Афоризмы. Смысл жизни. Главные цитаты патриарха русской литературы — Льва Толстого Лучшие афоризмы и цитаты о вере

Вера обладает бескрайней силой, которой может воспользоваться каждый. Мы подобрали для Вас лучшие высказывания и афоризмы о вере.

Лучшие афоризмы и цитаты о вере

«Чудеса там, где в них верят, и чем больше верят, тем чаще они случаются.»(Дидро Д.)

«Мы плохо верим тому, чему неприятно поверить.» (Овидий)

«Люди верят больше глазам, чем ушам.» (Сенека)

«Человек должен верить, что непонятное можно понять.» (Гёте И.)

«Кто научился размышлять, тому трудно веровать.» (Толстой Л. Н.)

«Вера состоит в признании доводов души; неверие - в их отрицании.» (Эмерсон У.)

«Сущность всякой веры состоит в том, что она придает жизни такой смысл, который не уничтожается смертью.» (Толстой Л. Н.)

«Человек, который ни во что не верит, всего боится.» (Джордж Бернард Шоу)

«Сильный духом верит в себя, слабый — в бога.» Неизвестный автор

«Некоторые люди только потому верят в Бога и в бессмертие, что не осмеливаются возражать против столь великих идей.» (Кристиан Фридрих Геббель (Хеббель)

«Глубокая вера сама по себе есть великая сила; утрата веры — слабость, о которой можно сожалеть.» (Инаят Хан Идаят)

«Вера — это согласие воли с совестью.» (Лев Николаевич Толстой)

«Суеверие, завладев душой человека, способно навсегда нарушить ее покой.» (Поль Анри Гольбах)

«Вера — оазис в сердце, которого никогда не достигнуть каравану мышления.» (Халиль Джебран Джебран)

«Люди рождаются только с чистой природой, и лишь потом отцы делают их иудеями, христианами или огнепоклонниками.» (М.Саади)

«Верят там, где не могут знать.» (А.В.Луначарский)

«Нам трудно поверить тому, что лежит за пределами нашего кругозора.» (Франсуа де Ларошфуко)

«Всякий, кто не верит в будущую жизнь, мертв и для этой.» (Иоганн Вольфганг Гёте)

«Нет Бога без Человека, нет Человека без Бога.» (Илья Шевелев)

«Искренность веры важнее, чем истинность веры.» (Илья Шевелев)

«Верить в человека труднее, чем верить в Бога.» (Илья Шевелев)

«Там, где веры мало, — много ритуала.» (Илья Шевелев)

В минуту нерешительности действуй быстро и старайся сделать первый шаг, хотя бы и лишний.

В человека вложена потребность счастья; стало быть оно законно.

Афоризм едва ли не лучшая форма для изложения философских суждений.

Одно из самых удивительных заблуждений - заблуждение о том, что счастье человека в том, чтобы ничего не делать.

Остерегайтесь мысли, что у вас есть такие добродетели, каких нет у других.

От пятилетнего ребенка до меня только шаг. От новорожденного до меня страшное расстояние.

Счастье есть удовольствие без раскаяния.

Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь.

Только бы люди знали, что цель человечества не есть материальный прогресс, что прогресс этот есть неизбежный рост, а цель одна - благо всех людей…

Только с сильными, идеальными стремлениями люди могут низко падать нравственно.

Тщеславие… Должно быть, оно есть характерная черта и особенная болезнь нашего века.

У одной девушки спросили, какой самый главный человек, какое самое главное время и какое самое нужное дело? И она ответила, подумав, что самый главный человек тот, с которым ты в данную минуту общаешься, самое главное время то, в котором ты сейчас живешь, и самое нужное дело сделать добро тому человеку, с которым в каждую данную минуту имеешь дело.

У того, кто ничего не делает, всегда много помощников.

Церковь. Все это слово есть название обмана, посредством которого одни люди хотят властвовать над другими.

Человек должен быть рабом. Выбор для него только в том, чьим: своих страстей, а значит, и людей, или же своего духовного начала.

Человек может служить улучшению общественной жизни только в той мере, в какой он в своей жизни исполняет требования своей совести.

Человек немыслим вне общества.

Человек подобен дроби, числитель есть то, что он есть, а знаменатель - то, что он о себе думает. Чем больше знаменатель, тем меньше дробь.

Человек, отделяющий себя от других людей, лишает себя счастья, потому что чем больше он отделяет себя, тем хуже его жизнь.

Человек, переставший пить и курить, приобретает ту умственную ясность и спокойствие взгляда, который с новой верной стороны освещает для него все явления жизни.

Чем больше мы любим, тем обширнее, полнее и радостнее становится наша жизнь.

Чем лучше человек, тем меньше он боится смерти.

Чтобы поверить в добро, надо начать делать его.

Эгоизм жесточе эгоизма личного. Человек, который устыдится пожертвовать благами другого для себя одного, считает своей обязанностью пользоваться несчастьем, нуждою людей для блага семьи.

Эстетическое и этическое - два плеча одного рычага: насколько удлиняется и облегчается одна сторона, настолько укорачивается и тяжелеет другая. Как только человек теряет нравственный смысл, так он делается особенно чувствителен к эстетическому.

Язык есть орудие мышления.

Власть одного человека над другим губит прежде всего властвующего.

Возненавидеть жизнь можно только вследствие апатии и лени.

Все мысли, которые имеют огромные последствия, всегда просты.

Все люди мира имеют одинаковые права на пользование естественными благами мира и одинаковые права на уважение.

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.

Всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит.

Всякая откровенно выраженная мысль, как бы она ни была ложна, всякая ясно переданная фантазия, как бы она ни была нелепа, не могут не найти сочувствия в какой-нибудь душе.

Главное препятствие познания истины есть не ложь, а подобие истины.

Главное свойство во всяком искусстве - чувство меры.

Движение к добру человечества совершается не мучителями, а мучениками.

Двумя вещами человек никогда не должен огорчаться: тем, чему он может помочь, и тем, чему не может помочь.

Для того чтобы воспринимать чужие мысли, надо не иметь своих.

Для того, чтобы было легко жить с каждым человеком, думай о том, что тебя соединяет, а не о том, что тебя разъединяет
с ним.

Добро, которое ты делаешь от сердца, ты делаешь всегда себе.

Если дикарь перестал верить в своего деревянного бога, то это не значит того, что Бога нет, а только то, что Бог не деревянный.

Если тебе мешают люди, то тебе жить незачем. Уходить от людей - это самоубийство.

Жениться надо всегда так же, как мы умираем, то есть только тогда, когда невозможно иначе.

Женщины, особенно прошедшие мужскую школу, очень хорошо знают, что разговоры о высоких предметах - разговорами, а что нужно мужчине - тело и все то, что выставляет его в самом обманчивом, но привлекательном свете; и это самое и делается.

Знание без нравственной основы - ничего не значит.

Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не памятью.

Из страстей самая сильная, и упорная - половая, плотская любовь, и потому если уничтожатся страсти, и последняя, самая сильная из них - плотская любовь, то исполнится пророчество: люди соединятся воедино, цель человечества будет достигнута и ему незачем будет жить.

Имей цель для всей жизни, цель для известного , цель для года, для месяца, для недели, для дня и для часа, и для минуты, жертвуя низшие цели высшим.

Как ни странно самые твердые, непоколебимые убеждения - самые поверхностные. Глубокие убеждения всегда подвижны.

Как ни говори, а родной язык всегда останется родным. Когда хочешь говорить по душе, ни одного французского слова в голову нейдет, а ежели хочешь блеснуть, тогда другое дело.

Корень злых дел в дурных мыслях.

Короткие мысли тем хороши, что они заставляют серьезного читателя самого думать.

Любить - значит жить жизнью того, кого любишь.

Люди наказываются не за грехи, а наказываются самими грехами. И это самое тяжелое и самое верное наказание.

Люди учатся, как говорить, а главная наука - как и когда молчать.

Люди, живущие только своими чувствами, - это звери.

Мудрость - знать, в чем дело жизни и как исполнять его.

Музыка - это стенография чувств.

Мы не любим людей не потому, что они злы, но мы считаем их злыми потому, что не любим их.

Настоящая жизнь совершается там, где она незаметна.

Наши добрые качества больше вредят нам в жизни, чем дурные.

Не верьте словам ни своим, ни чужим, верьте только делам и своим, и чужим.

Не столько вреда бывает от того, что мы делаем не то, что должно, сколько от того, что мы не удерживаемся от того, чего не должно делать.

Нет в мире виноватых.

Нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

Нет таких положений и нет таких незначительных дел, в которых не могла бы проявиться мудрость.

Никакая деятельность не может быть прочна, если она не имеет основы в личном интересе.

Никогда не беспокой другого тем, что ты можешь сделать сам.

Ничто так не поощряет праздность, как пустые разговоры.

Виктор Пелевин – не просто русский писатель, это яркая личность, которая наполнила звучание современной литературы новыми тонами. К числу его наиболее популярных трудов относятся романы «Чапаев и Пустота», «Омон Ра», «Generation “П”». По мотивам его произведениям неоднократно ставились спектакле в театре и снимались фильмы. Пелевин является обладателем многочисленных литературных премий, в том числе и таких престижных как «Малый Букер», «Национальный бестселлер» и др. Многие его книги прямо-таки разодраны на цитаты.

В любви начисто отсутствовал смысл. Но зато она придавала смысл всему остальному.

Хочешь быть счастлив в любви - никогда про это не думай. («Бэтман Аполло»)

Женщина должна обладать недюжинным интеллектом и силой воли, чтобы научиться отслеживать и подавлять этот древний гипноз плоти, уродующий ее характер и лишающий конкурентоспособности на рынке биологических услуг. («Бэтман Аполло»)

Отношениям мужчины с женщиной не хватает той доверительной и легкомысленной простоты, которая существует между друзьями, решившими вместе принять на грудь. («Бэтман Аполло» )

Виктор Пелевин — неординарный писатель современности

Просто любовь. Ты, когда её ощущаешь, уже не думаешь - чья она, зачем, почему. Ты вообще уже не думаешь. ()

Любовь, в сущности, возникает в одиночестве, когда рядом нет её объекта, и направлена она не столько на того или ту, кого любишь, сколько на выстроенный умом образ, слабо связанный с оригиналом. ()

Как всё-таки много на женщинах всяких крючков и застежек - даже на совершенно голых женщинах… И каждую нужно расстегнуть с заботой и вниманием, иначе ничего не выйдет… («Бэтман Аполло» )

Я давно заметил, что женщины терпеть не могут болтовни о нереальности человека. Может, в силу своей биологической функции? Они ведь рожают детей, а это тяжёлое болезненное занятие делается ещё и довольно глупым, если вокруг одна иллюзия. («Бэтман Аполло» )

Вот так поворот!

Кто бы мог подумать, что студент, которого в своё время выгнали из Литературного института, превратится в писателя мирового уровня. Произведения Пелевина изданы на основных языках мира, в том числе на китайском и японском, которые отличаются наибольшим количеством носителей. По версии издания French Magazine, этот автр входит в 1000 самых влиятельных представителей современного литературного искусства.

«Чапаев и Пустота»: цитата о внутренней Монголии и прочие высказывания

«Чапаев и Пустота» – это третье по счёту произведение автора, вышедшее в свет в 1996 году. Публиковалось несколькими изданиями и считается самым сильным романом Пелевина. В нём автор предпринял попытку совместить несовместимое: в центре событий лежат взаимоотношения В. Чапаева и П. Пустоты. В 2013 году была выпущена интерактивная версия произведения для iPad, что доказывает популярность книги.

Внутренняя Монголия называется так не потому, что она внутри Монголии. Она внутри того, кто видит пустоту, хотя слово «внутри» здесь совершенно не подходит. И никакая это на самом деле не Монголия, просто так говорят. Что было бы глупей всего, так это пытаться описать вам, что это такое. Поверьте мне на слово хотя бы в одном – очень стоит стремиться туда всю жизнь. И не бывает в жизни ничего лучше, чем оказаться там.

Внутренняя Монголия – как раз и есть место, место, откуда приходит помощь.

Послушай, жизнь - это театр. Факт известный. Но вот о чём говорят значительно реже, это о том, что в этом театре каждый день идёт новая пьеса.

Фрагмент из спектакля по мотивам романа «Чапаев и Пустота»

Хороший психиатр должен избегать лекарств - они… Ну как это вам объяснить… Как косметика. Не решают проблем, а только прячут их от постороннего глаза.

С Россией всегда так - любуешься и плачешь, а присмотришься к тому, чем любуешься, так и вырвать может.

Личность человека похожа на набор платьев, которые по очереди вынимаются из шкафа, и чем менее реален человек на самом деле, тем больше платьев в этом шкафу.

Мы с тобой, конечно, старые друзья, но даже несмотря на это я мог бы помочь.

Бездействие – тоже пиар

«Жизнь насекомых»

Идея написания сюжета пришла случайно. Виктор Пелевин получил в подарок от друга книгу об американских насекомых, после чего и понял – он тоже напишет книгу о насекомых, но вместо научного подхода читатель получит очередную дозу богатого воображения автора.

Чтобы вылезти из колодца, надо в него упасть.

Какие бы отвратительные тучи ни слетались, высоко над ними всегда сияет эта неизменная синева.

Мы носим в себе источник всего, что только может быть, а будет ли - зависит от нас, от того, как мы распорядимся этим источником.

У тебя аппетит к жизни пропал. А чтобы он появился, надо немного от неё откусить и пожевать.

Вся огромная жизнь, в которой ты собираешься со временем повернуть к свету, на самом деле и есть тот единственный момент, когда ты выбираешь тьму.

Иллюстрация к книге «Жизнь насекомых»

Вся жизнь существует один миг. Вот именно тот, который происходит сейчас. Это и есть бесценное сокровище.

От частого употребления некоторые цитаты блестят, как перила.

«Удивительно, – думал он, – чем глупее песня и чем чище голос, тем больше она трогает».

Физики – это просто юристы, которые сначала пишут законы природы, а потом начинают искать в них лазейки.

Трезвое и совершенно спокойное настроение Никогда не приводит к появлению подтянутых строк.

Ведь мы сами создаем себе настроение и всё остальное…

«Снафф»

Роман вышел в 2011 году, его тираж составил порядка 150 тыс. экземпляров. В книге автор говорит о новых значениях, которые приобрели старые слова. Наряду с этим он разоблачает войну в СМИ и рассказывает о настоящей любви.

С. Н. А. Ф. Ф. - это сама жизнь, где в числителе любовь, а в знаменателе смерть. Такая дробь равна одновременно нулю и бесконечности - как и взыскующий её Маниту.

Женщина - это волшебный цветок, при взгляде на который с вами должно случиться умопомешательство, достаточно сильное для того, чтобы подвигнуть вас на тяготы деторождения.

Жизнь – это узкая полоска между огнем страдания и призраком кайфа, где бежит, завывая от ужаса, так называемый свободный человек. И весь этот коридор – только у него в голове.

Если говорить о моей работе, то я – создатель реальности.

Иллюстрация к книге «С. Н. А. Ф. Ф. «

Любовь – отвратительное, эгоистичное и бесчеловечное чувство, ибо вместе с одержимостью еёпредметом приходит безжалостное равнодушие к остальным.

Сила современной философии не в силлогизмах, а в авиационной поддержке.

Природу трудно обмануть.

Ничто так не бодрит с утра, как свежая обида.

А мог бы и гонорар получить

В произведении «Generation P» есть фраза «Спрайт – не кола для Николы». После такого лозунга на российском рынке появилась фирма «Никола», выпускающая квас под лозунгом «Квас – не кола, пей Николу». Директор по маркетингу Никита Волков в одном из своих интервью отметил, что рекламный слоган для напитка действительно навеян цитатой из произведения Пелевина. Компания хотела связаться с автором и поблагодарить за подсказку, но контактов нет. В итоге товарный знак был зарегистрирован без выкупленного авторского права. Чтобы избежать в будущем претензий, ТМ «Никола» заказала заключение, что связь слогана с фразой из книги только опосредована и не является плагиатом.

В основе сюжета лежит история лисы-оборотня А Хули и молодого волка-оборотня. Автор рассказывает о любви и сложном жизненном пути, который проходят все живые существа. Пелевин ставит цель показать, что же на самом деле играет важную роль для достижения духовной гармонии.

Собака смотрит на палку, а лев на того, кто её кинул. Кстати, когда это понимаешь, становится намного легче читать нашу прессу.

Ценность книги определяется не тем, сколько человек её прочтет. У величайших книг мало читателей, потому что их чтение требует усилия. Но именно из-за этого усилия и рождается эстетический эффект. Литературный фастфуд никогда не подарит тебе ничего подобного.

Когда человек ищет, чем подтвердить свои параноидальные идеи, он всегда находит.

Мне от людей вообще ничего не нужно, кроме любви и денег.

Любовь не преображает. Она просто срывает маски.

Одна из обложек издания «Священная книга оборотня»

Ценность книги определяется не тем, сколько человек её прочтет. Гениальность «Джоконды» не зависит от того, сколько посетителей пройдёт мимо неё за год. У величайших книг мало читателей, потому что их чтение требует усилия. Но именно из этого усилия и рождается эстетический эффект.

В жизни каждый день надо узнавать что-то новое.

На основной вопрос философии у лис есть основной ответ. Он заключается в том, чтобы забыть про основной вопрос.

Прав был Чехов: женская душа по своей природе – пустой сосуд, который заполняют печали и радости любимого.

Чтение – это общение, а круг нашего общения и делает нас тем, чем мы являемся.

«Лампа Мафусаила»

В центре повествования лежит история трёх поколений семьи Можайских. Автор рассказывает о проблемах в экономике, политике и культуре, которые преследовали героев на протяжении веков.

У России всегда великое прошлое и ещё более великое будущее. А вот с настоящим сложнее.

Я понял то, что время от времени понимает в нашей стране каждый: девяностые вовсе не кончились. Просто раньше они происходили со всеми сразу, а теперь случаются в индивидуальном порядке.

Когда стараешься говорить приятное любой аудитории, нередко происходят ошибки, поскольку ни одна аудитория сама не знает до конца, что ей приятно, а что нет, и подобная беспринципность способна оскорбить людей, показав им, что ты о них думаешь…

Рынок – это огромное стадо пугливых баранов. И если все бараны вместе побегут из доллара, над планетой понесется финансовое цунами – и смоет человеческую цивилизацию как мы её сегодня знаем. Ужас в том, что мы не сможем эту волну остановить – и начнётся она, скорей всего, на нашем собственном Уолл-Стрите…

Ничто не придаёт человеку такого мужества, как страх. Когда невозможно становится жить, умирать даже любопытно. Я принял душ, но прощальной записки писать не стал. Иногда молчание – знак несогласия.

Исполнилось сто лет со дня кончины Льва Николаевича Толстого

- Мы понимаем, что очень неверно подходить к литературе с позиций «этот писатель не христианин, да и тот не христианин. А этот плохо веровал, не так верно и качественно, как я». А как верно подходить к наследию таких сложных личностей, да ещё и изменившихся в течение жизни, влиявших в своё время на общество, как Толстой, причём влиявших как позитивно, так и негативно?

Свящ. Георгий Кочетков: Любая человеческая личность сложна и противоречива, не абсолютна и несовершенна в рамках исторического существования. Только в метаистории открывается подлинный лик человека, только Суд Божий может выносить последние оценки и являть полноту правды о каждом человеке. Так что наше дело смиренно смотреть на плоды и радоваться всему хорошему, что есть у того или иного человека, находить это хорошее, акцентировать внимание именно на нём, а не на недостатках. Конечно, мы должны учитывать те или иные грехи, пороки или отклонения от веры, когда мы читаем произведения, как-то особенно связанные с этой тематикой. Но это бывает редко. Несомненно, мы по-разному относимся к религиозным сочинениям и художественным произведениям Толстого, особенно после его уклонения в некую моралистическо-теософскую сторону, т.е. собственно в «толстовство». Даже роман «Воскресение» - с художественной точки зрения произведение выдающееся, хотя именно он дал повод для вынесения суждений о нехристианском умонастроении Льва Николаевича. Как бы то ни было, Толстой - гениальный писатель, а гениальность - дар Божий. Это не просто человеческая талантливость, это то, что вскрывает такие стороны жизни, даёт такие оценки, которые прежде людям не удавалось открыть. Это всегда поворотный пункт в истории. Гениев немного - слишком немного, - и мы не можем бросаться ими, не можем забывать о том, что если Господь дал человеку такой дар, значит, и призвал к чему-то большему по сравнению с большинством других людей. Толстой не злой гений. Да, он не во всём христианин. Да, он не во всём прав в своих религиозных воззрениях. Многое оценено историей как ошибка или как уклонение. Но он же и не объявляется учителем церкви, учителем всего мира. Никто так на него и не смотрит.

Он много сказал важного и ценного, особенно когда касался вопросов милосердия, доброты, открытости к разным течениям духовного наследия человечества, и нужно это для себя открыть и усвоить. А то, чего не принимает наша христианская совесть, мы можем так или иначе поставить в скобки.

- А что с его отлучением от церкви? Было оно или все-таки не было?

Свящ. Георгий Кочетков: Толстой не был анафематствован. Он сам об этом писал в своем ответе Синоду. Со стороны церкви все было сделано достаточно компромиссно, чтобы, скорее, как бы предупредить народ об опасности заблуждений Толстого, который имел тогда большое влияние на умы людей. Но церковная процедура отлучения и анафематствования не была проведена.

В то время важно было предупредить об опасности, в первую очередь, интеллигенцию, которая вступила в резкий конфликт с церковью. А Лев Толстой был как бы знаменем этого конфликта. Многие люди (он сам об этом писал) высказывались гораздо резче, чем он. Да, он воспринимал христианство неверно, но при этом говорил: я хочу оставаться христианином и всей жизнью служить Богу, и я им остаюсь так, как я это понимаю, как я могу это по сердцу и по совести воспринять.

Важно помнить, куда он поехал перед смертью. Он же поехал не к своим товарищам, ученикам, последователям, а в Оптину пустынь, да еще через Шамординский монастырь, где была его сестра. Он покинул Ясную Поляну, читая «Братьев Карамазовых». Он позвал оптинского старца и ждал его, и только ближайшее окружение не допустило этой встречи. Эти подробности, действительно важные для духовной судьбы человека, часто забываются людьми.

Нужно сказать, что и сегодня многие характеры в церкви опознаются по отношению к таким людям, как Толстой. Одни готовы лишь анафематствовать и жечь еретиков, а другие начинают разбираться. И приходят к выводу, что мы не должны ни в коем случае вмешиваться в Суд Божий. Господь - последний Судия! Мы должны дать свободу Богу действовать, а Толстой дал для этого повод: к 1910 году он действительно сильно изменился. Он не то, что совсем готов был принять всю церковную жизнь - он знал недостатки церкви, а она знала недостатки его, - но он не настаивал на тех позициях, которые проявил в 1901 г. Важно и то, что проект, подготовленный Победоносцевым для Синода, был смягчен самим Синодом уже тогда, в 1901 году.

- Для всего мира Лев Толстой олицетворяет славу русской литературы и культуры в целом. Благодаря ему русская культура воспринимается как культура, по преимуществу, словесная. Сейчас, когда многие политические и общественные споры, связанные с его именем, ушли в прошлое и контекст жизни церкви и общества стал совсем другим, что мы, как верующие люди, как члены церкви можем сказать о его значении для России?

Свящ. Георгий Кочетков: Я не совсем согласился бы с Вами в том, что только благодаря Толстому русская культура воспринимается в мире как великая и, в первую очередь, словесная культура. Она, конечно, создала «святую русскую литературу» (Т. Манн), но она же дала и Андрея Рублёва, и многих других великих живописцев, как и великих композиторов - Рахманинова, Стравинского, Чайковского, Римского-Корсакова, вплоть до Шнитке - и великих, мирового значения, деятелей русского религиозно-философского возрождения - Бердяева, Булгакова... Это культура, способная на великий подвиг, который стал примером. Я имею в виду подвиг новомучеников и исповедников российских. Русские святые, русские философы и мыслители, русские писатели, композиторы, художники - это слава русского народа, того народа, который жил на нашей земле вплоть до коммунистического лихолетья. Другое дело, что сейчас будет с нами и с нашей землёй, после преодоления этой коммунистической горячки, этой болезни. Это проблема. Но мы сейчас с Вами говорим не об этом.

Нам как верующим людям нужно прежде всего признать большое значение Толстого, увидеть положительную сторону его творчества, его таланта, и даже его религиозной деятельности, которая является наиболее спорной и по сути дела занимает весьма маргинальное положение в его жизни. Даже в ней надо искать определённый смысл, потому что это была реакция на пороки церковной и общественной жизни того времени. Духовное влияние Толстого, не столько религиозное, сколько нравственное - и положительное, и отрицательное - было огромным. Я очень согласен с Бердяевым, который считал, что в революции, которая стала духовным самоубийством русского народа, в большой степени осуществились чаяния, высказанные и проведенные в жизнь Львом Толстым. Понятно, что его именем воспользовались. Правильно говорят, что он был бы в ужасе, если бы увидел, как осуществляются его идеи, и никогда бы этого не поддержал, ведь он был против насилия в принципе, а революция строилась на насилии и стала квинтэссенцией этого насилия.

Но мы-то должны думать о другом - о том, какие вопросы поставил Толстой перед нами. Ведь на эти вопросы, связанные с местом труда в жизни, с простотой во Христе, с универсальными этическими началами, которые могут являться в разных формах, так и не дано ответа.

Мы до сих пор часто слишком узки в своих взглядах и на наше собственное, и на общечеловеческое наследие. Мы часто плохо разрешаем для себя те вопросы, которые поставил Толстой. Так что надо читать Толстого, надо размышлять над ним, так же, как и над Достоевским, Гоголем и многими другими. К нашему времени хорошо известна вся критика, связанная с творчеством Толстого, и это нас обогащает. Много сказано глубоких, серьёзных вещей. И очень важно, читая его произведения и прилагая своё сердце к тому смыслу и духу, который в них содержится, сочувствовать тому, о чём пишет Толстой. Важно при этом и идти вперёд. И у нас для этого есть все возможности, если только мы будем относиться к этому достаточно глубоко и здраво.

Нам кажется, что вспоминая о Льве Толстом, важно дать слово и ему самому. Мы печатаем небольшой отрывок одного из романов, чтобы вспомнить, как великий писатель в какие-то из моментов своей жизни относился к вере и Церкви.

Однако послушай, - сказал раз Степан Аркадьич Левину, возвратившись из деревни, где он все устроил для приезда молодых, - есть у тебя свидетельство о том, что ты был на духу?

Нет. А что?

Без этого нельзя венчать.

Ай, ай, ай! - вскрикнул Левин. - Я ведь, кажется, уже лет девять не говел. Я и не подумал.

Хорош!- смеясь, сказал Степан Аркадьич, - а меня же называешь нигилистом! Однако ведь это нельзя. Тебе надо говеть.

Когда же? Четыре дня осталось.

Степан Аркадьич устроил и это. И Левин стал говеть. Для Левина, как для человека неверующего и вместе с тем уважающего верования других людей, присутствие и участие во всяких церковных обрядах было очень тяжело. Теперь, в том чувствительном ко всему, размягченном состоянии духа, в котором он находился, эта необходимость притворяться была Левину не только тяжела, но показалась совершенно невозможна. Теперь, в состоянии своей славы, своего цветения, он должен будет или лгать, или кощунствовать. Он чувствовал себя не в состоянии делать ни того, ни другого. Но сколько он ни допрашивал Степана Аркадьича, нельзя ли получить свидетельство не говея, Степан Аркадьич объявил, что это невозможно.

Да и что тебе сто ит - два дня? И он премилый, умный старичок. Он тебе выдернет этот зуб так, что ты и не заметишь.

Стоя у первой обедни, Левин попытался освежить в себе юношеские воспоминания того сильного религиозного чувства, которое он пережил от шестнадцати до семнадцати лет. Но тотчас же убедился, что это для него совершенно невозможно. Он попытался смотреть на все это, как на не имеющий значения пустой обычай, подобный обычаю делания визитов; но почувствовал, что и этого он никак не мог сделать. Левин находился в отношении к религии, как и большинство его современников, в самом неопределенном положении. Верить он не мог, а вместе с тем он не был твердо убежден в том, чтобы все это было несправедливо. И поэтому, не будучи в состоянии верить в значительность того, что он делал, ни смотреть на это равнодушно, как на пустую формальность, во все время этого говенья он испытывал чувство неловкости и стыда, делая то, чего сам не понимает, и потому, как ему говорил внутренний голос, что-то лживое и нехорошее.

Во время службы он то слушал молитвы, стараясь приписывать им значение такое, которое бы не расходилось с его взглядами, то, чувствуя, что он не может понимать и должен осуждать их, старался не слушать их, а занимался своими мыслями, наблюдениями и воспоминаниями, которые с чрезвычайною живостью во время этого праздного стояния в церкви бродили в его голове.

Он отстоял обедню, всенощную и вечерние правила и на другой день, встав раньше обыкновенного, не пив чаю, пришел в восемь часов утра в церковь для слушания утренних правил и исповеди.

В церкви никого не было, кроме нищего солдата, двух старушек и церковнослужителей.

Молодой дьякон, с двумя резко обозначавшимися половинками длинной спины под тонким подрясником, встретил его и тотчас же, подойдя к столику у стены, стал читать правила. По мере чтения, в особенности при частом и быстром повторении тех же слов: «Господи помилуй», которые звучали как «помилос, помилос», Левин чувствовал, что мысль его заперта и запечатана и что трогать и шевелить ее теперь не следует, а то выйдет путаница, и потому он, стоя позади дьякона, продолжал, не слушая и не вникая, думать о своем. «Удивительно много выражения в ее руке», - думал он, вспоминая, как вчера они сидели у углового стола. Говорить им не о чем было, как всегда почти в это время, и она, положив на стол руку, раскрывала и закрывала ее и сама засмеялась, глядя на ее движение. Он вспомнил, как он поцеловал эту руку и потом рассматривал сходящиеся черты на розовой ладони. «Опять помилос», подумал Левин, крестясь, кланяясь и глядя на гибкое движение спины кланяющегося дьякона. «Она взяла потом мою руку и рассматривала линии: - У тебя славная рука, - сказала она». И он посмотрел на свою руку и на короткую руку дьякона. «Да, теперь скоро кончится, - думал он. - Нет, кажется, опять сначала, - подумал он, прислушиваясь к молитвам. - Нет, кончается; вот уже он кланяется в землю. Это всегда пред концом».

Незаметно получив рукою в плисовом обшлаге трехрублевую бумажку, дьякон сказал, что он запишет, и, бойко звуча новыми сапогами по плитам пустой церкви, прошел в алтарь. Через минуту он выглянул оттуда и поманил Левина. Запертая до сих пор мысль зашевелилась в голове Левина, но он поспешил отогнать ее. «Как-нибудь устроится», - подумал он и пошел к амвону. Он вошел на ступеньки и, повернув направо, увидал священника. Старичок священник, с редкою полуседою бородой, с усталыми добрыми глазами, стоял у аналоя и перелистывал требник. Слегка поклонившись Левину, он тотчас же начал читать привычным голосом молитвы. Окончив их, он поклонился в землю и обратился лицом к Левину.

Здесь Христос невидимо предстоит, принимая вашу исповедь, - сказал он, указывая на распятие. - Веруете ли вы во все то, чему учит нас святая апостольская церковь? - продолжал священник, отворачивая глаза от лица Левина и складывая руки под епитрахиль.

Я сомневался, я сомневаюсь во всем, - проговорил Левин неприятным для себя голосом и замолчал.

Священник подождал несколько секунд, не скажет ли он еще чего, и, закрыв глаза, быстрым владимирским на «о» говором сказал:

Сомнения свойственны слабости человеческой, но мы должны молиться, чтобы милосердый Господь укрепил нас. Какие особенные грехи имеете? прибавил он без малейшего промежутка, как бы стараясь не терять времени.

Мой главный грех есть сомнение. Я во всем сомневаюсь и большею частью нахожусь в сомнении.

Сомнение свойственно слабости человеческой, - повторил те же слова священник. - В чем же преимущественно вы сомневаетесь?

Я во всем сомневаюсь. Я сомневаюсь иногда даже в существовании Бога, - невольно сказал Левин и ужаснулся неприличию того, что он говорил. Но на священника слова Левина не произвели, как казалось, впечатления.

Какие же могут быть сомнения в существовании Бога? - с чуть заметною улыбкой поспешно сказал он.

Левин молчал.

Какое же вы можете иметь сомнение о Творце, когда вы воззрите на творения его? - продолжал священник быстрым, привычным говором. - Кто же украсил светилами свод небесный? Кто облек землю в красоту ее? Как же без Творца? - сказал он, вопросительно взглянув на Левина.

Левин чувствовал, что неприлично было бы вступать в философские прения со священником, и потому сказал в ответ только то, что прямо относилось к вопросу.

Я не знаю, - сказал он.

Не знаете? То как же вы сомневаетесь в том, что Бог сотворил все? - с веселым недоумением сказал священник.

Я не понимаю ничего, - сказал Левин, краснея и чувствуя, что слова его глупы и что они не могут не быть глупы в таком положении.

Молитесь Богу и просите его. Даже святые отцы имели сомнения и просили Бога об утверждении своей веры. Дьявол имеет большую силу, и мы не должны поддаваться ему. Молитесь Богу, просите его. Молитесь Богу, - повторил он поспешно.

Священник помолчал несколько времени, как бы задумавшись.

Вы, как я слышал, собираетесь вступить в брак с дочерью моего прихожанина и сына духовного, князя Щербацкого? - прибавил он с улыбкой. Прекрасная девица.

Да, - краснея за священника, отвечал Левин. «К чему ему нужно спрашивать об этом на исповеди?» - подумал он.

И, как бы отвечая на его мысль, священник сказал ему:

Вы собираетесь вступить в брак, и Бог, может быть, наградит вас потомством, не так ли? Что же, какое воспитание можете дать вы вашим малюткам, если не победите в себе искушение дьявола, влекущего вас к неверию? - сказал он с кроткою укоризной. - Если вы любите свое чадо, то вы, как добрый отец, не одного богатства, роскоши, почести будете желать своему детищу; вы будете желать его спасения, его духовного просвещения светом истины. Не так ли? Что же вы ответите ему, когда невинный малютка спросит у вас: «Папаша! кто сотворил все, что прельщает меня в этом мире, - землю, воды, солнце, цветы, травы?» Неужели вы скажете ему: «Я не знаю»? Вы не можете не знать, когда Господь Бог по великой милости своей открыл вам это. Или дитя ваше спросит вас: «Что ждет меня в загробной жизни?» Что вы скажете ему, когда вы ничего не знаете? Как же вы будете отвечать ему? Предоставите его прелести мира и дьявола? Это нехорошо! - сказал он и остановился, склонив голову набок и глядя на Левина добрыми, кроткими глазами.

Левин ничего не отвечал теперь - не потому, что он не хотел вступать в спор со священником, но потому, что никто ему не задавал таких вопросов; а когда малютки его будут задавать эти вопросы, еще будет время подумать, что отвечать.

Вы вступаете в пору жизни, - продолжал священник, - когда надо избрать путь и держаться его. Молитесь Богу, чтоб Он по своей благости помог вам и помиловал, - заключил он. - «Господь и Бог наш Иисус Христос, благодатию и щедротами своего человеколюбия, да простит ти чадо...» - И, окончив разрешительную молитву, священник благословил и отпустил его.

Вернувшись в этот день домой, Левин испытывал радостное чувство того, что неловкое положение кончилось, и кончилось так, что ему не пришлось лгать. Кроме того, у него осталось неясное воспоминание о том, что то, что говорил этот добрый и милый старичок, было совсем не так глупо, как ему показалось сначала, и что тут что-то есть такое, что нужно уяснить.

«Разумеется, не теперь, - думал Левин, - но когда-нибудь после». Левин, больше чем прежде, чувствовал теперь, что в душе у него что-то неясно и нечисто и что в отношении к религии он находится в том же самом положении, которое он так ясно видел и не любил в других и за которое он упрекал приятеля своего Свияжского.

«Анна Каренина», т.5, глава 1