочисленные поездки по русским городам, делала зарисовки и эскизы.
Она так натренировала свою память, свой глаз, что дома легко могла воспроизвести многоцветие природы по торопливым наброскам, сделанным с натуры.
Анимаиса Владимировна Миронова, ее частая наперсница в этих поездках, вспоминает, как в самом начале 60-х годов, ранней весной, в половодье, они с Мавриной оказались в маленькой забытой Богом гостинице. Ранним утром А. В. Миронова проснулась и с удивлением обнаружила, что Мавриной нет в номере. Оказалось, Татьяне Алексеевне удалось уговорить рыбака, и на утлой лодчонке посреди волжского разлива она с увлечением писала восход солнца. Слова художницы о том, что «земля и небо стали темой пейзажей и книжек» точно выражают суть ее творчества этих лет.
Татьяна Алексеевна Маврина в автобиографии делила свою жизнь, как она выражалась, но «три жизни»: первая — «от рождения до ВХУТEMАСа», вторая — Москва, учеба живописи у Роберта Фалька, увлечение импрессионистами, участие в выставках Группы «13», третья — началась во время войны. Но была и четвертая — последнее десятилетие жизни.
В конце 1980-х годов Татьяна Алексеевна почти не покидала своего дома. Мир замкнулся в стенах малогабаритной квартиры, оклеенных любимой Мавриной золотой и серебряной бумагой. Те, кому довелось попасть к ней в дом, бывали изумлены той невероятной внутренней силой, которая исходила от сухонькой девяностолетней женщины. Эта воля к жизни, казалось, защищала ее от старческой немощи — она видела практически без очков, была в ясном уме, и, если и забывала что-то, никогда нельзя было сказать наверняка — забывчивость это или лукавство.
Вопреки болезням и недугам Маврина отдавалась своей страсти — живописи — и писала натюрморты так, будто вмещала в них неизбывную силу своей неистовой натуры. Ее два окна — из одного видна береза, из другого — дерево и гараж — стали ее Вселенной, сквозь них она наблюдала смену освещения, чередование времен года, вращение светил.
Художница просила приносить ей цветы и, получив в подарок букет, уже не скрывала своего желания поскорее выпроводить гостя и приняться за работу. Так возникли нарциссы но фоне розовых берез, тюльпаны на заснеженном окне, красавец розовый гладиолус среди голубого лета. Казалось бы, что может быть проще изображения обычного букета на подоконнике?
Однако работы эти столь пластически убедительны, несут столь мощный энергетический заряд, что позднее творчество Мавриной с полным правом можно поставить в один ряд с полотнами Рауля Дюфи и Анри Матисса. А один из последних натюрмортов, «Розы ночью» (1995), — винно-красные цветы на подоконнике на фоне синего неба с сияющим созвездием Ориона — можно назвать трагическим реквиемом перед неизбежным уходом в небытие.
«Стояло время или шло назад» — эти строки Рильке, знакомые нам в переводе Пастернака, начинают автобиографию Мавриной. Эпиграф выбран далеко не случайно, как ничего не было случайного в судьбе Татьяны Алексеевны. «Стояние времени» — это то ощущение, которое изумляет при взгляде на поздние мавринские натюрморты. Жизнеутверждающая сила и цветовая пластическая энергия этих работ вызывают ассоциации не только с искусством начала века, но и с творчеством молодого, полного сил человека. Почти всегда после смерти художника значение его творчества переоценивается. Часто оно начинает тускнеть, «съеживается» и блекнет, чтобы в конце концов обернуться строкой в специальном издании. Гораздо реже смерть переводит обыденные эпитеты в возвышенные, и слово «гениальный», которое стеснялись произносить при жизни, становится впору. Так, кажется, случилось с Татьяной Алексеевной Мавриной.
Я. Ю. Чудецкая
Из альбома «Мгновение, остановленное цветом»
«Ложусь спать на горах. Кладу шесть сказок
в головах:
одна разговаривает,
другая спрашивает,
третья звенит,
четвертая шумит, пятая смеется,
шестая плачет».
В некотором царстве, в некотором государстве, в мире фантастическом, пестром и ярком, живут и действуют сказочные герои, созданные воображением художницы Татьяны Алексеевны Мавриной. Татьяна Алексеевна Маврина родилась в Нижнем Новгороде. Особое место в ее творчестве занимало иллюстрирование книг для детей. Отвечая на вопрос, почему она снова и снова иллюстрирует сказки, Татьяна Анатольевна говорила, что любовь к народному искусству, фольклору и истории она испытывала с самого детства. Отец художницы, педагог и литератор, очень любил книги и привил эту любовь своей дочери. Будущая художница знала наизусть много сказок и рисовала картинки к ним.
Художница считала, что сказочные персонажи живут не только в "тридевятом государстве", но и среди нас. Стоит немного пофантазировать, и они появятся на улицах древних русских городов. Поэтому каждая страница книг с иллюстрациями художницы – волшебная. Скачут по страницам книг добрые молодцы на могучих конях, стоят в глухом лесу избушки на курьих ножках, живут в высоких башнях красавицы.
Художница не только рисовала иллюстрации к сказкам, но и находила народную пословицу, которая отражает главную идею сказки, и писала ее пословицу кистью над заглавием. Очень красочно она оформляла титульный лист. Обычно он занимает целый ряд разворотов книги. Рассматривая его, можно увидеть сразу несколько сказочных сюжетов. "Смысл сказки всегда один – чудеса", – любила говорить Татьяна Алексеевна.
А её чудо-звери явились из языческих правремен, из волшебного далека, где волк служил человеку и взлетал с ним под облака. Татьяна Маврина, как никто другой, ощущала волшебную природу Зверя, его тайну, его связь со Вселенной.
