Восстановление патриаршества в россии. Восстановление патриаршества в россии Новая ситуация и старые проблемы
У Московской патриархии юбилей - 70 лет восстановлению патриаршества. Почему об этой дате громко не говорят, "Огоньку" рассказал Давид Гзгзян, член Межсоборного присутствия РПЦ, завкафедрой богословских дисциплин и литургики Свято-Филаретовского православно-христианского института
Восстановление патриаршества празднуется церковью очень скромно. Не лучший повод для торжеств?
Формально патриаршество было восстановлено уже на поместном соборе 1917-1918 годов. Другое дело, что после смерти избранного тогда патриарха Тихона новый избран не был, а к концу 1930-х годов церковь оказалась под угрозой фактического уничтожения. В тех условиях не было никаких надежд на проведение легитимного собора. Неожиданный поворот событий и избрание патриарха в 1943 году напрямую связаны с инициативой Сталина. 4 сентября 1943-го на личную аудиенцию к вождю доставили трех оставшихся на свободе на территории России митрополитов - Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича). И уже 8 сентября "большевистскими темпами", как заметил Сталин со свойственным ему зловещим юмором, в Москву самолетами свезли 19 выживших в лагерях и ссылках епископов для проведения архиерейского собора. На том соборе и был избран новый патриарх - Сергий. Очевидно, что такой акт установления патриаршества выглядит с церковной точки зрения чрезвычайно двусмысленно. Хотя бы потому, что круг возможностей для церкви не просто был очерчен властью, но и сам смысл, и цели воссоздания структуры Московской патриархии целиком определялись появлением специального органа при сталинском правительстве - Совета по делам религий. Его возглавил полковник госбезопасности Георгий Карпов, который с 1938 по 1943 год уже курировал соответствующий отдел в НКВД. Вполне понятно, чем занимался этот отдел. Разница между ним и Советом по делам религий состояла в том, что теперь Совет не только следил за деятельностью церкви, но и определял ее внутреннее устройство, кадровую политику, стратегию.
Зачем понадобились Совет и патриарх? Задобрить союзников накануне Тегеранской конференции?
Это одна из распространенных гипотез: будто Московская патриархия восстанавливалась с пропагандистскими целями ввиду скорой встречи лидеров коалиции в Тегеране. Конечно, какой-то эффект на западную общественность это событие произвело, однако сложно представить, чтобы инициатива Сталина имела целью понравиться Черчиллю и Рузвельту. Хоть Киев был еще под немцами, но Красная армия уже добилась внушительных успехов, после Курской дуги, как известно, немцы не провели ни одной контрнаступательной операции на Восточном фронте. А значит, уже мог ставиться вопрос о разгроме Германии и послевоенном обустройстве мира. Ясно, что Сталину нужны были инструменты для наращивания советского присутствия на новых территориях, среди которых было много стран с христианским, причем зачастую православным населением. Вспомним, что 1943 год - это еще время колониальных империй, воюющая Британия управляет Египтом и Ближним Востоком - регионами, потенциально привлекательными для СССР. А там еще Балканы, Греция. Характерно, что инициатива воссоздания государства Израиль - тоже сталинская. И хотя плодами ее реализации гораздо успешнее воспользовались западные страны, Сталин тоже рассчитывал разыграть израильскую карту. Судя по всему, он замыслил очень нетривиальную комбинацию, в которой большая роль отводилась церкви: она должна была упрочить политические и идеологические позиции Москвы в стратегически важном ближневосточном регионе и ряде восточноевропейских стран.
Неужели стране с армией-победительницей не хватало авторитета коммунистической идеологии?
К тому времени стало понятно, что большевизм и диктатура пролетариата продаются не так хорошо, как хотелось бы. Даже в Европе об этом прямо не могла идти речь, напомню, что как раз накануне был распущен Коминтерн. Использование церкви значило не более чем смену экспансионистских стратегий. Мир 1945-1948 годов очень отличался от нынешнего. Сегодня, когда мы говорим о Ближнем Востоке, подразумевается, что это исламский регион. А тогда христиане и в Ливане, и в Сирии составляли до 40 процентов населения. Это был регион с древнейшими православными патриархатами. И церковь действительно могла пригодиться Сталину для легитимации своего присутствия.
Ее удалось вовлечь в такие планы?
Патриарх Сергий умер вскоре после своей интронизации, и уже при новом патриархе, Алексии I, в 1945 году в структуре Московской патриархии создается специальный орган - Отдел внешних церковных сношений (ОВЦС), который напрямую управлялся компетентными органами, и его глава с тех самых пор является в РПЦ "человеком номер два". Случай уникальный во всей мировой церковной истории - чтобы ключевая роль в деятельности церкви принадлежала департаменту внешних связей, который в обычном случае должен занимать самое скромное место. Сейчас ОВЦС, конечно, уже не тот, но общий флер "особого статуса" остался. Во второй половине 1940-х Отделу выделялись колоссальные денежные средства для осуществления многочисленных контактов с ближневосточными патриархатами и церквями Европы, в том числе с инославными (например, англиканской). Кроме того, перед ним была поставлена масштабная задача - создать антиватиканский блок. В 1948 году, когда в Москве шло Всеправославное совещание, отдел пропаганды и агитации ЦК наставлял полковника Карпова: "Необходимо сказать сильнее о реакционном антинародном характере деятельности Ватикана и папизма, в особенности необходимо указать на поддержку Папой фашизма и на организацию борьбы против СССР". В довоенное время Пий XI действительно призывал к крестовому походу на СССР, другое дело, не ему одному тогда не нравились большевики. Дискредитация католичества требовалась Сталину для идеологического контроля над Чехословакией, Польшей и другими странами, которые очевидно подпадали под советское влияние. Кроме того, она способствовала возвышению Московской патриархии в качестве нового центра христианской жизни. И наконец, в 1945-м, после триумфа победы, никто не отказывался от прихода к власти коммунистов в Италии и Франции: предстояла идеологическая обработка населения этих стран. Кстати, парламентская избирательная кампания в Италии 1948 года ознаменовалась соперничеством двух политических партий - христианских демократов, которые только-только заявили о себе, и коммунистов, имевших очень высокий авторитет. Христианские демократы вели свою агитацию под лозунгом "Рим или Москва". Ввиду такой альтернативы итальянцы все-таки предпочли Рим, отдав этой партии 47 процентов голосов. Само выдвижение подобного лозунга говорит о серьезности намерений Сталина.
Всеправославное совещание, о котором вы упомянули, тоже было плодом сложных политических интриг?
Совещание - это, пожалуй, апогей сталинской экспансионистской политики. На самом деле им пришлось заменить планировавшийся всеправославный собор под эгидой Москвы, который должен был, собственно, сформировать антиватиканский блок. Все шло к тому, чтобы собор состоялся, но помешало несколько случайностей. Скажем, промосковски настроенный Константинопольский патриарх Максим умер, а новый патриарх Афинагор, до своего избрания бывший архиепископом Нью-Йоркским, коммунизму точно не симпатизировал: после интронизации он призвал к сотрудничеству христиан и мусульман "с целью совместного противодействия коммунистической экспансии". Собор без него, Вселенского патриарха, был канонически невозможен. При этом само совещание с точки зрения вышеобозначенных целей прошло неплохо. Карпов ежедневно докладывал о его ходе в ЦК ВКП(б) Жданову и Маленкову: те были довольны. Однако чуть позже выяснилось, что амбициозные политические авантюры, задуманные в православном регионе, рушатся одна за другой. В Греции не удалось привести коммунистов к власти, Балканская федерация в составе Болгарии, Югославии и Албании так и не возникла, вспыхнул ближневосточный конфликт, Израиль принял западный курс. Столкнувшись с такими неудачами, Москва, видимо, перестала делать ставку на церковь, с осени 1948-го отношение к ней меняется: из самого наглядного - перестают открываться храмы, хотя до этого в течение пяти лет было организовано около 1300 новых приходов.
После 1948-го церковь снабдили новой стратегией?
Роль и особое положение ОВЦС сохранились, хотя его финансирование урезали. В целом во внешнеполитической деятельности церковь была переориентирована властями на борьбу "за мир во всем мире". Продолжались заграничные поездки, делались попытки окончательно поссорить католиков и протестантов, уделялось внимание внутренней политике: пропаганде советских ценностей с церковных кафедр и так далее. Просто все это уже не имело таких масштабов. В принципе, структура патриархии, воссозданная в соответствии с представлениями Сталина о порядке, и не могла функционировать как-то иначе. Проблема ведь не только в том, что церковь тотально контролировалась властью. Сама внутрицерковная организация претерпела кардинальные изменения: не только снаружи был контроль, но и внутри не осталось соборности. Были усечены права настоятелей приходов относительно епископов, епископов - относительно патриарха, который превратился в единоличного правителя. Патриарх Тихон, избранный на соборе 1917-1918 годов, имел только одно специфическое право, отличающее его от других епископов,- председательствовать в Синоде. Синод состоял из 12 постоянных членов, и его председатель, в случае равенства голосов по какому-либо вопросу, мог подать "двойной" голос и тем решить дело. Вот и все. Его официальные полномочия совершенно несопоставимы с теми, что получил патриарх Московский в 1943 году. Если восстановление патриаршества 1917-1918 годов было символом освобождения церкви, ее новой жизни без надзора царского обер-прокурора, то второе - 1943 года - полная его противоположность, дата нового порабощения.
Церковь того времени знала, на что шла?
Иерархи, конечно, понимали, с кем и с чем имеют дело. У всех в памяти были события довоенного периода, когда с 1918 по 1938 год за веру погибло около 500 тысяч человек, из которых около 200 тысяч - расстрелянные священнослужители. К 1943 году церковь была абсолютно растерзана. Компетентные органы смогли склонить к сотрудничеству достаточное количество выживших, и с высоты сегодняшнего дня нам тяжело сказать, чего стоил этим священнослужителям такой компромисс. Однако важно заметить, что Совет по делам религий почти сразу озаботился выращиванием новых кадров: было понятно, что имевшиеся в наличии вряд ли способны всегда, а главное - с охотой реализовывать планы ЦК. В управление делами Московской патриархии - второй по значению отдел - должны были отбираться люди, склонные к сталинским формам управления и надзора. Все это создавало неведомый ранее рисунок внутренней жизни церкви. Понятно, что за 70 лет второе восстановление патриаршества удостоилось целого спектра оценок. Восторженных нет, но, пожалуй, превалируют позитивные. Мне доводилось слышать даже положительные отзывы о полковнике Карпове, который будто бы помогал церкви, заступаясь за нее перед Сусловым и Ждановым. После знаменитой аудиенции митрополитов у Сталина советская номенклатура раскололась: кто-то принял новый курс, кто-то продолжал по старинке "давить церковников". Люди же были очень разные по своей идеологической выучке и происхождению, например, грозный министр госбезопасности Абакумов приходился родным братом протоиерею Абакумову. Карпов, конечно, оказался в стане тех, кто хотел использовать, а не давить. Но называть такое поведение заступничеством для меня, конечно, крайне проблематично.
Совет по делам религий был упразднен в 1991 году. Уход "надзирателя" изменил церковную жизнь?
Мы с вами говорили, что проблема не только во внешнем контроле, с самого начала дело было в принципах организации внутренней жизни воссозданной церкви. А строй жизни, если он успевает набрать инерцию, так просто не меняется. Закрытое, бюрократизированное государство с сильным влиянием спецслужб до сих пор смотрит на церковь глазами полковника Карпова, а церковь хранит в своих недрах традиции людей, выращенных под этим неусыпным оком. Инерция взаимоотношений продолжается, даже штампы 1940-1950-х годов иногда воспроизводятся. До сих пор из уст официальных лиц РПЦ можно услышать, что епископу принадлежит абсолютная власть на своей территории. Не говоря о тревожной отсылке к вертикали власти, эта фраза примечательна тем, что епископ у нас - епископ территории, а не сообщества верующих. Потому что сообществ как таковых почти что нет. Вопрос об альтернативах, путях выхода из кризиса всегда очень сложный. Можно думать, что альтернатива - это восстановление того, что называется местной соборностью. О чем неоднократно говорилось на разных уровнях с начала 1990-х. Но реальное собрание верующих - категория морально-нравственная, а не формально-структурная. И если следующим вопросом будет, кому и чему это сообщество должно подчиняться, то ответ - Господу Богу, Христу воскресшему и Его Евангелию, при этом конкретный способ управления уже является производным от такого подчинения. Никто другой, а сам Господь, присутствующий, как говорят на литургии, "посреди нас", глава всему. В этом тайна природы церкви. Управление же церковной повседневностью, то есть служение Церкви миру прямо определяется тем, что во всех ее действиях должно быть заметно присутствие самого Христа. Это почти банальные для христиан слова, но, увы, такая логика, отсылающая к поискам евангельского смысла, сегодня встречается только на периферии церковной жизни. Вероятно, это самое существенное последствие событий 1943 года.
Беседовала Ольга Филина
Содержание статьи
ПАТРИАРХИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ. В 1453 под ударами турок пала великая православная империя – Византия. Московское царство, напротив, оставшись единственной независимой православной державой, приобрело авторитет оплота православной веры. Некогда могущественная Константинопольская церковь быстро потеряла свое могущество и пришла в упадок. Окончательно ее авторитет в Москве был подорван заключением греками унии с Римско-католической церковью на Флорентийском соборе (см . УНИЯ) . Недоверие к грекам и сомнение в их православии привело к тому, что русские архиереи постановили в 1480 не принимать греков на епископские кафедры. Русские архиереи больше не ездили в Константинополь испрашивать благословения патриарха на возведение в митрополичий сан и поставлялись в Москве. Фактически Русская церковь обрела полную независимость, однако, согласно канонам древней церкви, реальная самостоятельность церкви, возглавляемой патриархом, возможна лишь при наличии института царства, сопутствующего священству. Когда в 1547 по византийскому обряду был венчан на царство Иван IV, последнее формальное препятствие было устранено.
Осуществление этой идеи состоялось в царствование сына Ивана IV – Федора Ивановича. В 1586 в Москву за царской милостыней приехал патриарх Антиохийский Иоаким. Решив воспользоваться обстоятельствами этого визита, царь заявил в думе, что хочет устроить в Москве «превысочайший престол патриарший». Патриарх Иоаким вызвался довести желание царя до сведения Греческой церкви, чтобы при учреждении нового патриархата были соблюдены канонические правила, предусматривавшие участие всех восточных патриархов. В 1588 в Россию прибыл патриарх Константинопольский Иеремия. Царь ожидал, что он привез с собой постановление вселенского собора об учреждении патриаршества в русском государстве, однако на первой же аудиенции оказалось, что главная цель визита – получение денежной помощи. Тогда было решено задержать патриарха в Москве и заставить благословить учреждение московского патриаршего престола. Иеремии предложили стать патриархом Российским, оговорив при этом, что жить он будет не при государе в Москве, а в древнем Владимире и таким образом фактическим главой церкви останется русский митрополит. Как и предполагалось, Иеремия отклонил такое унизительное предложение. Поставить патриархом кого-либо из русских митрополитов он также отказался. Тогда греку дали понять, что его не отпустят из Москвы, пока он не уступит. 26 января 1589 Иеремия возвел на патриарший престол митрополита Иова, кандидатуру которого предложил царю Борис Годунов. После этого греков отпустили из Москвы, вручив им богатые дары.
Через два года Москва получила грамоту за подписью трех патриархов, 42 митрополитов и 20 епископов, утверждавшую патриаршество в России. Как показали последние исследования, большинство подписей не были подлинными. По-видимому, Константинопольская патриархия, заинтересованная в получении материальной поддержки от русского царя, поспешила подтвердить деяние Московского собора, в связи с чем и были воспроизведены подписи некоторых патриархов, не сумевших по тем или иным причинам подписать грамоту лично. Отныне патриарх Московский должен был занимать пятое место (после патриарха Иерусалимского) и поставляться собором русских епископов. Царь Федор Иванович остался крайне недоволен последним обстоятельством и направил в Константинополь грамоту, в которой напоминал об обещанном третьем месте, после Константинопольского и Александрийского патриархатов. Однако в этом вопросе вселенский собор остался непреклонным и в 1593 подтвердил свое решение о пятом месте Московского патриарха. Все подписи иерархов на грамоте этого собора – подлинные.
Основание патриаршества стало важной вехой в истории Русской церкви. Преобразование московской митрополии в патриархат закрепило факт независимости Русской церкви в нормах канонического права и в значительной степени усилило влияние Русской церкви на международной арене. Отныне ритуал поставления в сан патриарха Московского совершался в Успенском соборе московского Кремля.
Избрание патриарха.
Порядок поставления был следующий. От имени царя или блюстителя патриаршего престола рассылались грамоты ко всем высшим церковным иерархам и игуменам наиболее значительных монастырей с извещением о смерти святителя и с приглашением в Москву для избрания нового патриарха. В назначенный день все приглашенные должны были явиться в Кремль в Золотую палату, где царь открывал собор. Патриарх избирался посредством жребия. Царь называл шесть кандидатов. Бумажки с их именами обливались в присутствии царя воском, опечатывались царской печатью и отсылались в церковь, где заседал архиерейский собор. Жребии полагали на панагию (нагрудная иконка Божьей Матери, знак архиерейского сана) умершего патриарха и вынимали по очереди до тех пор, пока не оставался последний. Этот жребий нераспечатанным вручался царю, который вскрывал его и называл имя нового патриарха.
В богослужебном смысле патриарх получал определенные преимущества. Во время торжественных выходов перед ним несли не только крест, но и свечи. Вступая в храм, он облачался в богослужебные одежды посреди церкви, а находясь в алтаре, восседал на горнем месте и из своих рук причащал архиереев. Несколько иным было и первосвятительское облачение. Как и митрополит, он носил белый клобук, но головной убор патриарха был украшен крестом или херувимами. Патриаршая митра имела крест в навершии. Поверх святительского облачения патриарху полагалось носить цветную мантию.
Введение патриаршества в России сопровождалось реформированием церковного устройства, что было обусловлено необходимостью привести его в соответствие с тем, которое было установлено в восточных патриархатах. Церковь была разделена на митрополичьи округа, которые включали в себя несколько епархий. Все иерархи в своих епархиях были равны и подчинялись патриарху, как раньше митрополиту.
Иов (ум. 1607)
деятельно приступил к исполнению соборных определений, однако не все решения ему удалось провести в жизнь. Время патриаршества Иова отмечено учреждением нескольких новых церковных праздников в честь русских святых (Василия Блаженого, Корнилия Комельского, Романа Углецкого, Иосифа Волоцкого и др.). Много и действенно патриарх трудился для сохранения православия среди новокрещенных татар, в бедствовавшей Грузии, на завоеванных землях Сибири и Карелии. Несмотря на то, что Иов фактически был ставленником Бориса Годунова и впоследствии немало способствовал его восхождению на трон, он очень ценил царя Федора Ивановича и был крайне предан ему. После смерти государя патриарх составил его житие, прославляя кроткий нрав и милосердие царя. Когда на исторической сцене появился первый Лжедмитрий, патриарх Иов твердо выступил против него. Он предал его анафеме и в своих посланиях доказывал, что Лжедмитрий – не кто иной, как беглый чудовский монах Гришка Отрепьев. Заняв русский престол, самозванец свел Иова с патриаршества и отправил его в Старицу. Процедура лишения Иова сана напоминала сведение с митрополичьего престола Филиппа Иваном Грозным. Умер Иов в Старице 19 июня 1607.
В 1605 Лжедмитрий, несмотря на то, что формально Иов оставался главой Русской церкви, самостоятельно избрал нового патриарха. Им стал архиепископ Рязанский Игнатий, грек родом, до приезда в Россию занимавший епископскую кафедру на Кипре. Он признал Лжедмитрия царевичем и был лояльно расположен к латинству (католичеству). После свержения Лжедмитрия Игнатий был лишен сана и сослан в Чудов монастырь.
Гермоген (1606–1612)
Новым патриархом избрали митрополита Казанского Гермогена, который при Лжедмитрии был членом учрежденного царем сената и наиболее последовательно противостоял его прокатолической политике. Несмотря на то, что в отношениях нового патриарха с боярским царем Василием Шуйским довольно скоро наметился разлад, Гермоген всячески поддерживал его как венчанного царя. В 1609, когда бояре, недовольные Шуйским, схватили Гермогена и на лобном месте потребовали у него согласия на перемену царя, патриарх отстоял Василия Шуйского. В годы Смуты патриарх оставался одним из немногих государственных деятелей, сохранивших верность православию и национальной идее. При попытке возвести на русский трон королевича Владислава Гермоген непременным условием поставил принятие Владиславом православной веры и протестовал против вступления польского войска в Москву. Из Кремля он рассылал грамоты в русские города, в которых благословлял формировавшиеся там отряды народного ополчения. Поляки посадили патриарха под стражу и заточили в Чудовом монастыре, где он принял мучительную смерть от голода. Патриарх Гермоген причислен к лику святых. См . ГЕРМОГЕН, СВ.
Филарет (1619–1634)
С момента смерти Гермогена (1612) в течение семи лет Русская церковь оставалась без патриарха. В 1619 из польского плена возвратился митрополит Филарет, отец вновь избранного царя Михаила Романова. Михаил возвел своего отца в сан патриарха. Находившийся тогда в столице Иерусалимский патриарх Феофан IV возвел его в сан патриарха Московского. Воцарение Михаила Романова и интронизация патриарха знаменовали восстановление русской государственности. Могущество патриарха при Михаиле Романове достигло небывалой ранее высоты, но именно в этот период согласные действия царя и патриарха, связанных кровными узами, в наиболее полной мере отвечали идеальным представлениям о «симфонии» царства и священства. Как отец царя и фактический его соправитель Филарет именовался «великим государем» и принимал самое деятельное участие в государственных делах. Из польского плена Филарет вынес твердое убеждение о недопустимости унии для Русской церкви и в годы своего патриаршества приложил немало сил для того, чтобы оградить Россию от западных религиозных влияний. Вместе с тем Филарет внимательно следил за развитием богословской литературы в соседних странах и вынашивал планы создания в Москве греко-латинского училища и типографии. Тревожась за то, что приобретенная им неограниченная власть в дальнейшем может быть отождествлена с патриаршим саном и это внесет осложнения во взаимоотношения преемников трона и первосвятительского престола, он сам избрал себе в преемники псковского архиепископа Иоасафа, главной добродетелью которого была «недерзновенная» лояльность по отношению к царю. См . ФИЛАРЕТ.
Иоасаф (1634–1640)
уже не занимал столь высокого положения, какое принадлежало отцу царя патриарху Филарету, и не носил титула великого государя.
Иосиф (1640–1652)
После Иоасафа патриаршую кафедру занял Иосиф. При нем царь Алексей Михайлович издал Уложение , направленное на снижение роли церковной иерархии и патриарха в государственном управлении. Патриарх со смирением принял документ.
Никон (1652–1666)
Патриаршая власть вновь достигла былого могущества при патриархе Никоне. Родившийся в крестьянской семье Никон (в миру Никита Минов) сделал головокружительную карьеру от сельского священника до главы Русской церкви и «возлюбленника» и «содружебника» царя Алексея Михайловича. Поначалу Никон представлял себе отношение царской и патриаршей власти в общем строе государственной жизни как соправительство двух равноправных сил. Доверяя патриарху, царь предоставил на его полное усмотрение назначение епископов и архимандритов. Воля патриарха была последней инстанцией во всех церковных делах. Монастырский приказ, который ранее ограничивал судебную власть патриарха, при Алексее Михайловиче бездействовал. Во время польско-литовских походов Никон оставался заместителем царя. К нему на подпись поступали важнейшие документы, в которых с согласия царя патриарх именовался, как некогда Филарет, великим государем. Постепенно в отношениях молодого царя и патриарха наметились противоречия, связанные в первую очередь с тем, что Никон попытался поставить патриаршую власть выше царской. Разногласия привели к тому, что Никон самовольно покинул патриарший престол в надежде, что его попросят вернуться. Однако этого не произошло. После долгого периода сомнений и колебаний в 1666 Архиерейский собор, на котором присутствовали Антиохийский и Иерусалимский патриархи, низложил Никона, самовольно покинувшего кафедру, и лишил его архиерейства и священства. Обвинителем на соборе выступил сам Алексей Михайлович. Беспрецедентное в русской истории «состязание» патриарха с царем за первенство во власти привело к тому, что в дальнейшем политика государей была направлена на ограничение власти первосвятителя. Уже Собор 1666–1667 особое внимание уделил взаимоотношениям государственной и духовной властей. Собор постановил, что царь имеет первенство в мирских делах. В удел патриарху отдавалась духовная жизнь государства. Постановление Собора о том, что патриарх не является единовластным управителем церковной организации, а лишь первым среди равных епископов, было продиктовано резко негативным отношением архиереев к попытке Никона вытребовать себе особый статус патриарха как высшей и никому не подсудной инстанции. См . НИКОН.
Иоасаф II (1667–1673).
В завершение Собор избрал нового патриарха, тихого и скромного Иоасафа II. С этого момента патриаршество начинает терять то государственное значение, которое оно имело ранее.
Питирим (1673), Иоаким (1673–1690), Адриан (1690–1700)
занимали патриарший престол после Иоасафа II. Это были патриархи, которые не вмешивались в государственную политику, ставя своей целью сохранить хотя бы некоторые привилегии духовенства, наступление на которые последовательно вела государственная власть. В частности, Иоакиму удалось добиться закрытия монастырского приказа. Патриархи второй половины 17 в. не приветствовали сближения России с Западом и всячески пытались ограничить возраставшее влияние иноземцев на русский быт и культуру. Однако они были уже не в силах реально противостоять власти молодого царя Петра Алексеевича. В начале своего патриаршества последний патриарх Адриан пользовался поддержкой матери царя, Натальи Кирилловны, имевшей, в свою очередь, влияние на сына. После ее смерти в 1694 конфликт патриарха с царем стал неизбежен. Началом их открытого противостояния послужил отказ Адриана насильно постричь в монахини Евдокию Лопухину, первую жену Петра Алексеевича, а его кульминацией – публичное оскорбление царем патриарха, явившегося к нему в качестве заступника за приговоренных к казни стрельцов. Петр с позором изгнал первосвятителя, уничтожив таким образом древний обычай печалования патриарха за осужденных. Последовательно проводя линию на подрыв авторитета и могущества церкви, в 1700 царь распорядился подготовить новое уложение, которое уничтожало все ее привилегии.
Упразднение патриаршества.
После смерти Адриана царь своей волей поставил во главе управления церковью рязанского митрополита Стефана Яворского с титулом местоблюстителя патриаршего престола, фактически упразднив институт патриаршества. Петр рассматривал церковь исключительно как институт правительственный, поэтому власть патриарха он впоследствии заменил Духовной коллегией (Святейший Правительствующий Синод), превратив церковь в один из государственных департаментов, находившихся под неусыпным контролем со стороны монарха. Вплоть до 1917 Св. Синод оставался высшим церковным и правительственным учреждением в России. См . ИОАКИМ.
Восстановление патриаршества в России.
Новая эпоха в истории русского патриаршества началась в 1917. После Февральской революции Св. Синод обратился к архипастырям и пастырям России с посланием, в котором говорилось, что при изменившемся государственном строе «Российская православная Церковь не может уже оставаться при тех порядках, которые отжили свое время». В намеченной реорганизации главным был вопрос о восстановлении древней формы управления церковью. Решением Синода был созван Поместный собор 1917–1918, восстановивший патриаршество. Собор открылся в праздник Успения Богородицы и был наиболее продолжительным в истории Русской церкви.
Тихон (1917–1925)
31 октября 1917 были проведены выборы трех кандидатов на патриарший престол: архиепископа Харьковского Антония (Храповицкого), архиепископа Новгородского Арсения (Стадницкого) и митрополита Московского Тихона (Белавина). 5 ноября 1917 в храме Христа Спасителя после Божественной литургии и молебна старец Зосимовской пустыни Алексий вынул жребий, и было оглашено имя нового патриарха, которым стал митрополит Московский Тихон.
В соответствии с церковными канонами Поместный собор 1917–1918 предоставил патриарху право созывать церковные соборы и председательствовать на них, сноситься с другими автокефальными церквами по вопросам церковной жизни, заботиться о своевременном замещении епископских кафедр и привлекать виновных епископов к церковному суду. Поместный собор принял также документ о правовом положении церкви в системе государства. Однако октябрьская революция 1917 повлекла за собой коренные изменения в отношениях между церковью и новым атеистическим государством Советов. Декретом Совета народных комиссаров церковь была отделена от государства, что было расценено собором как начало гонений на церковь.
Патриарх Тихон занимал святительскую кафедру в тяжелый для Русской православной церкви период. Основным направлением его деятельности стал поиск пути к установлению отношений между церковью и большевистским государством. Тихон отстаивал право церкви оставаться Единой Соборной и Апостольской Церковью, подчеркивая, что она не должна быть ни «белой», ни «красной». Важнейшим документом, направленным на нормализацию положения Русской церкви, стало Воззвание патриарха Тихона от 25 марта 1925, в котором он призвал паству понять, что «судьбы народов от Господа устрояются», и принять приход советской власти как выражение воли Божией.
Несмотря на все усилия патриарха, на церковную иерархию и верующий народ обрушилась невиданная волна репрессий. К началу Второй мировой войны церковная структура по всей стране была почти уничтожена. После смерти Тихона не могло быть и речи о созыве собора для избрания нового патриарха, поскольку церковь существовала на полулегальном положении, а большинство иерархов находилось в ссылках и заключениях.
Сергий (ум. 1944)
Согласно завещанию святителя, управление Церковью принял на себя митрополит Крутицкий Петр (Полянский) в качестве патриаршего местоблюстителя. Затем этот подвиг принял на себя митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский), который называл себя заместителем патриаршего местоблюстителя. Официальный акт передачи ему обязанностей местоблюстителя состоялся лишь в 1936, когда пришло оказавшееся впоследствии ложным известие о кончине митрополита Петра (расстрелян в 1937). Тем не менее в 1941, в первый же день начавшейся войны с фашистской Германией, митрополит Сергий написал послание к своей пастве, в котором благословил верующих на защиту Родины и призвал всех помогать делу обороны страны. Опасность, нависшая над страной, побудила советское государство во главе со Сталиным изменить свою политику по отношению к церкви. Открывались храмы для богослужений, многие священнослужители, включая епископов, были выпущены из лагерей. 4 декабря 1943 Сталин принял у себя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия, а также митрополитов Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича). В ходе беседы митрополит Сергий сообщил о желании церкви созвать собор для избрания патриарха. Глава правительства заявил, что с его стороны препятствий не будет. Собор епископов состоялся в Москве 8 сентября 1943, а 12 сентября совершилась интронизация новоизбранного патриарха Сергия. См . СЕРГИЙ.
Алексий I (1945–1970)
В 1944 первосвятитель Русской церкви скончался. В 1945 патриархом Московским собор избрал митрополита Алексия (Симанского). На этом же соборе было принято Положение об управлении Русской Православной Церкви , которое окончательно легализовало институт церкви и упорядочило взаимоотношения церкви и советского государства. Во время патриаршества Алексия были восстановлены взаимоотношения Русской православной церкви (РПЦ) с другими автокефальными церквами, возобновлена издательская деятельность Московской патриархии, однако на период его предстоятельства пришелся тяжелый период новых гонений на церковь при Н.С.Хрущеве. См . АЛЕКСИЙ I.
Пимен (1970–1990)
После смерти Алексия (1970) в сан патриарха был возведен митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен. В патриаршество Пимена в 1988 в условиях «перестройки» состоялось празднование 1000-летия крещения Руси. Торжества, посвященные этому событию, приняли общенародный характер и знаменовали наступление новой эпохи в истории Русской церкви, которая после долгого периода прямых и скрытых гонений обрела надежду на свободу. См . ПИМЕН.
Алексий II (1990–2009)
С 1990 предстоятелем РПЦ являлся патриарх Алексий II – пятнадцатый патриарх с начала патриаршества, деятельность которого была направлена на возрождение и упрочение традиций церковной жизни в условиях начавшегося процесса демократизации общества. См . АЛЕКСИЙ II.
Кирилл (2009)
В 2009 решением Поместного Собора предстоятелем РПЦ был избран Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл – шестнадцатый патриарх с начала патриаршества.
Политику государства в отношении религии и церкви в советский период нельзя воспринимать однозначно как на протяжении всей этой исторической эпохи, так и в её отдельные периоды. Политика эта менялась от ярой атеистической и насильственно безбожной, до веротерпимой на протяжении всего периода существования СССР. Несмотря на то, что в течение всей истории Советского Союза атеизм как мировоззрение культивировался и поддерживался властными структурами и партией.
Начальный период истории СССР был тяжёлым временем не только с политической и социально-экономической точки зрения. По русской культуре также был нанесён тяжелейший удар, выражавшийся в уничтожении и всяческом притеснении представителей интеллигенции, вынужденной эмиграции научной и культурной элиты, подрыве духовной базы народа через отрицание исторического прошлого, насильственном атеизме, репрессий в отношении представителей Русской Православной Церкви, уничтожение храмов.
Отношения Советского государства и церкви в 20-30-е годы ХХ века базировались на желании новой власти «вырвать» из сознания народа православную веру. Стоит отметить, однако, что гонениям подвергались не только представители Русской Православной Церкви. Насильственный атеизм и политика его культивирования в массы коснулась представителей всех религиозных конфессий без исключения, но основной удар наносился именно по Православию.
Декретом Совета Народных Комиссаров в 1918 году церковь отделялась от государства, а школа – от церкви. В том же году специально учреждённые органы приступили к ликвидации административно-управленческих структур Русской Православной Церкви. По завершении Гражданской войны в 1922 году был издан Декрет об изъятии церковных ценностей. Издание журнала «Безбожник» и учреждение организации «Союз воинствующих безбожников» в 1920-е годы стало очередным шагом атеистической пропаганды.
Общим результатом политики СССР в отношении церкви в 1920-30-е годы стало закрытие и уничтожение значительной части храмовых сооружений, а также арест подавляющей части духовенства и епископата Русской Православной Церкви, большинство из которых были расстреляны.
Существенные послабления для Русской Православной Церкви начались в годы Великой Отечественной войны. Вообще, роль И.В. Сталина в отношениях между властью и церковью очень неоднозначна. Известно, что ещё в 1923 году он был инициатором закрытия церквей и арестов религиозного характера, однако, в 1930 году его письмо «Головокружение от успехов» привело к выходу Постановления, обязывавшего прекратить практику закрытия церквей. Общая тенденция в отношениях государства и церкви в 1930-х, однако, не изменилась.
4 сентября 1943 года Сталин пригласил к себе на встречу представителей Русской Православной Церкви: митрополитов Сергия, Алексия и Николая. Результатом этой встречи стало возрождения Патриаршества, ряд послаблений по отношению к церкви со стороны государства. Сталин дал согласие на издание журнала Московской Патриархии, строительство духовной Академии и семинарий там, где они требуются, заверив, что препятствий этому никаких не будет. Именно ему принадлежала инициатива этой встречи, так же, как и шаги к частичному переосмыслению русской истории, искажённой коммунистической идеологией. Начиная с конца 1930-х годов, возвращаются имена русских полководцев, героев, подвиги русской армии, имена князей и царей, радевших за дело укрепления Государства Российского.
Задолго до этой исторической встречи, 22 июня 1941 года Патриарший местоблюститель митрополит Сергий в своём обращении к православным верующим призвал народ встать на защиту Родины. Тогда же он обратился с призывом начать сбор средств в фонд обороны страны. Только по приблизительным подсчётам верующие собрали не менее 300 миллионов рублей.
Учреждение в сентябре 1943 года, после данной встречи, Совета по делам Русской Православной Церкви было направлено на достижение и осуществление взаимодействия между правительством и патриархатом. В 1943 и 1944 годах выходят Постановления об открытии храмов, что приводит если не к резкому возрождению храмовых сооружений, то хотя бы к прекращению их разрушения и началу восстановления. Из ссылок и лагерей начинают возвращаться репрессированные священнослужители.
И хотя кардинального переворота в политике Сталина по отношению к Церкви не произошло, но именно при нём Русская Православная Церковь начала выходить из состояния разрухи. Однако, пришедший на смену «Отцу народов» Н.С. Хрущёв, известный своей «оттепелью», снова ужесточил политику в отношении церкви, оставаясь в этом вопросе гораздо более радикальным и последовательным «ленинцем», хотя исторические условия уже не позволяли ему «развернуться подобно вождю мирового пролетариата»…
В последние десятилетия приобрела популярность версия, что Сталин не только способствовал возрождению Русской православной церкви во время и после войны, но что он был втайне верующим человеком и предпринимал свои шаги не только по практическим соображениям, но и исходя из внутренних убеждений.
Сторонники этой версии любят опираться на тот факт, что Сталин в молодости был семинаристом, и утверждают, что он не до конца изжил из себя ту веру, которая двигала его желание стать священником. Насколько эта легенда соответствует действительности?
Вера Сталина.
Многие современники утверждали, что мать Сталина настаивала на его карьере священнослужителя и побудила его поступить в Тифлисскую духовную семинарию. По свидетельству преподавателя Московской семинарии в послевоенное время М.Х. Трофимчука, во время встречи Сталина с иерархами РПЦ в Кремле 4 сентября 1943 года вождь СССР будто бы спросил митрополита (будущего патриарха) Сергия Страгородского в ответ на его жалобу: «А почему у вас нет кадров?» Сергий, вместо того, чтобы сказать правду о тысячах священников, сгинувших в сталинских застенках, слукавил: «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза». Сталину понравилась шутка, и он якобы даже прослезился: «Да, моя мама очень хотела, чтобы я стал священником».
По некоторым свидетельствам, Сталин во время войны втайне молился, даже исповедовался и причащался, встречался с блаженной Матроной Московской и т.д. Такие свидетели в один голос утверждают, что Сталин был верующим человеком и лишь идеологические обстоятельства мешали ему открыто объявить об этом.
Покровительство церкви.
По мнению некоторых историков, послание местоблюстителя патриаршего престола, митрополита Сергия (Страгородского) к верующим с призывом: «дать отпор немецко-фашистским захватчикам» — было издано с прямого одобрения Сталина. Это воззвание стало распространяться с 10 часов утра 22 июня 1941 года, то есть на два часа раньше, чем с речью о начале войны выступил по радио В.М. Молотов и на одиннадцать дней раньше выступления самого Сталина. В этом они видят признак того, что Сталин уже тогда решил возложить на церковь миссию духовной мобилизации народа на Отечественную войну.
Встречаются также утверждения, что в декабре 1941 года, когда немцы стояли на пороге Москвы, Сталин пригласил в Кремль духовенство и попросил его совершить молебен о даровании победы. Тогда же, по его указанию, был совершён облёт вокруг Москвы на самолёте с Тихвинской иконой Богоматери из церкви близ ВСХВ (ВДНХ). Осенью 1942 года аналогичное действие было проведено в Сталинграде с Казанской иконой Богородицы. Рассказывают и о крестных ходах в Ленинграде, и других подобных акциях, которые совершались по указанию или с санкции Сталина в самые тяжёлые периоды войны.
Восстановление патриаршества.
Резкий поворот в политике Сталина по отношению к церкви связывают обычно с упомянутой встречей 4 сентября 1943 года. Сторонники версии о внутренних личных мотивах, побудивших Сталина пойти на восстановление патриаршества и других церковных институтов, отмечают то, что данный шаг был предпринят Сталиным не в 1941-1942 гг., а когда в войне наступил перелом. Следовательно, считают они, Сталин уже не нуждался в церкви как в инструменте мобилизации народа. Отсюда они делают вывод, что Сталин решил повернуться лицом к церкви только под воздействием собственной веры.
«Безбожная пятилетка».
Свидетельства из разных источников о том, что Сосо Джугашвили поступил в семинарию по настояниям матери, подтверждают, скорее, что он лично не испытывал сильного желания стать священником, но лишь исполнял свой сыновний долг. Учёбой в семинарии, как известно, Сосо тяготился, постоянно конфликтовал с наставниками, подвергался дисциплинарным взысканиям, именно тогда увлёкся запрещённой литературой и в конце концов был отчислен за неявку на экзамен.
Впрочем, весьма возможно, что Сталин, как и многие мятежные натуры во все времена, делал различие между верой в Бога и почитанием духовенства. Но даже это уже не согласуется с тем его портретом «покровителя церкви», который рисуют некоторые его нынешние апологеты.
В 1928 году в одном из интервью центральной партийной прессе Сталин заявил: «Надо пожалеть, что духовенство не было с корнем ликвидировано». В 1932 году была объявлена «безбожная пятилетка». К 1 мая 1937 года официально намечалось закрыть все храмы в СССР и ликвидировать духовенство как класс.
Церковь как инструмент.
Утверждения писателей недавнего времени о молебнах и облётах с иконами в 1941-1942 гг., равно как и о встречах Сталина с православными прорицателями, не подтверждаются надёжными источниками.
Действительно, в 1941-1942 гг. Сталин не занимался восстановлением и укреплением церковных структур. Он в них не нуждался именно в тяжёлый период войны. Церковь была настолько обескровлена сталинскими репрессиями (за один 1937 год было уничтожено 35 архиереев), что не играла заметной роли в духовной жизни СССР накануне и в первые два года Великой Отечественной войны.
Поворот в религиозной политике Сталина стал необходим как раз с началом освобождения западных территорий СССР. За время немецкой оккупации церковь пережила период возрождения. Немцы в практических целях поощряли открытие храмов, закрытых большевиками. Более того, германская армия брала на себя ответственность за возвращение церкви имущества, отобранного советской властью. Перед войной на Украине оставалось всего два действующих православных храма и ни одного монастыря. В конце 1942 года там насчитывалось уже 318 действующих храмов и 8 монастырей, в которых служили 434 священника, 21 диакон, 387 монахов и монахинь. Быстрыми темпами шло возрождение церкви также в оккупированных Белоруссии и Псковщине.
Сталин хорошо понимал, что священники и паства возрождённой в оккупации церкви это антисоветская сила. Ей было необходимо противопоставить свою «ручную» церковь, так как сам факт воскрешения церкви на оккупированной территории показывал, что довоенная атеистическая политика потерпела полный крах. Кроме того, Сталин имел широкие геополитические планы по расширению сферы советского влияния в мире после войны. Здесь церковь (не только РПЦ, но также Армяно-григорианская) могла сослужить хорошую службу. Был Сталин заинтересован пока и в хороших отношениях с западными союзниками, которые наращивали поставки материалов и вооружений, способствовавших скорейшей победе СССР.
Либерализация церковной политики благоприятно вписывалась в контекст нового имиджа СССР с его отказом от «мировой революции» и гимна «Интернационал», роспуском Коминтерна, возвращением многих дореволюционных названий городов и улиц и т.д. О том же, чтобы сделать церковь независимым институтом, как то следовало бы из советской конституции, и речи не шло. РПЦ стала одним из послушных орудий государственной политики в реализации политических планов Сталина.
Андрей Еременко
кандидат культурологии, доцент,
заведующий отделом истории, этнографии и природы КГИАМЗ
Историческое и экклезиологическое значение встречи Сталина с тремя архиереями в Кремле и последовавшего собора до сих пор получает очень разные оценки. Одни усматривают в событиях 1943 года возрождение церкви (сам термин «второе восстановление патриаршества» отсылает к «первому восстановлению» в 1917 году). Другие с пренебрежением говорят об учреждении «сталинской церкви». Участники конференции, приуроченной к 70-летию «второго восстановления патриаршества», постарались увидеть это событие в исторической перспективе, поговорить о том, что ему предшествовало и к каким последствиям в современной жизни церкви оно привело.
Сейчас широко распространена точка зрения, что именно восстановление патриаршества стало главным деянием Собора 1917 года. Хотя на самом Соборе единогласия в этом вопросе не было, многие люди действительно связывали с патриаршеством надежду на самостоятельность церкви. Однако оно было скорее символом такой независимости и соборности. Так, 34 Апостольское правило, которое было использовано как аргумент для восстановления патриаршества в 1917 году, не даёт безусловных канонических оснований для введения этой формы управления. Сформулированное в Римской империи, оно лишь закрепляло за каждым из народов право иметь своего национального первого епископа, о чем и говорят слова: «епископам всякого народа подобает знати первого из них».
Решение об избрании патриарха, которое принималось в условиях государственного переворота и гражданской войны, не было безупречным и с процедурной точки зрения. В голосовании смогли принять участие меньшинство участников Собора, предварительно не были определены права и обязанности будущего патриарха.
«Патриаршество - неясный термин, который никак себя не проявил в истории Русской церкви», - сказал протоиерей Георгий Митрофанов, заведующий кафедрой церковной истории СПбДА. Каждое «патриаршество», начиная с 1589 года, имело новый смысл, а реальное значение патриархов мало чем отличалось от значения предстоятелей, не имевших такого титула. К XX веку у Русской церкви практически не было опыта независимого, канонически определенного в традиции предстоятельства и воплощённой в конкретных институтах или церковных постановлениях соборности.
1943 год узаконил тот тип церковно-государственных отношений, когда для легального существования церковной структуре нужно было беспрекословно слушаться всех рекомендаций власти, причём транслируя и обосновывая их от своего имени, не ссылаясь на светскую власть. События 1943 года были подготовлены и многовековой историей, и рядом тяжёлых компромиссов, на которые пошёл митрополит Сергий (Страгородский), после смерти патриарха Тихона в 1925 году ставший заместителем находившегося под арестом патриаршего местоблюстителя митрополита Петра (Полянского), а в конце 1936 года фактически сделавший себя патриаршим местоблюстителем. «Представитель церковной иерархии, присвоивший себе права её предстоятеля, пошёл на компромисс с властью, которая ставила своей задачей уже не просто уничтожение церкви, а использование недоуничтоженной церкви в своих антихристианских интересах, - охарактеризовал отец Георгий Митрофанов этот шаг митрополита Сергия. - При таком положении уже не нужно никаких внешних сил. В сознании многих священнослужителей начинает взращиваться свой внутренний уполномоченный, который в конечном итоге начинает менять церковную жизнь изнутри».
«Перевоспитание» уцелевших к 1943 году архиереев и священников ссылками и каторгами и непрестанная забота совета по делам РПЦ о подготовке новых церковных кадров в соответствии с потребностями советской власти принесли свои плоды. В облике церкви стали проступать советские черты. Появились табуированные темы, в число которых попали прежде всего те, с которыми в 1917 году связывалось обновление церковной жизни, - темы проповеди, языка богослужения, роли мирян в церкви. Была выстроена жёсткая «вертикаль власти» при полном недоверии к церковному народу.
Был ли митрополит Сергий родоначальником «сергианства» как особого типа отношений между церковью и государственной властью или он продолжал действовать в той логике, в которой столетиями развивалась церковная жизнь? Мог ли иерарх церкви, изначально воспринявшей византийскую модель взаимоотношений с государством, поступить по-другому? Был ли иной ответ на беспрецедентно жёсткие исторические условия внутри константиновской парадигмы церковной жизни? На протяжении веков Русская церковь существовала как бы в двух планах - реальном и символическом. Сама идея симфонии, идея христианского государства - символична, поскольку, как заметил заведующий кафедрой богословских дисциплин и литургики СФИ Давид Гзгзян , не может быть христианского государства, перед государством просто не стоит задача воплощения евангельской максимы, которая стоит перед церковью. Тогда как антихристианское государство, как показала история, вполне осуществимо.
Главное значение Собора 1917-1918 годов в том, что он стал едва ли не единственной в истории Русской церкви попыткой отреагировать на крах многовекового константиновского периода, связанного с определённым взглядом на её отношения с государством, убеждён ректор СФИ священник Георгий Кочетков . Собор впервые за много столетий вспомнил о церкви как о Церкви, попытался перевести стрелки часов на новую историческую эпоху. «Второе восстановление патриаршества» в 1943 году совершило разворот, стало страшной попыткой вернуться к идее симфонии, не оправданной реалиями жизни.
Характерен документ 1945 года, зачитанный заведующим кафедрой церковно-исторических дисциплин СФИ кандидатом исторических наук Константином Обозным , - статья митрополита Вениамина (Федченкова), в 1920-е годы резко критиковавшего советскую власть. Он пишет уже о Поместном соборе 1945 года, избравшем патриарха Алексия I, и даёт такую характеристику председателю совета по делам РПЦ генерал-майору НКГБ Георгию Карпову: «Это верный представитель государственной власти, как и подобает ему быть таковым. Но сверх сего и лично это - человек совершенно искренний, откровенный, прямой, твердый, ясный, почему он сразу внушает всем нам доверие к себе, а через себя и к советской власти… Он, как и вообще правительство, открыто желает помочь Церкви в устроении её на началах Советской Конституции и в согласии с нуждами и желаниями церковного народа. Горячо верю и желаю ему полного успеха». Отец Георгий Митрофанов сравнил подобное мироощущение со стокгольмским синдромом: «Государство, которое физически не уничтожает церковь и даёт ей почетное место, для неё уже самое лучшее, будь то Золотая Орда, Турецкий султанат или СССР».
Еще одним следствием «второго восстановления патриаршества» можно считать то, что появился новый для православия тип церковного устройства - крайний клерикализм. «Трудно сказать, возник он в 1943 или в 1993 году, - сказал отец Георгий Кочетков . - Он как будто призван показать, как не надо жить в церкви. Может быть, если люди это увидят, то зададутся вопросом: а как надо? Когда читаешь о церковной жизни в дореволюционных изданиях, возникает впечатление, что мы живем в разных церквях, на разных планетах, а когда читаешь о древней церкви, - это еще одна планета. Вроде вера та же, Господь один, крещение одно, а церкви совершенно разные».
«Второе восстановление патриаршества» запустило в действие механизм, приведший к изменению представлений о норме церковной жизни. В постсоветском православии как будто не осталось места вере в церковь как в сообщество людей, объединенных евангельским откровением, как в собрание, реально, а не символически возглавляемое самим Христом.
В результате утраты церковью основополагающих принципов своего бытия, в ней стали давать о себе знать явления, которые участники охарактеризовали как «тёмную силу». В 1990-е годы она соединилась с определенными политическими силами и выплеснулась на страницах одиозных антихристианских СМИ, на псевдонаучных конференциях в духе «православного большевизма», в клеветнических коллективных письмах против церковнослужителей и иерархов. Именно с необходимостью ограничить действие этой «тёмной силы», порождённой советской властью, многие современные специалисты связывают централизацию церковной власти.
Участники семинара размышляли и о возможных путях преодоления в церковной жизни черт, которые она обрела в эпоху «второго восстановления патриаршества», в частности агрессии, обскурантизма, национализма, клерикализма, внутреннего и внешнего сектантства, недоверия, неверия и цинизма. В связи с этим разговор вышел на проблему духовного просвещения. «Чем более просвещённым становится христианин, тем более цельной становится его церковная жизнь и тем больше он может противостоять агрессии», - убеждён доктор исторических наук, профессор Сергей Фирсов (СПбГУ).
Однако что понимать под христианским просвещением? Можно ли его напрямую связывать с увеличением числа дипломированных священнослужителей? Протоиерей Георгий Митрофанов считает, что просвещение несводимо к образованию. Главное, чего не хватает в современной церковной жизни, в том числе и в духовных школах, - это изменение отношений между людьми. В церкви нужна проповедь не только словом, но и жизнью. С ним солидарен отец Георгий Кочетков , он связывает основную задачу христианского просвещения с изменением отношения к жизни, к человеку, к церкви, к обществу. Именно этой цели служит и подлинная катехизация, оглашение, в нормальном случае предшествующая духовному образованию, добавил он.
Подлинное просвещение, связанное с возвращением к евангельским основаниям церковной жизни, с усвоением и осмыслением разных пластов церковной традиции, способно возродить не только отдельного человека, но и целые сообщества людей, создать среду, в которой возможно преодоление болезней и постсоветской церкви, и постсоветского общества. Таков один из выводов, к которым пришли участники разговора.
XX век, связанный для Русской церкви с окончанием константиновского периода, открыл перед ней новые возможности. Впервые лишенная опоры на государство, она была поставлена перед вопросом, в чем реальные основания её жизни. По пророческому слову монахини Марии (Скобцовой), это «безбожное и нехристианское время вместе с тем оказывается как бы преимущественно христианским и призванным раскрыть и утвердить христианскую тайну в мире». Именно по этому пути раскрытия и утверждения пошли немногочисленные духовные движения типа общин и братств. «Второе восстановление патриаршества», судя по его историческим последствиям для церкви и страны, стало во многом движением против хода истории, однако христианство по своей природе не может уйти от диалога с исторической реальностью, и его поражения, может быть, яснее всего обозначают перед церковью новые задачи.
Записка Г. Г. Карпова о приеме И. В. Сталиным иерархов Русской православной церкви // Одинцов М.И. Русские патриархи ХХ в. М., 1994.
4.09.43 г. я был вызван к товарищу Сталину, где мне были заданы следующие вопросы
а) что из себя представляет митрополит Сергий (возраст, физическое состояние, его авторитет в церкви, его отношение к властям),
б) краткая характеристика митрополитов Алексия и Николая,
в) когда и как был избран в патриархи Тихон,
г) какие связи Русская православная церковь имеет с заграницей,
д) кто являются патриархами Вселенским, Иерусалимским и другими,
е) что я знаю о руководстве православных церквей Болгарии, Югославии, Румынии,
ж) в каких материальных условиях находятся сейчас митрополиты Сергий, Алексий и Николай,
з) количество приходов православной церкви в СССР и количество епископата.
После того, когда мною были даны ответы на вышеуказанные вопросы, мне было задано три вопроса личного порядка:
а) русский ли я,
б) с какого года в партии,
в) какое образование имею и почему знаком с церковными вопросами.
После этого т. Сталин сказал:
Нужно создать специальный орган, который бы осуществлял связь с руководством церкви. Какие у вас есть предложения?
Оговорившись, что к этому вопросу не совсем готов, я внес предложение организовать при Верховном Совете СССР отдел по делам культов и исходил при этом из факта существования при ВЦИКе постоянно действующей Комиссии по делам культов.
Тов. Сталин, поправив меня, сказал, что организовывать комиссию или отдел по делам культов при Верховном Совете Союза ССР не следует, что речь идет об организации специального органа при Правительстве Союза и речь может идти об образовании или комитета, или совета. Спросил мое мнение.
Когда я сказал, что затрудняюсь ответить на этот вопрос, т. Сталин, несколько подумав, сказал:
1) надо организовать при Правительстве Союза, т. е. при Совнаркоме, Совет, который назовем Советом по делам Русской православной церкви;
2) на Совет будет возложено осуществление связей между Правительством Союза и патриархом;
3) Совет самостоятельных решений не принимает, докладывает и получает указания от Правительства.
После этого т. Сталин обменялся мнениями с тт. Маленковым, Берия по вопросу, следует ли принимать ему митрополитов Сергия, Алексия, Николая, а также спросил меня, как я смотрю на то, что Правительство примет их.
Все трое сказали, что они считают это положительным фактом.
После этого тут же, на даче т. Сталина, я получил указание позвонить митрополиту Сергию и от имени Правительства передать следующее: “Говорит с Вами представитель Совнаркома Союза. Правительство имеет желание принять Вас, а также митрополитов Алексия и Николая, выслушать Ваши нужды и разрешить имеющиеся у Вас вопросы. Правительство может Вас принять или сегодня же, через час-полтора, или если это время Вам не подходит, то прием может быть организован завтра (в воскресенье) или в любой день последующей недели”.
Тут же, в присутствии т. Сталина, созвонившись с Сергием и отрекомендовавшись представителем Совнаркома, я передал вышеуказанное и попросил обменяться мнениями с митрополитами Алексием и Николаем, если они находятся в данное время у митрополита Сергия.
После этого доложил т. Сталину, что митрополиты Сергий, Алексий и Николай благодарят за такое внимание со стороны Правительства и хотели бы, чтобы их приняли сегодня.
Двумя часами позднее митрополиты Сергий, Алексий и Николай прибыли в Кремль, где были приняты т. Сталиным в кабинете Председателя Совнаркома Союза ССР. На приеме присутствовали т. Молотов и я.
Беседа т. Сталина с митрополитами продолжалась 1 час 55 минут.
Тов. Сталин сказал, что Правительство Союза знает о проводимой ими патриотической работе в церквах с первого дня войны, что Правительство получило очень много писем с фронта и из тыла, одобряющих позицию, занятую церковью по отношению к государству.
Тов. Сталин, коротко отметив положительное значение патриотической деятельности церкви за время войны, просил митрополитов Сергия, Алексия и Николая высказаться об имеющихся у патриархии и у них лично назревших, но неразрешенных вопросах.
Митрополит Сергий сказал т. Сталину, что самым главным и наиболее назревшим вопросом является вопрос о центральном руководстве церкви, т. к. почти 18 лет [он] является патриаршим местоблюстителем и лично думает, что вряд ли где есть столь продолжительные вреды [трудности], что Синода в Советском Союзе нет с 1935 г., а потому он считает желательным, что[бы] Правительство разрешило собрать архиерейский Собор, который и изберет патриарха, а также образует орган в составе 5 - 6 архиереев.
Митрополиты Алексий и Николай также высказались за образование Синода и обосновали это предложение об образовании как наиболее желаемую и приемлемую форму, сказав также, что избрание патриарха на архиерейском Соборе они считают вполне каноничным, т. к. фактически церковь возглавляет бессменно в течение 18 лет патриарший местоблюститель митрополит Сергий.
Одобрив предложения митрополита Сергия, т. Сталин спросил:
а) как будет называться патриарх,
б) когда может быть собран архиерейский Собор,
в) нужна ли какая помощь со стороны Правительства для успешного проведения Собора (имеется ли помещение, нужен ли транспорт, нужны ли деньги и т. д.).
Сергий ответил, что эти вопросы предварительно ими между собой обсуждались и они считали бы желательным и правильным, если бы Правительство разрешило принять для патриарха титул патриарха Московского и всея Руси, хотя патриарх Тихон, избранный в 1917 г., при Временном правительстве, назывался “патриархом Московским и всея России”.
Тов. Сталин согласился, сказав, что это правильно.
На второй вопрос митрополит Сергий ответил, что архиерейский Собор можно будет собрать через месяц, и тогда т. Сталин, улыбнувшись, сказал: “А нельзя ли проявить большевистские темпы?” Обратившись ко мне, спросил мое мнение, я высказался, что если мы поможем митрополиту Сергию соответствующим транспортом для быстрейшей доставки епископата в Москву (самолетами), то Собор мог бы быть собран и через 3 - 4 дня.
После короткого обмена мнениями договорились, что архиерейский Собор соберется в Москве 8 сентября.
На третий вопрос митрополит Сергий ответил, что для проведения Собора никаких субсидий от государства они не просят.
Вторым вопросом митрополит Сергий поднял, а митрополит Алексий развил вопрос о подготовке кадров духовенства, причем оба просили т. Сталина, чтобы им было разрешено организовать богословские курсы при некоторых епархиях.
Тов. Сталин, согласившись с этим, в то же время спросил, почему они ставят вопрос о богословских курсах, тогда как Правительство может разрешить организацию духовной академии и открытие духовных семинарий во всех епархиях, где это нужно.
Митрополит Сергий, а затем еще больше митрополит Алексий сказали, что для открытия духовной академии у них еще очень мало сил и нужна соответствующая подготовка, а в отношении семинарий - принимать в них лиц не моложе 18 лет они считают неподходящим по времени и прошлому опыту, зная, что, пока у человека не сложилось определенное мировоззрение, готовить их в качестве пастырей весьма опасно, т. к. получается большой отсев, и, может быть, в последующем, когда церковь будет иметь соответствующий опыт работы с богословскими курсами, встанет этот вопрос, но и то организационная и программная сторона семинарий и академий должна быть резко видоизменена.
Тов. Сталин сказал: “Ну, как хотите, это дело ваше, а если хотите богословские курсы, начинайте с них, но Правительство не будет иметь возражений и против открытия семинарий и академий”.
Третьим вопросом Сергий поднял вопрос об организации издания журнала Московской патриархии, который бы выходил один раз в месяц и в котором освещались бы как хроника церкви, так и статьи и речи богословского и патриотического характера.
Тов. Сталин ответил: “Журнал можно и следует выпускать”. I Затем митрополит Сергий затронул вопрос об открытии церквей в ряде епархий, сказав, что об этом перед ним ставят [вопросы] почти все епархиальные архиереи, что церквей мало и что уж очень много лет церкви не открываются. ! При этом митрополит Сергий сказал, что он считает необходимым предоставить право епархиальному архиерею входить в переговоры с гражданской властью по вопросу открытия церквей.
Митрополиты Алексий и Николай поддержали Сергия, отметив при этом неравномерность распределения церквей в Советском Союзе и высказав пожелание в первую очередь открывать церкви в областях и краях, где нет совсем церквей или где их мало.
Тов. Сталин ответил, что этому вопросу никаких препятствий со стороны Правительства не будет.
Затем митрополит Алексий поднял вопрос перед т. Сталиным об освобождении некоторых архиереев, находящихся в ссылке, в лагерях, в тюрьмах и т. д.
Тов. Сталин сказал им: “Представьте такой список, его рассмотрим”.
Сергий поднял тут же вопрос о предоставлении права свободного проживания и передвижения внутри Союза и права исполнять церковные службы бывшим священнослужителям, отбывшим по суду срок своего заключения, т. е. вопрос был поднят о снятии запрещений, вернее, ограничений, связанных с паспортным режимом.
Тов. Сталин предложил мне этот вопрос изучить.
Митрополит Алексий, попросив разрешения у т. Сталина, специально остановился на вопросах, имеющих отношение к церковной кассе, а именно:
а) митрополит Алексий сказал, что он считает необходимым предоставление епархиям права отчислять некоторые суммы из касс церквей и из касс епархий в кассу центрального церковного аппарата для его содержания (патриархия, Синод), и в связи с этим же митрополит Алексий привел пример, что инспектор по административному надзору Ленсовета Татаринцева такие отчисления делать не разрешила;
б) что в связи с этим же вопросом он, а также митрополиты Сергий и Николай считают необходимым, чтобы было видоизменено Положение о церковном управлении, а именно чтобы священнослужителям было дано право быть членами исполнительного органа церкви.
Тов. Сталин сказал, что против этого возражений нет.
Митрополит Николай в беседе затронул вопрос о свечных заводах, заявив, что в данное время церковные свечи изготовляются кустарями, продажная цена свечей в церквах весьма высокая и что он, митрополит Николай, считает лучшим предоставить право иметь свечные заводы при епархиях.
Тов. Сталин сказал, что церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку Правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР, и что, как он говорил об организации духовных учебных заведений, не возражая против открытия семинарий в епархиях, так не может быть препятствий и к открытию при епархиальных управлениях свечных заводов и других производств.
Затем, обращаясь ко мне, т. Сталин сказал: “Надо обеспечить право архиерея распоряжаться церковными суммами. Не надо делать препятствий к организации семинарий, свечных заводов и т. д.”.
Затем т. Сталин, обращаясь к трем митрополитам, сказал: “Если нужно сейчас или если нужно будет в дальнейшем, государство может отпустить соответствующие субсидии церковному центру”.
После этого т. Сталин, обращаясь к митрополитам Сергию, Алексию и Николаю, сказал им: “Вот мне доложил т. Карпов, что вы очень плохо живете: тесная квартирка, покупаете продукты на рынке, нет у вас никакого транспорта. Поэтому Правительство хотело бы знать, какие у вас есть нужды и что вы хотели бы получить от Правительства”.
В ответ на вопрос т. Сталина митрополит Сергий сказал, что в качестве помещений для патриархии и для патриарха он просил бы принять внесенные митрополитом Алексием предложения о предоставлении в распоряжение патриархии бывшего игуменского корпуса в Новодевичьем монастыре, а что касается обеспечения продуктами, то эти продукты они покупают на рынке, но в части транспорта просил бы помочь, если можно, выделением машины.
Тов. Сталин сказал митрополиту Сергию: “Помещения в Новодевичьем монастыре т. Карпов посмотрел: они совершенно неблагоустроенны, требуют капитального ремонта, и, чтобы занять их, надо еще много времени. Там сыро и холодно. Ведь надо учесть, что эти здания построены в XVI в. Правительство вам может предоставить завтра же вполне благоустроенное и подготовленное помещение, предоставив вам 3-этажный особняк в Чистом переулке, который занимался ранее бывшим немецким послом Шуленбургом. Но это здание советское, не немецкое, так что вы можете совершенно спокойно в нем жить. При этом особняк мы вам предоставляем со всем имуществом, мебелью, которая имеется в этом особняке, а для того, чтобы лучше иметь представление об этом здании, мы сейчас вам покажем план его”.
Через несколько минут представленный т. Сталину т. Поскребышевым план особняка по Чистому переулку, дом 5, с его подворными постройками и садом был показан для ознакомления митрополитам, причем было условлено, что на другой день, 4 сентября1, т. Карпов предоставит возможность митрополитам лично осмотреть указанное выше помещение.
Вновь затронув вопрос о продовольственном снабжении, т. Сталин сказал митрополитам: “На рынке продукты покупать вам неудобно и дорого, и сейчас продуктов на рынок колхозник выбрасывает мало. Поэтому государство может обеспечить продуктами вас по государственным ценам. Кроме того, мы завтра-послезавтра предоставим в ваше распоряжение 2 - 3 легковые автомашины с горючим”.
Тов. Сталин спросил митрополита Сергия и других митрополитов, нет ли у них еще каких-либо вопросов к нему, нет ли других нужд у церкви, причем об этом т. Сталин спросил несколько раз.
Все трое заявили, что особых просьб больше они не имеют, но иногда на местах бывает переобложение духовенства подоходным налогом, на что т. Сталин обратил внимание и предложил мне в каждом отдельном случае принимать соответствующие меры проверки и исправления.
После этого т. Сталин сказал митрополитам: “Ну, если у вас больше нет к Правительству вопросов, то, может быть, будут потом. Правительство предполагает образовать специальный государственный аппарат, который будет называться Совет по делам Русской православной церкви, и председателем Совета предполагается назначить т. Карпова. Как вы смотрите на это?”
Все трое заявили, что они весьма благожелательно принимают назначение на этот пост т. Карпова.
Тов. Сталин сказал, что Совет будет представлять собою место связи между Правительством и церковью и председатель его должен [докладывать] Правительству о жизни церкви и возникающих у нее вопросах.
Затем, обращаясь ко мне, т. Сталин сказал: “Подберите себе 2 - 3 помощников, которые будут членами вашего Совета, образуйте аппарат, но только помните: во-первых, что вы не обер-прокурор; во-вторых, своей деятельностью больше подчеркивайте самостоятельность церкви”.
После этого т. Сталин, обращаясь к т. Молотову, сказал: “Надо довести об этом до сведения населения, так же как потом надо будет сообщить населению и об избрании патриарха”.
В связи с этим Вячеслав Михайлович Молотов тут же стал составлять проект коммюнике для радио и газет, при составлении которого вносились соответствующие замечания, поправки и дополнения как со стороны т. Сталина, так и отдельные со стороны митрополитов Сергия и Алексия.
Текст извещения был принят в следующей редакции:
“4 сентября с. г. у Председателя Совета Народных Комиссаров СССР т. И. В. Сталина состоялся прием, во время которого имела место беседа с патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем.
Во время беседы митрополит Сергий довел до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах православной церкви имеется намерение созвать Собор епископов для избрания патриарха Московского и всея Руси и образования при патриархе Священного Синода.
Глава Правительства т. И. В. Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны Правительства не будет к этому препятствий.
При беседе присутствовал Заместитель Председателя Совнаркома СССР т. В. М. Молотов”.
Коммюнике было передано т. Поскребышеву для передачи в этот же день по радио и в ТАСС для напечатания в газетах.
После этого т. Молотов обратился к Сергию с вопросом: когда лучше принять делегацию Англиканской церкви, желающую приехать в Москву, во главе с архиепископом Йоркским?
Сергий ответил, что, поскольку Собор епископов будет собран через 4 дня, значит, и будут проведены выборы патриарха, англиканская делегация может быть принята в любое время.
Тов. Молотов сказал, что, по его мнению, лучше будет принять эту делегацию месяцем позднее.
В заключение этого приема у т. Сталина выступил митрополит Сергий с кратким благодарственным словом к Правительству и лично к т. Сталину.
Тов. Молотов спросил т. Сталина: “Может, следует вызвать фотографа?”
Тов. Сталин сказал: “Нет, сейчас уже поздно, второй час ночи, поэтому мы сделаем это в другой раз”.
Тов. Сталин, попрощавшись с митрополитами, проводил их до дверей своего кабинета.
Данный прием был историческим событием для церкви и оставил у митрополитов Сергия, Алексия и Николая большие впечатления, которые были очевидны для всех, кто знал и видел в те дни Сергия и других.