Как стереть личную историю. Cтирание личной истории. Быть мужчиной означает, что ты должен отчитываться, ты не можешь исчезнуть так просто, как женщина

Глава 2. Стирание личной истории

Дон Хуан сидел на земле возле двери своего дома, прислонясь к стене. Перевернув деревянный ящик из-под молочных бутылок, он предложил мне присесть и чувствовать себя как дома. Я привез с собой блок сигарет. Вытащив несколько пачек, я предложил их дону Хуану. Он сказал, что не курит, но подарок принял. Мы поговорили о том, что ночи в пустыне стоят холодные, и еще о разных мелочах.

Я спросил, не нарушает ли мое появление его привычный распорядок. Он взглянул на меня, слегка нахмурившись, и ответил, что у него нет никаких распорядков и что если мне хочется, я могу провести у него хоть целый день.

Я заранее заготовил несколько опросных генеалогических карт, которые собирался заполнить со слов дона Хуана. Кроме того, порывшись в литературе по этнографии, я составил обширный перечень особенностей культуры местных индейцев. Я собирался просмотреть его с доном Хуаном и отметить то, что покажется ему знакомым.

Начал я с генеалогии.

Как звали твоего отца? - спросил я.

Я звал его «папа», - ответил дон Хуан совершенно серьезно.

С некоторым раздражением я подумал, что он не понял и надо ему втолковать. Показав опросную карту, я разъяснил, что одна пустая графа там оставлена для имени и фамилии отца, другая - для имени и фамилии матери. Потом я решил, что, наверное, следовало начать с матери, и спросил:

Как звали твою мать?

Я звал ее «мама», - ответил он с обезоруживающей наивностью.

Сдерживаясь и стараясь быть вежливым, я сформулировал вопрос иначе:

А как ее звали другие? Как вообще к ней обращались?

С глуповатой улыбкой старик взглянул на меня и почесал за ухом:

Ага… Вот тут ты меня поймал. Надо подумать…

После минутного замешательства он, казалось, что-то вспомнил.

Я приготовился записывать. С глубокомысленным видом дон Хуан произнес:

Другие? Другие обращались к ней так: «Эй, послушай-ка!»

Я невольно рассмеялся. Все это выглядело действительно комично, и я не мог понять, то ли передо мной хитрый старый индеец, который намеренно морочит мне голову, то ли и вправду простодушный дурачок. Набравшись терпения, я постарался разъяснить ему, что этот вопрос - весьма серьезен и что заполнение опросных карт является очень важным моментом в моей работе. Я приложил максимум стараний к тому, чтобы он понял идею генеалогии и личной истории. Закончив, я спросил:

Так можешь ты назвать мне имена своих родителей?

Он взглянул на меня. Взгляд его был ясным и добрым.

Ты зря тратишь время. Давай не будем заниматься ерундой.

Я не нашелся что сказать. Только что я разговаривал с растерявшимся глуповатым индейцем, который озадаченно чесал в затылке, и вот, спустя какое-то мгновение, роли переменились: теперь уже я сам чувствовал себя дураком, а он смотрел на меня совершенно неописуемым взглядом. В его взгляде не было ни раздражения, ни презрения, ни торжества или самодовольства, а лишь ясность, проникновенность и доброта.

У меня нет личной истории, - сказал дон Хуан после продолжительной паузы. - В один прекрасный день я обнаружил, что в ней нет никакой нужды, и разом избавился от нее. Так же, как от привычки выпивать.

Я ничего не понял. У меня возникло ощущение смутной тревоги. Я напомнил ему, что он сам разрешил мне задавать вопросы. Он опять сказал, что против вопросов не возражает.

Но личной истории у меня больше нет, - сказал он и испытующе взглянул на меня. - Когда она стала лишней, я от нее избавился.

Я уставился на него, пытаясь вникнуть в скрытый смысл его слов.

Но как можно избавиться от личной истории?

Сначала нужно этого захотеть, а потом, действуя последовательно и гармонично, в конце концов просто отсечь ее.

Но зачем?! - воскликнул я.

Моя личная история была мне ужасно дорога. Я совершенно искренне чувствовал, что без глубоких семейных корней в моей жизни не было бы ни преемственности, ни цели.

Нельзя ли уточнить, что имеется в виду, когда ты говоришь «избавиться от личной истории»? - спросил я.

Уничтожить ее. Стереть - вот что, - жестко ответил дон Хуан.

Ну ладно. Возьмем, например, тебя. Ты - яки. Как можно это стереть? Ведь ты не можешь этого изменить.

Я - яки? - с улыбкой спросил он. - С чего ты взял?

Верно! - сказал я. - Я не могу этого знать наверняка, но сам-то ты знаешь, и это единственное, что имеет значение и что делает этот факт личной историей.

Я почувствовал, что попал в точку. Но он ответил;

То, что мне известно, - яки я или нет, еще не является личной историей. Личной историей становится лишь то, что знаю не только я, но и кто-нибудь другой. Что же касается моего происхождения, то уверяю тебя; никто не может сказать с уверенностью, что ему что-нибудь об этом известно.

Я торопливо записывал за ним все, что он говорил. Затем, прекратив писать, взглянул на него. Я никак не мог понять, с кем имею дело. В уме промелькнул весь набор впечатлений, которые он на меня производил: таинственный жуткий взгляд, с которого началось наше знакомство, обаяние его утверждений о том, что все в мире соглашается с ним, его остроумие, собранность и динамичность, и тут же - выражение полнейшей тупости на лице, когда я спросил о родителях, а сразу после этого - совершенно неожиданная сила его ответов, которыми он поставил меня на место.

Ты недоумеваешь, кто же я такой? - спросил он, словно читая мои мысли. - Тебе никогда не узнать, кто я и что из себя представляю. Потому что у меня нет личной истории.

Он спросил, есть ли у меня отец. Я ответил, что есть. Дон Хуан сказал, что мой отец - пример того, о чем идет речь. Он велел вспомнить, что думает обо мне отец, а потом сказал.

Отец знает о тебе все. Поэтому ты для него - как раскрытая книга. Он знает, кто ты такой, что из себя представляешь и чего стоишь. И нет на земле силы, которая могла бы заставить его изменить свое отношение к тебе.

Дон Хуан сказал, что у каждого, кто меня знает, сформировался определенный образ моей личности. И любым своим действием я как бы подпитываю и еще больше фиксирую этот образ.

Неужели тебе не ясно? - драматически сказал он. - Твоя личная история постоянно нуждается в том, чтобы ее сохраняли и обновляли. Поэтому ты рассказываешь своим друзьям и родственникам обо всем, что делаешь. А если бы у тебя не было личной истории, надобность в объяснениях тут же отпала бы. Твои действия не могли бы никого рассердить или разочаровать, а самое главное - ты не был бы связан ничьими мыслями.

Почему мы вообще обо всем этом заговорили? Мне ведь, собственно, только нужно было заполнить опросную карту.

Как почему? - ответил он. - Мы заговорили об этом, потому что я сказал: задавать вопросы о прошлом - занятие совершенно никчемное.

Говорил он очень твердо. Я понял, что ничего не добьюсь, и решил изменить тактику.

Освобождение от личной истории присуще всем индейцам яки? - спросил я.

Оно присуще мне.

А как ты этому научился?

Жизнь научила.

Тебя учил отец?

Нет. Скажем так, я научился этому сам. И сегодня я открою тебе эту тайну, так что ты уедешь отсюда не с пустыми руками.

Давай, - покровительственным тоном сказал дон Хуан, - Записывай. Ты ведь без этого жить не можешь.

Я взглянул на него, и в моих глазах, должно быть, мелькнуло скрытое замешательство. Он хлопнул себя по ляжкам и с довольным видом рассмеялся.

Всю личную историю следует стереть для того… - медленно, как бы диктуя, произнес он.

Я лихорадочно записывал.

- … чтобы освободиться от ограничений, которые накладывают на нас своими мыслями другие люди.

Я не верил своим ушам. Он не мог этого сказать. Я был буквально подавлен, что, должно быть, отразилось на моем лице. Он не преминул этим воспользоваться.

Вот ты, например, - продолжал он. - В данный момент ты недоумеваешь, гадая, кто же я такой. Почему? Потому что я стер личную историю, постепенно окутав туманом свою личность и всю свою жизнь. И теперь никто не может с уверенностью сказать, кто я такой и что делаю.

Но ты-то сам знаешь, разве не так? - вставил я.

Я-то, будь уверен… тоже нет! - воскликнул он и затрясся от смеха.

Прежде чем сказать «тоже нет» он выдержал довольно длинную паузу, и я был уверен, что он скажет «знаю». В его неожиданном ответе было что-то угрожающее, и я вновь почувствовал страх.

Это и есть та маленькая тайна, которую я намерен тебе сегодня открыть, - тихо произнес дон Хуан. - Никто не знает моей личной истории. Никому не известно, кто я такой и что делаю. Даже мне самому.

Прищурившись, он смотрел в пространство за моим правым плечом. Он сидел, скрестив ноги и выпрямившись, однако его тело казалось полностью расслабленным. В этот миг он был сама суровость: ни дать ни взять - могучий вождь, «краснокожий воин» из книг моего детства. Я поддался романтическому воображению и вдруг отчетливо ощутил противоречивость своего отношения к этому человеку: он очень меня притягивал и в то же время до смерти путал.

Так он сидел, глядя в пространство перед собой довольно долго.

Откуда мне знать, кто я такой, если все это - я? - спросил он, движением головы указывая на все, что нас окружало: потом он взглянул на меня и улыбнулся.

Ты должен постепенно создать вокруг себя туман, шаг за шагом стирая все вокруг себя до тех пор, пока не останется ничего гарантированного, однозначного или очевидного. Сейчас твоя проблема в том, что ты слишком реален. Реальны все твои намерения и начинания, все твои действия, все твои настроения и побуждения. Но все не так однозначно и определенно, как ты привык считать. Тебе нужно взяться за стирание своей личности.

Но зачем? - ошеломленно спросил я.

До меня вдруг дошло, что он мне указывает, как себя вести. Сколько себя помню, я всегда терпеть не мог, когда кто-либо пытался учить меня жить. Сама мысль о том, что мне собираются указывать, что я должен делать, немедленно вызывала во мне защитную реакцию.

Ты говорил, что тебя интересует информация о растениях, - спокойно сказал он. - Ты что же, думаешь получить ее даром? Как это, по-твоему, называется? Мы ведь условились - ты задаешь вопросы, а я рассказываю тебе то, что знаю. Если тебя это не устраивает, то нам больше не о чем говорить.

Меня раздражала его ужасная прямота, но я поневоле был вынужден признать, что он прав.

Скажем так: если ты хочешь изучать растения, то должен, кроме всего прочего, стереть свою личную историю.

Но каким образом? - спросил я.

Начни с простого - никому не рассказывай о том, что в действительности делаешь. Потом расстанься со всеми, кто хорошо тебя знает. В итоге вокруг тебя постепенно возникнет туман.

Но это же полный абсурд! - воскликнул я. - Почему меня никто не должен знать? Что в этом плохого?

Плохо то, что те, кто хорошо тебя знают, воспринимают твою личность как вполне определенное явление. И как только с их стороны формируется такое к тебе отношение, ты уже не в силах разорвать путы их представлений о тебе. Мне же нравится полная свобода неизвестности. Никто не знает меня с полной определенностью, как, например, многие знают тебя.

Но в этом уже присутствует ложь.

Ложь или правда - мне до этого дела нет, - жестко произнес он. - Ложь существует только для тех, у кого есть личная история.

Я возразил, что мне не нравится намеренно мистифицировать людей или вводить их в заблуждение. Он ответил, что я и так ввожу в заблуждение всех, с кем имею дело.

Старик затронул больной вопрос. Я даже не спросил, что он имеет в виду или почему он решил, что я постоянно всех мистифицирую. Вместо этого я тут же пустился в объяснения - все мои родственники и друзья почему-то считают меня человеком ненадежным, и это причиняет мне боль, так как за всю жизнь я ни разу не солгал.

Но ты всегда знал, как это делается, - заметил он. - Тебе не хватало одного - ты не знал, зачем следует лгать. Теперь знаешь.

Я запротестовал:

Неужели ты не понимаешь - я сыт по горло тем, что меня считают ненадежным?

Но ведь это так, - убежденно сказал он.

Да нет же, черт возьми! - воскликнул я.

Вместо того, чтобы отнестись к этой моей вспышке серьезно, он захохотал как безумный. Я чувствовал, что ненавижу его. Но к сожалению, он снова был прав.

Угомонившись, он продолжил:

Если у человека нет личной истории, то все, что бы он ни сказал, ложью не будет. Твоя беда в том, что ты вынужден всем все объяснять, и в то же время ты хочешь сохранить ощущение свежести и новизны от того, что делаешь. Но оно исчезает после того, как ты рассказал кому-нибудь обо всем, что сделал, поэтому чтобы продлить его, тебе необходимо выдумывать.

Я был ошеломлен таким оборотом нашей беседы, и старался как можно точнее все записывать. Для этого мне пришлось полностью сосредоточиться на его словах, оставив в стороне свои собственные возражения и возможный скрытый смысл того, о чем он говорил.

Отныне, - сказал он, - ты просто должен показывать людям то, что считаешь нужным, но никогда не говори, как достиг этого.

Но я не умею хранить тайны! - воскликнул я. - Поэтому то, что ты говоришь, для меня бесполезно.

Ну так изменись! - резко бросил он, яростно сверкнув глазами.

Он напоминал странного дикого зверя, но в то же время был очень последователен и мыслил исключительно точно. Мое раздражение сменилось состоянием замешательства.

Видишь ли, - продолжал он, - наш выбор ограничен: либо мы принимаем, что все - реально и определенно, либо - нет. Если мы выбираем первое, то в конце концов смертельно устаем и от себя самих, и от всего, что нас окружает. Если же мы выбираем второе и стираем личную историю, то все вокруг нас погружается в туман. Это восхитительное и таинственное состояние, когда никто, даже ты сам, не знает, откуда выскочит кролик.

Я возразил, что стирание личной истории лишь усугубит чувство неуверенности и незащищенности.

Когда отсутствует какая бы то ни было определенность, мы все время начеку, мы постоянно готовы к прыжку, - сказал он. - Гораздо интереснее не знать, за каким кустом прячется кролик, чем вести себя так, словно тебе все давным-давно известно.

Он замолчал и, кажется, целый час не говорил ни слова. Я не знал, что спросить. Наконец он встал и попросил подвезти его в соседний городок.

Почему-то от этой беседы я так устал, что хотелось спать. Он попросил меня остановить машину и сказал, что если мне нужно отдохнуть, я должен взобраться на плоскую вершину холма у дороги и полежать на ней ничком, головой на восток.

Я заснул всего на две-три минуты, но этого оказалось достаточно, чтобы мои силы полностью восстановились.

Мы доехали до центра городка, где он попросил его высадить.

Возвращайся, - сказал он, выходя из машины. - Обязательно возвращайся.

Из книги Карлос Кастанеда, книги 1-8 (самиздат, интернет-версия) автора Кастанеда Карлос

Из книги Кармические уроки судьбы автора Шереметева Галина Борисовна

Стирание негативной кармы Закон кармы развивается по той самой спирали, о которой говорил Дарвин. В каждом последующем витке спирали есть точки, совпадающие по вертикали. Это и есть моменты кармической передачи. Существуют различные приемы стирания подобных точек или их

Из книги Интеграция души автора Рэйчел Сэл

Стирание кармы Самый быстрый способ стирания кармы - прощение. Мы рекомендуем перечитывать раздел о прощении каждый раз, когда вы чувствуете неразрешенную проблему с другой душой.Также вы можете конкретно просить Высшее Я, чтобы все кармические контракты были

Из книги Пришельцы из Шамбалы автора Бязырев Георгий

СМЕНА ПОЛЮСОВ И СТИРАНИЕ ПАМЯТИ Терпение - вот что нужно человеку больше всего.Мы должны пережить органичный переход из одного пространства в другое. Когда планета Земля достигает критической точки прецессии, в которой происходят изменения, всё начинает рушиться.

Из книги Священная Терапевтика автора Алеф Зор

Глава I. О ЛИЧНОЙ ПОДГОТОВКЕ МАГА Однажды, приехав зимой на десять дней в свой родной болгарский город, я не захватил с собой инструменты, необходимые для лечения. Однако уже на следующий день меня на выходе из дома «поймала» больная женщина. Нельзя было пройти просто так

Из книги Карлос Кастанеда, книги 1-3 (пер. В.П.Максимов, ред. В.О.Пелевин) автора Кастанеда Карлос

2. Стирание личной истории Четверг, 22 декабря 1960 годаДон Хуан сидел на полу около двери своего дома, прислонясь к стене. Он перевернул молочную флягу, пригласив меня сесть и чувствовать себя как дома. Я предложил ему сигарет, блок которых я привез. Он сказал, что не курит, но

Из книги Нумерология успеха. Запусти Колесо Фортуны автора Коровина Елена Анатольевна

Глава 7 Вектор вашей личной связи с миром Итак, мы вычислили векторы вашего жизненного пути и вашей личности, узнали, каковы векторы ваших стремлений и ваших возможностей, поняли, что существуем в пространстве, имея собственные векторы внешнего пространства и внутреннего

Из книги Карлос Кастанеда, книги 1-11 (изд-во «София») автора Кастанеда Карлос

Глава 2. Стирание личной истории Вторник, 22 декабря 1960Дон Хуан сидел на земле возле двери своего дома, прислонясь к стене. Перевернув деревянный ящик из-под молочных бутылок, он предложил мне присесть и чувствовать себя как дома. Я привез с собой блок сигарет. Вытащив

Из книги Шестая раса и Нибиру автора Бязырев Георгий

СТИРАНИЕ ПАМЯТИ Умеющий шагать не оставляет следовДорогие мои читатели, мы должны пережить органичный переход из одного пространства в другое. Так бывает каждые 13000 лет, когда планета Земля достигает критической точки прецессии, в которой происходят изменения - всё

Из книги Астральная проекция для начинающих. Шесть техник для путешествия в другие миры автора Мак-Кой Эдайн

Из книги Воинская магия и гипноз автора Серебрянский Юрий Анатольевич

Глава 7. Накопление личной силы Мечтай! Не предавай свою мечту! Питайся, чтобы жить, но при этом не забывай и о духовной пище. Живи в согласии с самим собой и с окружающей тебя природой. Пусть все в твоей жизни будет правильным и естественным. Ты - дитя неба и земли, поэтому

Из книги Путешествие в Икстлан автора Кастанеда Карлос

2. Стирание личной истории Четверг, 22 декабря 1960 годаДон Хуан сидел на полу около двери своего дома спиной к стене. Он перевернул деревянную молочную флягу и попросил меня садиться и чувствовать себя, как дома. Я предложил ему пачку сигарет, которую я привез. Он сказал, что

Из книги Основы физики духа автора Скляров Андрей Юрьевич

Глава 31. Дуальность истории. Закономерное и случайное в жизни общества. Роль личности в истории. «Наполеон умел в одно мгновение решать участь целых материков, обнаруживая при этом как настоящую гениальность, так и неуклонность в достижении намеченной цели». Холленд

Из книги Черная полоса – белая! [Практическое руководство по управлению своей судьбой] автора Харитонова Анжела

Из книги Сила безмолвия автора Минделл Арнольд

Сокращение вашей личной истории Упражнение: личная история как телесный опытВ следующем упражнении мы будем исследовать уменьшение власти вашей личной истории над вашим телом. Это упражнение может оказаться испытанием, поскольку оно поведет вас чуть дальше того этапа,

Из книги Знаки на пути от Нисаргадатты Махараджа автора Балсекар Рамеш Садашива

49. Стирание «я» Однажды утром, обращаясь к посетителям, Махарадж сказал: «Некоторые из вас приходят сюда уже много недель. Особенно меня интересуют посетители из других стран, которые прибыли сюда не для осмотра достопримечательностей, а для того, чтобы встретиться со

Стирание личной истории представляет собой самое, пожалуй, обобщенное из неделаний собственного «я». Оно объемлет все техники неделания и подразумевает ликвидацию причинно-следственных связей между прошлым и настоящим.

Дон Хуан предлагает Карлосу заняться стиранием его личной истории. При этом он ссылается не только на необходимость для Карлоса изменить свой образ жизни и способ бытия, но и на то, что подобное изменение может иметь результатом разрушение предопределенности прошлым, тем, что маг назвал «личной историей».

Идея кажется нам странной не только потому, что нам привычно думать о прошлом как о фундаменте, на котором зиждется здание настоящего, но и потому, что мы привыкли считать свое прошлое чем-то неизменным, - что дает нам прекрасный повод ничего в нем не менять. Работая с группами, я не перестаю удивляться, как люди вновь и вновь заявляют, что хотят измениться, и в то же время делают все возможное, чтобы остаться теми же. Большую часть времени они тратят на оправдание собственного прошлого: «Это потому, что я так и не научился дисциплинировать себя» , «Это потому, что я всегда был слабым» , «Это потому, что родители всегда слишком сильно опекали меня» . Это потому, это потому... И «это потому» всегда оказывается как-то связанным с прошлым.

Стирание личной истории представляет собой магическую возможность, которая с трудом поддается объяснению рациональным логическим мышлением. Сотрите прошлое - не пытайтесь преодолеть его, просто сотрите. Это не означает, что мы можем стереть сами события, которые когда-то в прошлом случились в нашей жизни. Скорее это разрыв связей, которые мы с ними установили и которые наиболее очевидным образом проявляются в нашем способе бытия и образе жизни.

Если личная история - главное препятствие на пути к изменению, то возможность стереть ее открывает дверь к свободе.

Пытаясь освоить новые способы поведения, мы ощущаем сопротивление - оно проистекает из убеждения в своей неспособности сделать что-то, выходящее за рамки списка когда-либо совершенных нами действий. Мы сопротивляемся переменам. И когда мы пытаемся изменить себя, то обнаруживаем, что главное препятствие, стоящее на этом пути, - наша личная история. Семья и друзья также сопротивляются происходящим в нас изменениям; они хорошо знакомы с нашей личной историей и не позволяют нам действовать за пределами налагаемых ею ограничений. Встреча с неизвестным ставит их лицом к лицу с проблемой - они не знают как вести себя в ситуации, правилам поведения в которой они не обучены, и потому стараются избегать такой ситуации.

На память приходит довольно драматический пример. Несколько лет назад в моем практикуме принимала участие 19-летняя женщина. Ее жизнь была полна проблем - пристрастие к наркотикам, алкоголизм, отсутствие работы, плохие отношения в семье и так далее. Я застал ее погруженной в самоубийственную депрессию, совершенно ослабленную разрушительными привычками. Со временем, приложив усилия, она смогла преодолеть свои проблемы. Она боролась за изменения, отказалась от алкоголя и наркотиков, нашла работу, и мало-помалу ее энергия восстановилась. Однако в результате происшедших с ней изменений ее проблемы с домашними начали усиливаться. Конфликты в семье становились все острее. Однажды она рассказала о ссоре со старшим братом, который обрушился на нее за ее поведение, показавшееся тому весьма странным. Семья не знала, где она проводит свободное время, кто ее новые друзья и каковы причины случившихся с ней неожиданных перемен. Они настолько привыкли считать ее «неисправимой», что нежданно-негаданно и таинственно происшедшее изменение очень встревожило их. Они не могли ее простить. Брат сказал ей: «Что с тобой происходит? Ты сошла с ума, я просто не могу тебя понять! Раньше ты была лучше; будь уж лучше алкоголичкой и наркоманкой, только не сумасшедшей» . В конце концов, она выбрала независимость и стала жить собственной жизнью.

Борьба за стирание личной истории - это борьба не только против некоторых въевшихся в сознание элементов нашего бытия: тех, что дают ощущение безопасности, поддерживая тем самым существование эго в той реальности, которая может быть приятна или не очень приятна, однако, по крайней мере, нам знакома. Это борьба с историей, ставшей частью нашего сознания в результате действий наших близких, кому она также дает ощущение безопасности. Нет ничего опаснее для эго, нежели общение с кем-то, кто не поддается классификации. Личная история снабжает нас несколькими ярлыками, с помощью которых мы определяем собственную персону, что позволяет нам свести себя всего лишь к нескольким характеристикам. Точно так же мы классифицируем всех, кто нас окружает, используя для этого аналогичные ярлыки, предоставляемые нам прошлым этих людей, истинным или воображаемым. Коль скоро мы не можем иметь дело с таинственным, мы предпочитаем иметь дело с ярлыками. Поэтому нас никто не удивляет. Чем быстрее мы способны классифицировать людей, тем больше мы уверены в себе.

Утрата основанной на нашей личной истории уверенности относительно того, кем мы на самом деле являемся, вполне согласуется и взаимно дополняется утратой уверенности в том, что мы считали реальным миром. Мы вновь обнаруживаем, что и реальность эго, и внешняя реальность - всего лишь описания. Таким образом, процесс стирания применим не только к личной истории, но и к нашему обычному описанию мира.

Лежащее за пределами описаний поле битвы - это область неизвестного, область, где ничего не известно заранее; это не наше «я» и не внешний мир. Это место, где мы можем творить, выбирать и быть всем, чем захотим. Это область свободы.

Эго: словесный портрет (22)

Данная техника представляет собой одиночное упражнение, которое полезно для вас, и, кроме того, может быть с успехом использовано как подготовительное упражнение к различным видам неделаний собственного «я», таким как индивидуализированные неделания. Она предполагает составление возможно более схожего с оригиналом письменного портрета вашей личности и образа жизни - но составлен он должен быть в третьем лице, как будто вы говорите о ком-то другом. Описание должно содержать следующие позиции:

  • Возраст
  • Физические характеристики
  • Манера одеваться
  • Способ бытия
  • Состояние здоровья
  • Часто посещаемые места
  • Избегаемые места
  • Часто испытываемые настроения
  • Тип людей, к которым вы испытывает влечение
  • Тип людей, которых вы избегаете
  • Виды работ, выполнявшихся в прошлом; какую работу вы делаете сейчас
  • Характеристики эмоциональной жизни
  • Вид имиджа, проецируемого на внешний мир
  • Повседневно повторяющиеся события
  • Структура внутренних повторяющихся событий (циклические повторения)
  • Манера говорить
  • Излюбленные темы разговоров
  • Способ проведения свободного времени
  • Подход к сексуальности
  • Материальное положение
  • Основные достоинства
  • Основные недостатки
  • Лучшие из поступков
  • Худшие из поступков
  • Лучшее, что с вами случилось
  • Худшее, что с вами случилось
Комментарий к технике

Очень важно вести описание от третьего лица и выполнить эту работу, оставаясь настолько холодным и скрупулезным, насколько окажется возможным. Следует сохранять совершенно беспристрастное отношение, как будто речь идет о человеке, к которому вы не испытываете ни симпатии, ни неприязни. Если подойти к этой работе с полной ответственностью, то можно без особого труда получить описание нашего эго; вне всякого сомнения, эго представляет собой лишь описание, поддерживаемое нашими поступками. С того момента как мы углубимся в практику неделания, то, что было нам известно как «я», предстанет в своем истинном обличий: как всего лишь описание - подобное тому, что мы зафиксировали на бумаге, - которое вполне можно изменить или просто отбросить.

Начинаем стирание самих себя (23)

Первые указания дона Хуана относительно стирания личной истории можно использовать в качестве вводных упражнений для всех, кто заинтересован в освобождении от ограничений личной истории:

1. Не рассказывайте без осознанного намерения о своих занятиях другим людям, поскольку это побуждение основано на желании эго самоутвердиться, что укрепляет личную историю.

2. Начните общаться не только с теми, кто хорошо вас знает, но и с теми, кто еще не подверг вас классификации в соответствии с общим для вас прошлым.

3. Избегайте ситуаций, в которых от вас могут потребоваться объяснения и оправдания; тактично отказывайте всем, кто станет требовать каких-либо объяснений.

4. Никому не открывайте своих замыслов. Вряд ли стоит что-то скрывать, если все знают, что вы что-то скрываете.

Лгать самому себе (24)

Данная техника сознательного обмана самого себя как формы неделания доказала свою высокую эффективность, особенно в случаях, когда требуется освободить собственное «я» от саморазрушающих аспектов личной истории, - тех, которые создают ваш «ужасный» облик. Я рекомендовал эту технику тем, кто проявлял высокий уровень самоосуждения., полагая, что они самые худшие люди в мире.

1. Начните с составления инвентарного списка своих мыслей за период в восемь дней. Если вы переживаете что-то вроде кризиса самоуничижения, будет вполне достаточно и трех дней.

2. Напротив самых характерных для вас отрицательных мыслей напишите прямо обратные по смыслу комплименты в свой адрес, например:

3. В течение периода длительностью от одной до трех недель (в зависимости от тяжести случая) как можно чаще повторяйте себе эти лживые комплименты. Относитесь к ним так, как если бы они были правдой. Если представится случай, повторите что вы думаете о себе, кому-нибудь еще, не сообщая, разумеется, что все это ложь. Первое, что вы будете делать, поднявшись с кровати утром, и последнее, что вы станете делать перед тем, как лечь в кровать вечером, - повторяйте вслух эти лживые комплименты, стоя перед зеркалом и глядя на свое отражение. И то, что все это ложь, не должно иметь для вас ни малейшего значения.

2. Стирание личной истории

Дон Хуан сидел на полу около двери своего дома спиной к стене. Он перевернул деревянную молочную флягу и попросил меня садиться и чувствовать себя, как дома. Я предложил ему пачку сигарет, которую я привез. Он сказал, что не курит, но подарок принял. Мы поговорили о холоде ночей в пустыне и на другие обычные темы.

Я спросил его, не мешаю ли я его нормальному распорядку. Он взглянул на меня с какой-то гримасой и сказал, что у него нет никакого распорядка и что я могу оставаться с ним до вечера, если хочу.

Я приготовил несколько опросных листов по генеалогии и родовым отношениям, и я хотел заполнить их с его помощью. Я составил также по этнографической литературе длинный список культурных черт, которые, как считалось, присущи индейцам этого района. Я хотел пройтись по списку вместе с ним и отметить все вопросы, которые были знакомы для него.

Я начал с опросных карт родовых отношений.

Как ты называл своего отца? – спросил я.

– Я называл его папа, – сказал он с очень серьезным лицом.

Я почувствовал легкое раздражение, но продолжал, думая, что он не понял.

Я показал ему опросный лист и объяснил, что один пропуск там оставлен для отца, а один – для матери. Я привел пример различных слов, которые используются в английском и испанском языках для того, чтобы называть отца и мать.

Я подумал, что, может быть, мне следовало начать с матери.

– Как ты называл свою мать? – спросил я.

– Я называл ее мама, – заметил он очень наивным тоном.

– Я имею в виду, какие другие слова ты использовал для того, чтобы назвать своего отца или мать? Как ты звал их? – сказал я, пытаясь быть терпеливым и вежливым. Он почесал голову и посмотрел на меня с глупым выражением.

– Ага, – сказал он. – тут ты меня поймал. Дай-ка мне подумать.

После минутного замешательства он, казалось, вспомнил что-то, и я приготовился записывать.

– Ну, сказал он, как если бы он был захвачен серьезной мыслью. – как еще я звал их? Я звал их эй-эй, папа! Эй-эй, мама!

Я рассмеялся против своего желания. Его выражение было действительно комичным, и в этот момент я не знал, то ли он был очень хитрый старик, который морочил мне голову, то ли он был действительно простачком. Используя все свое терпение, я объяснил ему, что это очень серьезный вопрос и что для моей работы очень важно заполнить все эти бланки. Я старался, чтобы он понял идею генеалогии и личной истории.

– Как звали твоего отца и твою мать? – спросил я. Он взглянул на меня ясными и добрыми глазами.

– Не трать время на эту муру, – сказал он мягко, но с неожиданной силой.

Я не знал, что сказать. Казалось, кто-то другой произнес эти слова. За секунду до этого он был ошарашенным глупым индейцем, чесавшим свою голову, и уже через мгновение он сменил роль. Я был глупым, а он смотрел на меня неописуемым взглядом, в котором не было ни раздражения, ни неприязни, ни ненависти, ни сожаления. Его глаза были добрыми, ясными и пронизывающими.

– У меня нет никакой личной истории, – сказал он после длинной паузы. – однажды я обнаружил, что не нуждаюсь больше в личной истории, также как пьянство, бросил ее.

Я не совсем понял, что он хотел сказать. Неожиданно я почувствовал себя неловко, под угрозой. Я напомнил ему, что он заверил меня в том, что я могу задавать ему вопросы. Он повторил, что он совсем не возражает против этого.

– У меня больше нет личной истории, – сказал он и взглянул на меня испытующе. – я бросил ее однажды, когда почувствовал, что в ней нет больше необходимости.

Я уставился на него, пытаясь найти скрытое значение его слов.

– Но как можно бросить свою личную историю? – спросил я в настроении поспорить.

– Сначала нужно иметь желание бросить ее, – сказал он, – А затем следует действовать гармонично, чтобы обрубить ее мало-помалу.

– Но зачем кто-либо будет иметь такое желание? – воскликнул я.

У меня была ужасно сильная привязанность к моей личной истории. Мои семейные корни были глубоки. Я честно чувствовал, что без них моя жизнь не имела бы ни цели, ни длительности.

– Может быть, тебе следует рассказать мне, что ты имеешь в виду под словами бросить личную историю, – сказал я.

– Разделаться с ней, вот что я имею в виду, – заметил он, как отрезал.

Продолжал настаивать, что не понимаю этого.

– Ну, возьмем тебя, например. Ты – яки, ты не можешь изменить этого.

– Разве я – яки? – спросил он, улыбаясь. – откуда ты знаешь это?

– Правда! – сказал я. – я не могу этого знать наверняка. Это так. Но ты знаешь это, и именно это имеет значение. Именно это делает личную историю. – я чувствовал, что загнал его в угол.

– Тот факт, что я знаю, являюсь я яки или нет, не делает его личной историей, – заметил он. – лишь тогда, когда еще кто-либо знает о нем, он становится личной историей. И уверяю тебя, что никто никогда этого не узнает наверняка.

Я кое-как записал, что он сказал. Я перестал записывать и взглянул на него. Я не мог составить представления о нем. Мысленно я пробежал через свои впечатления о нем. Загадочным и беспрецедентным образом он взглянул на меня во время нашей первой встречи. Очарование, с которым он утверждал, что получает согласие от всего, что его окружает, его раздражающий юмор и его алертность, его явно глупый вид, когда я расспрашивал его о его отце и матери, а затем эта неожиданная сила его утверждений, которые сразу отбросили меня.

– Ты не знаешь, что я такое, не так ли? – сказал он, как если бы читал мои мысли. – ты никогда не узнаешь, кто или что я есть, потому что я не имею личной истории.

Он спросил у меня, был ли у меня отец. Я сказал, что да. Он сказал, что мой отец был примером того, о чем он говорит. Он попросил меня вспомнить, что мой отец думал обо мне.

– Твой отец знал о тебе все, – сказал он, – поэтому он полностью распланировал тебя. Он знал, кто ты есть, и что ты делаешь. И нет такой силы на земле, которая могла бы заставить его изменить его мнение о тебе.

Дон Хуан сказал, что каждый, кто знал меня, имел обо мне свою идею, и что я питал эту идею всем, что я делал.

– Разве ты не видишь? – спросил он драматически. – ты должен обновлять свою личную историю, говоря своим родителям, своим родственникам и своим друзьям обо всем, что ты делаешь. С другой стороны, если у тебя нет личной истории, то никаких объяснений не требуется, никто не сердится, никто не разочаровывается в твоих поступках. И, более того, никто не пришпиливает тебя своими мыслями.

Внезапно идея стала ясной у меня в уме. Я почти знал это сам, но я никогда не рассматривал таких мыслей. Не иметь личной истории действительно было очень заманчивой концепцией, по крайней мере, на интеллектуальном уровне. Однако, это дало мне чувство одиночества, которое я нашел угрожающим и отвратительным. Мне хотелось обговорить с ним вопрос об этих моих чувствах, но я держался начеку. Что-то было ужасно неуместным в этой ситуации. Я чувствовал неловкость в том, что вступаю в философский спор со старым индейцем, который, очевидно, не имеет «интеллектуальности» студента университета. Каким-то образом он увел меня в сторону от моего первоначального намерения расспросить о его генеалогии.

– Я не знаю, каким образом мы разговариваем об этом, тогда как все, что я хотел узнать, так это несколько имен для моих бланков, – сказал я, пытаясь повернуть разговор к той теме, которую я хотел.

– Это очень просто, – сказал он. – способ, каким мы пришли к этому разговору, заключается в том, что я сказал, что задавать вопросы о прошлом человека – это явная ерунда.

Его тон был твердым. Я чувствовал, что нет способа уговорить его, поэтому я изменил свою тактику.

– Что же, эта идея не иметь личной истории, это то, что делают яки? – спросил я.

– Это то, что делаю я.

– Где ты научился этому?

– Я научился этому в течение своей жизни.

– Это твой отец научил тебя этому?

– Нет, скажем, что я научился этому сам, а теперь я собираюсь передать секрет этого тебе, чтобы ты не ушел сегодня с пустыми руками.

– Записывай, – сказал он покровительственно. – почему бы нет. Ты, кажется, чувствуешь себя более удобно в то время, когда пишешь.

Я взглянул на него, и мои глаза, должно быть, выдали мое замешательство. Он хлопнул себя по ляжкам и с удовольствием расхохотался.

– Самое лучшее, стереть всю личную историю, – сказал он, как бы давая мне время записывать, – потому что это сделает нас свободными от обволакивающих мыслей других людей.

Я не мог поверить, что он действительно сказал это. У меня был очень затруднительный момент. Он, должно быть, прочитал у меня на лице мое внутреннее замешательство и немедленно его использовал.

– Возьмем тебя, например, – продолжал он говорить. – как раз сейчас ты не знаешь, то ли ты приходишь, то ли уходишь, и это потому, что я стер свою личную историю. Мало-помалу я создал туман вокруг себя и вокруг своей жизни. И сейчас никто не знает наверняка, кто я есть и что я делаю.

– Но ты сам знаешь, кто ты есть, разве не так? – вставил я.

– Я, честное слово... Не знаю! – воскликнул он и покатился на пол, смеясь над моим удивленным взглядом.

Он довольно долго молчал, чтобы заставить меня поверить в то, что сейчас он скажет «я знаю», как я этого ожидал. Его неожиданный поворот был очень угрожающим для меня. Я действительно испугался.

– Это маленький секрет, который я собирался дать тебе сегодня, – сказал он тихим голосом, – никто не знает моей личной истории. Никто не знает, кто я есть и что я делаю. Даже я не знаю.

Он скосил глаза. Он не смотрел на меня, а куда-то выше моего правого плеча. Он сидел, скрестив ноги, спина его была прямой, и все же он казался расслабленным. В этот момент он был самим воплощением яростности. Я представил себе его индейским вождем, «краснокожим воином» в романтических легендах моего детства. Мой романтизм увел меня в сторону и крайне отчетливое чувство раздвоенности захватило меня. Я мог искренне сказать, что он мне очень нравится, и в то же самое время я мог сказать, что я смертельно боюсь его.

Он сохранял этот странный взгляд в течение долгого времени.

– Как я могу знать, кто я есть, когда я есть все это, – сказал он, указывая на окружающее жестом головы. Затем он взглянул на меня и улыбнулся.

– Мало-помалу ты должен создать туман вокруг себя. Ты должен стереть все вокруг себя до тех пор, пока ничего нельзя будет считать само собой разумеющимся. Пока ничего уже не останется наверняка или реального. Твоя проблема сейчас в том, что ты слишком реален. Твои усилия слишком реальны. Твои настроения слишком реальны. Не принимай вещи настолько сами собой разумеющимися. Ты должен начать стирать себя.

– Для чего? – спросил я ошеломлено.

Мне стало ясно, что он предписывает мне поведение. Всю свою жизнь я подходил к переломному моменту, когда кто-либо пытался сказать мне, что делать. Простая мысль о том, что мне будут говорить, что делать, вызывала во мне немедленно активный протест.

– Ты сказал мне, что хочешь изучать растения, – сказал он спокойно. – ты хочешь что-то получить даром? Что ты думаешь об этом? Мы условились, что ты будешь задавать мне вопросы, и я буду говорить тебе то, что я знаю. Если тебе это не нравится, то нам больше нечего сказать друг другу.

Его ужасная прямота вызывала во мне чувство протеста, но внутри себя я сознавался, что он прав.

– Давай тогда сделаем так, – продолжал он. – если ты хочешь изучать растения и поскольку о них действительно нечего сказать, то ты должен среди прочих вещей стереть свою личную историю.

– Как? – спросил я.

– Начни с простых вещей. Таких, как не говорить никому, что ты в действительности делаешь. Затем ты должен оставить всех, кто тебя хорошо знает. Таким образом, ты создашь туман вокруг себя.

– Но ведь это абсурдно! – протестовал я. – почему люди не должны знать обо мне? Что в этом плохого?

– Плохое здесь то, что, если они однажды тебя узнали, то ты уже становишься чем-то таким, что само собой разумеется, и, начиная с этого момента, ты уже не можешь порвать связь с их мыслями. Лично я люблю полную свободу – быть неизвестным. Никто не знает меня с застывшей уверенностью, так, как люди знают тебя, например.

– Но это было бы ложью.

– Мне нет дела до лжи или правды, – сказал он жестко. – ложь есть ложь, только если ты имеешь личную историю.

Я стал возражать, что мне не нравится намеренно мистифицировать людей или вводить их в заблуждение. Его ответом было то, что я и так всех ввожу в заблуждение.

Старик затронул больное место в моей жизни. Я не примкнул спросить его, что он имел в виду под этим, или откуда он узнал, что я все время ввожу людей в заблуждение. Я просто прореагировал на его заявления, защищаясь при помощи объяснения. Я сказал, что я с болью сознаю, что моя семья и мои друзья считают меня ненадежным, в то время, как в действительности я никогда в своей жизни не солгал.

– Ты всегда знал, как лгать, – сказал он. – и единственная вещь, которая отсутствовала, это то, что ты не знал, зачем это делать. Теперь ты знаешь.

Я запротестовал.

– Разве ты не видишь, что я действительно очень устал от того, что люди считают меня ненадежным, – сказал я.

– А ты действительно ненадежен, – заметил он с убеждением.

– Черт подери, это не так! – воскликнул я.

Мое настроение вместо того, чтобы подвести его к серьезности, заставило его истерически смеяться. Я действительно терпеть не мог этого старика за все его ужимки. К несчастью, он был прав относительно меня. Через некоторое время я успокоился, и он продолжал говорить.

Когда не имеешь личной истории, – объяснил он, – то ничего, что бы ты ни сказал, не может быть принято за ложь. Твоя беда в том, что ты вынужден объяснять все любому, импульсивно, и в то же время ты хочешь сохранить свежесть и новизну того, что ты делаешь. Что ж, поскольку ты не можешь быть восхищенным после того, как ты объяснил все, что ты делаешь, то ты лжешь для того, чтобы продолжить эти чувства.

Я был действительно ошеломлен масштабом нашего разговора. Я записал все его детали наилучшим образом как только смог, концентрируя внимание на том, что он говорит, вместо того, чтобы размышлять о собственной предвзятости или о его значении.

– С этого момента, – сказал он, – ты должен просто показывать людям все, что ты найдешь нужным им показывать, но при этом никогда не говорить точно, как ты это сделал.

– Я не могу держать секреты! – воскликнул я. – то, что ты говоришь, бесполезно для меня.

– Тогда изменись! – сказал он отрывисто, с яростным блеском в глазах.

Он выглядел, как странное дикое животное, и в то же время его мысли и слова были предельно связанными. Мое раздражение уступило место состоянию неприятного замешательства.

– Видишь, – продолжал он, – у нас есть только два выбора. Мы или принимаем все, как реальное, наверняка, или мы этого не делаем. Если мы следуем первому, то мы кончаем тем, что до смерти устаем от самих себя и от мира. Если мы последуем второму и сотрем личную историю, мы создадим туман вокруг нас, очень восхитительное и мистическое состояние, в котором никто не знает, откуда выскочит заяц, даже мы сами.

Я стал говорить о том, что стирание личной истории лишь увеличит наше чувство незащищенности.

– Когда ничего нет наверняка, мы остаемся алертными, навсегда на цыпочках, – сказал он. – не знать, за каким кустом прячется заяц, более восхитительно, чем вести себя так, как если бы мы знали все.

Он больше ни слова не говорил в течение очень долгого времени. Может быть, час прошел в полном молчании. Я не знал, что спрашивать. Наконец, он поднялся и попросил меня подвезти его в ближайший город.

Я не знал, почему, но наш разговор опустошил меня. У меня было такое чувство, будто бы я вот-вот засну. Он попросил меня остановиться по пути и сказал, что если я захочу расслабиться, то я должен забраться на плоскую вершину небольшого холма в стороне от дороги и лечь на живот головой к востоку. В его голосе, казалось, ощущалась спешка. Я не хотел спорить или, может быть, я просто был настолько усталым, что не мог даже говорить. Я забрался на холм и сделал так, как он предписывал.

Я спал только две или три минуты, но этого было достаточно, чтобы моя энергия возобновилась. Мы приехали к центру города, где он попросил меня ссадить его.

– Возвращайся, – сказал он, выходя из машины. – обязательно возвращайся.

Из книги Кармические уроки судьбы автора Шереметева Галина Борисовна

Стирание негативной кармы Закон кармы развивается по той самой спирали, о которой говорил Дарвин. В каждом последующем витке спирали есть точки, совпадающие по вертикали. Это и есть моменты кармической передачи. Существуют различные приемы стирания подобных точек или их

Из книги Интеграция души автора Рэйчел Сэл

Стирание кармы Самый быстрый способ стирания кармы - прощение. Мы рекомендуем перечитывать раздел о прощении каждый раз, когда вы чувствуете неразрешенную проблему с другой душой.Также вы можете конкретно просить Высшее Я, чтобы все кармические контракты были

Из книги Пришельцы из Шамбалы автора Бязырев Георгий

СМЕНА ПОЛЮСОВ И СТИРАНИЕ ПАМЯТИ Терпение - вот что нужно человеку больше всего.Мы должны пережить органичный переход из одного пространства в другое. Когда планета Земля достигает критической точки прецессии, в которой происходят изменения, всё начинает рушиться.

Из книги Узнай свое будущее. Заставь Фортуну работать на себя автора Коровина Елена Анатольевна

Циклы личной значимости А когда пробьет звонок, Не пугайся, мой дружок! Бьют часы и в срок и кстати - На погибель мышьей рати. Гофман. Щелкунчик Жизнь развивается не по прямой. Как говорится, быстро мы бы добежали, да забыли про овраги. К тому же обычно человек идет не

Из книги Карлос Кастанеда, книги 1-3 (пер. В.П.Максимов, ред. В.О.Пелевин) автора Кастанеда Карлос

2. Стирание личной истории Четверг, 22 декабря 1960 годаДон Хуан сидел на полу около двери своего дома, прислонясь к стене. Он перевернул молочную флягу, пригласив меня сесть и чувствовать себя как дома. Я предложил ему сигарет, блок которых я привез. Он сказал, что не курит, но

Из книги Карлос Кастанеда, книги 1-11 (изд-во «София») автора Кастанеда Карлос

Из книги Учение жизни автора Рерих Елена Ивановна

[Значение личной инициативы] Сердцем восприняла все, что Вы пишете о сотрудниках, и понимаю Ваше желание видеть больше самодеятельности среди некоторых членов Общества. Да, тяжко видеть, как люди тратят самое драгоценное, именно, время, на топтание на месте или ношение

автора Кастанеда Карлос

Глава 2. Стирание личной истории Вторник, 22 декабря 1960Дон Хуан сидел на земле возле двери своего дома, прислонясь к стене. Перевернув деревянный ящик из-под молочных бутылок, он предложил мне присесть и чувствовать себя как дома. Я привез с собой блок сигарет. Вытащив

Из книги Шестая раса и Нибиру автора Бязырев Георгий

СТИРАНИЕ ПАМЯТИ Умеющий шагать не оставляет следовДорогие мои читатели, мы должны пережить органичный переход из одного пространства в другое. Так бывает каждые 13000 лет, когда планета Земля достигает критической точки прецессии, в которой происходят изменения - всё

Из книги Астральная проекция для начинающих. Шесть техник для путешествия в другие миры автора Мак-Кой Эдайн

Из книги Путешествие в Икстлан автора Кастанеда Карлос

2. Стирание личной истории Четверг, 22 декабря 1960 годаДон Хуан сидел на полу около двери своего дома спиной к стене. Он перевернул деревянную молочную флягу и попросил меня садиться и чувствовать себя, как дома. Я предложил ему пачку сигарет, которую я привез. Он сказал, что

Из книги Основы физики духа автора Скляров Андрей Юрьевич

Глава 31. Дуальность истории. Закономерное и случайное в жизни общества. Роль личности в истории. «Наполеон умел в одно мгновение решать участь целых материков, обнаруживая при этом как настоящую гениальность, так и неуклонность в достижении намеченной цели». Холленд

Из книги Черная полоса – белая! [Практическое руководство по управлению своей судьбой] автора Харитонова Анжела

Из книги Основы коррекционной хиромантии. Как изменить судьбу по линиям руки автора Кибардин Геннадий Михайлович

Из личной практики Моя давняя знакомая Татьяна в Москве много лет работает на финансовом рынке, играя на понижении и повышении курса валют. На ладонях ее рук линия Судьбы слабая, с большими разрывами. Тем не менее сегодня Татьяна успешно зарабатывает до миллиона долларов

Из книги Сила безмолвия автора Минделл Арнольд

Сокращение вашей личной истории Упражнение: личная история как телесный опытВ следующем упражнении мы будем исследовать уменьшение власти вашей личной истории над вашим телом. Это упражнение может оказаться испытанием, поскольку оно поведет вас чуть дальше того этапа,

Из книги Знаки на пути от Нисаргадатты Махараджа автора Балсекар Рамеш Садашива

49. Стирание «я» Однажды утром, обращаясь к посетителям, Махарадж сказал: «Некоторые из вас приходят сюда уже много недель. Особенно меня интересуют посетители из других стран, которые прибыли сюда не для осмотра достопримечательностей, а для того, чтобы встретиться со

Термин «личная история » ввел Карлос Кастанеда в своих книгах.

Карлос Кастанеда (1925-1998) - американский писатель и антрополог, этнограф, мыслитель эзотерической ориентации и мистик, автор 12 томов книг-бестселлеров, посвящённых изложению шаманского учения индейца из племени яки дона Хуана Матуса. Доктор философии по антропологии. /Википедия/

«У каждого из вас, и, к сожалению, даже еще у меня, есть личная история. Она есть у любого так называемого "нормального" человека. Нет ее лишь у мага - у человека Знания. Многие из вас полагают, что личная история документальна, что у нее есть свои метрики: где родился, когда женился и так да лее. На самом деле личная история - абсолютно абстрактное понятие. И поэтому с ней можно делать все что угодно. Но лучшее, что может сделать человек со своей личной историей, это не иметь ее вообще.

Для ваших родителей вы - раскрытая книга. Они знают, кто вы такие, что вы из себя представляете. Они знают, на что вы реально способны. Никто и ничто не может заставить их изменить свое мнение. Подобное знание есть у любого из ваших близких, впрочем, даже и не очень близких, друзей. У них сложился вполне определенный образ вашей личности, и вряд ли этот образ когда-нибудь изменится. Я говорю: вряд ли, потому что вы сами делаете все, чтобы сохранить и упрочить этот образ. Любое ваше публичное действие направлено на то, чтобы о вас думали именно то, что думают. И никак иначе.»

Карлос Кастанеда, «Закрытый семинар великого мастера»

«Вы писали личную историю себя. Так, как вы ее видите. Но если бы вашу биографию описывал кто-нибудь из ваших близких, я уверен — она была бы совершенно другой. А если бы ее писал ваш друг? А если - враг? Но самое интересное было бы, если бы вашу биографию вдруг написал человек, который о вас не знает ничего, кроме имени. А может, и его не знает.»

Карлос Кастанеда, «Утраченные лекции. Охота за Силой. Путь Собаки»

Личная история - это совокупность знаний человека о самом себе, являющаяся продуктом его личного опыта в прошлом. «Личная история есть то сложившееся представление, которое люди имеют о чем-либо или о ком-либо» /К. Кастанеда/. В течение жизни личная история постоянно обновляется, корректируется и демонстрируется другим людям. Личной историей становится не только то, что человек знает о себе сам, но и то, что знают о нем другие. Действия и высказывания человека, как правило, происходят в рамках личной истории.

Поступки, которые идут в разрез с личной историей, социумом принимаются негативно. Родственники и друзья, видя, что человек стал каким-то «странным», стараются вернуть его к прежнему образу. Для того чтобы избавиться от какой-либо вредной привычки или негативных паттернов поведения, человеку приходится переписывать свою личную историю и менять свое окружение.

Карлос Кастанеда призывает в своих книгах избавляться от личной истории. В частности, чтобы уберечь себя от вмешательства близких и знакомых, которые постоянно ожидают от субъекта поведения в рамках той личной истории, которая им хорошо известна. Такая практика хороша для избавления от автоматизмов в поведении и реакциях на происходящие события.

Я не призываю в психологическом консультировании использовать стирание личной истории клиента в том виде, о котором писал Кастанеда. Это несколько «из другой оперы». Но считаю полезным использовать это понятие в работе с метафорическими картами. Осознание того, как человек видит самого себя и как он преподносит себя окружающим, может дать терапевтический эффект. Далеко не всегда для человека этот образ очевиден.

Корни личной истории лежат в раннем детстве. Ребенок подбирает «правильные» действия, в ответ на которые он может получить желаемое. Родители являются зеркалом, которое отражает степень «адекватности» его действий.

У личной истории есть свои вторичные выгоды. В центре стоит чувство собственной важности. Кто не хочет выглядеть в глазах других хорошим человеком, статусным или авторитетным? Человек демонстрирует силу, потому что хочет, чтобы его уважали. Например, тот, который хочет выглядеть "мачо", ни за что не расскажет о своем провале на любовном фронте. И, наоборот, в случае демонстрации слабости, человек бессознательно хочет снять с себя часть ответственности за свою жизнь. Болезнь или бедность также иногда являются частью личной истории.

«Маг остается магом ровно до той минуты, пока он осознает это незнание, - сказал Карлос. - Как только он начинает думать, что он что-то о себе знает, у него появляется личная история. А это приговор. Личная история - это портрет, нарисованный пятилетним ребенком, у которого нарушены связи между полушариями. На этом портрете нельзя будет разобрать даже, где голова, а где ноги, не то, что найти какое-то сходство. То, что вы думаете о себе, и то, чем вы являетесь, отличается настолько, насколько «портрет» отличается от вашего настоящего облика. Тем не менее, большинство людей почему-то крайне заинтересованы в том, чтобы в глазах всего остального мира выглядеть именно так, как их нарисовал бедный больной малыш.»

Карлос Кастанеда, «Утраченные лекции. Охота за Силой. Путь Собаки»

Расклад «Личная история»

Эта техника хорошо подойдет для исследования личной истории клиента, того, каким он себя видит, какой он на самом деле. Техника поможет выявить противоречия и конфликты.

Позиции в раскладе:

  1. Моя личная история на данный период жизни? То, как я себя вижу и позиционирую?
  2. Зачем мне нужен именно такой образ? Какие потребности я хочу удовлетворить?
  3. Какая я на самом деле?
  4. Мое подсознательное отношение к миру?
  5. Отношение мира, других людей ко мне?
  6. Совет. Как я могу удовлетворить свои потребности?

Пример из практики

Я взяла для данной техники колоду « », которая хорошо подходит для выявления сценариев и паттернов поведения. Вот какие сказки вытянула клиентка (см. иллюстрацию):

1 - Жил-был пес
2 - Снежная королева
3 - Мальвина и Буратино
4 - Царь Кощей + Стол с людьми
5 - Крошечка-Хаврошечка
6 - Маугли

Клиентка: Здесь я вижу пса из мультфильма «Жил-был пес», как раз в тот момент, когда он готов повеситься на ветке от тоски. Хм… Карта указывает мне на то, что я много ною и унываю? Ну, есть во мне что-то такое: я люблю иногда «приуныть». Мне не нравится этот образ. Я не думала, что я таким образом себя позиционирую.

Терапевт: Давайте вспомним сюжет мультфильма. Может быть, он натолкнет вас на что-то важное?

К: Пса выгнали из дома, потому что он стал старым, перестал быть полезным в хозяйстве. И он сильно переживал… Точно! Это же про меня. Мне важно быть полезной и нужной. Если я чувствую себя ненужной, то я не вижу смысла в такой жизни. Прямо как этот пес…

Т: Давайте посмотрим, зачем вам это нужно.

К: Снежная королева. Я вижу здесь большую фигуру, которая накрывает сверху две маленькие фигурки детей. Что она чувствую? Ощущение власти, всемогущества. Она такая большая и сильная, а они такие маленькие и беспомощные … Знаете, возможность помогать другим действительно мне дает ощущение собственной важности и всемогущества. Когда я кому-то нужна, я чувствую себя большой и сильной.

Т: Следующая позиция: Какая вы на самом деле? Возможно, этот образ вами просто придуман, а на самом деле вы совсем другая.

К: Мальвина (клиентка рассмеялась). Ну, конечно, Мальвина. Я такая и есть. Училка. Вот что во мне требует реализации. Мне нужно кого-то учить, во спитывать, наставлять. И в этом случае я чувствую себя важной и нужной. Хорошо, что моя профессия сейчас соответствует этой потребности, и я могу себя в этом реализовать.

Т: Следующая позиция расклада: Как мир относится к вам?

К: Крошечка-Хаврошечка. Если честно, я не особо помню сюжет сказки, но мне бросается в глаза то, что девушка дает красну молодцу яблоко, а тот его принимает. Вспоминается фраза: «Ты мне, я тебе». Она же не просто так дает ему яблоко. Видимо, хочет понравиться?

Т: С кем вы себя можете ассоциировать?

К: Я больше склоняюсь к персонажу девушки. Получается, я Хаврошечка, а мир - этот добрый молодец. Я стараюсь понравиться миру, задаривая его «яблоками». А мир охотно этот дар принимает. Девушка пареньку нравится, он ей улыбается. Я так понимаю, замуж он ее возьмет в итоге. То есть, мир мои дары принимает, и ему это нравится.

Т: Как вы относитесь к миру?

К: Царь Кощей над златом чахнет… Но я вовсе не жадная до денег.

Т: Это вовсе не обязательно будут материальные ценности. У вас есть некие ресурсы, которыми вы не готовы делиться с миром. Как думаете, что это может быть?

К: Не знаю. Я, вроде бы, девушка не жадная.

Т: Хорошо, давайте спросим об этом у колоды «Ресурсы». Что такое есть у вас, чем вы не готовы делиться с миром? Что это за ресурс?

К: Люди за столом, кушают и общаются. Причем, их много. Я все поняла. Я очень не люблю большие скопления людей. Я интроверт. Последнее время даже подумываю, не записать ли себя в социофобы. Общение с людьми, особенно незнакомыми, дается мне нелегко.

Т: Расскажите о Кощее, который изображен на картинке. Что вы о нем скажете? Какой он? Что он чувствует?

К: Он одинокий, недоверчивый, подозрительный. Сидит в какой-то темной пещере, никого не хочет туда впускать. И наружу выходить не рвется. Что он чувствует? Мне кажется, ему одиноко. Он никому не нужен. И восполняет свою ненужность материальными накоплениями. Это подпитывает его чувство собственной важности.

Т: Смотрите, какой здесь получается конфликт. С одной стороны вы можете удовлетворить свою потребность быть нужной только благодаря социуму, то есть, общаясь с разными людьми. С другой стороны вам это дается нелегко, и вы избегаете больших компаний. Но это приводит к ощущению одиночества и собственной ненужности. Что вы думаете по этому поводу?

К: Надо выбираться в люди?..

Т: Давайте спросим совет у колоды.

К: Маугли. Главный посыл этого мультика - «Мы с тобой одной крови». Маленький мальчик чувствует себя вполне уютно и безопасно, находясь в обществе хищников. И они его, и правда, не трогают. Наоборот, любят и защищают. Какой совет я здесь вижу? Отбросить свои страхи, быть со всеми на равных - «Мы с тобой одной крови». Больше доверять миру и людям вокруг себя. Больше общаться, встречаться, быть открытой новому опыту. Да, это воодушевляет. Мне многое стало понятно про себя и про мир вокруг.

От автора

На что стоит обратить внимание в раскладе.

Карты клиент тянет из колоды в закрытую и раскладывает на столе рубашками вверх. Затем карты открываются по одной, следующую карту можно открывать после того как изучили предыдущую. Если какая-то позиция в раскладе вызывает вопросы, можно доставать дополнительные карты из той же колоды метафорических карт или из любой другой, которая, по вашему мнению, подходит для ответа на вопрос.

Когда все карты открыты, можно понять, есть ли проблема и где она гнездится. Далеко не всегда негативная карта в позиции 1 является признаком наличия проблемы. Бывает, что человеку в такой роли хорошо и уютно. Он не готов что-либо менять. И положительные карты в позициях 4 и 5 это подтверждают. Не нужно чинить то, что не сломано. Если карты 4 и 5 положительны, то его личная история не мешает ему взаимодействовать с социумом.

На наличие внутренних проблем с самоопределением может указать большое расхождение между картами в 1 и 3 позициях. Насколько искаженный образ транслирует в мир наш клиент? Насколько ему в этом комфортно? И самое главное - зачем ему нужно? Здесь уже можно искать корни искаженного образа самого себя. И проверить с помощью карт, не будет ли лучше немного изменить личную историю в сторону реального Я.

В вышеуказанном раскладе выявилась следующая проблема: клиентка хочет быть полезной и нужной для общества и для окружающих людей. Если у нее это не получается, ей становится плохо, пропадает смысл жизни. Далее мы выясняем, что быть «училкой» - ее истинная природа, если хотите, предназначение. То есть, здесь нет никаких противоречий.

Где мы находим противоречие? Карта Кощея явно указывает на то, что клиентка придерживает какой-то свой ресурс, не готова им делиться, не готова открыться миру. Здесь прослеживается недоверие миру, попытка от него отгородиться. Но это не дает ей в полной мере реализовать свое предназначение. Дальнейшая психологическая работа должна быть направлена на работу с недоверием миру и подсознательным страхом перед социумом. О доверии клиентка как раз говорит в карте Маугли.

В соответствии с этикой психотерапии реальные случаи публикуются с согласия клиента, диалоги и монологи сокращаются до минимума, некоторые обстоятельства реальной ситуации изменяются.

(с) Ирина Федорова

(англ. erasing personal history)

Дон Хуан сказал, что мой отец – пример того, о чем идет речь. Он велел вспомнить, что думает обо мне отец, а потом сказал.

– Отец знает о тебе все. Поэтому ты для него – как раскрытая книга. Он знает, кто ты такой, что собой представляешь и чего стоишь. И нет на земле силы, которая могла бы заставить его изменить свое отношение к тебе.

Дон Хуан сказал, что у каждого, кто меня знает, есть представление обо мне, и что я подпитываю это представление всем, что делаю.

– Неужели тебе не ясно? – драматически сказал он. – Ты должен постоянно обновлять свою личную историю, рассказывая своим родителям, родственникам и друзьям обо всем, что делаешь; а если бы у тебя не было личной истории, надобность в объяснениях тут же отпала бы. Твои действия не могли бы никого рассердить или разочаровать, а самое главное – ты не был бы связан ничьими мыслями .

<...> Всю личную историю следует стереть потому... – медленно, как бы давая мне время для моего неуклюжего записывания, произнес он, – ...что это делает нас свободными от обременяющих мыслей других людей.

- Я имею в виду скопление твоих обычных чувств и мыслей, твою личную историю , - объяснила Клара. - Все то, что делает тебя тем, кем ты себя считаешь, единственной и неповторимой личностью .

Что плохого в моих обычных чувствах и мыслях? спросила я.

Ее непонятные высказывания определенно начинали меня раздражать.

Эти обычные чувства и мысли - источник всех твоих проблем, - заявила она.

Цель

Текучесть

Дон Хуан пояснил, что к тому времени, как воин, овладев сновидением и видением , разовьет дубля , он должен также преуспеть в стирании личной истории , самозначительности и распорядков .

Он сказал, что все техники, которым он обучал меня и которые я считал пустыми разговорами, были, в сущности, средством устранить непрактичность обладания дублем в обычном мире , делая меня самого и мир текучими, помещая меня самого и мир за границы предсказуемости.

– Текучий воин не может больше принимать мир в хронологическом порядке, – объяснил дон Хуан. – Для него мир и он сам не являются больше объектами. Он – светящееся существо в светящемся мире. Дубль – это простое дело для мага, который знает, что он делает. Записывание – это простое дело для тебя, но ты все еще пугаешь Хенаро своим карандашом.

Остановка внутреннего диалога

Он сказал, что существуют два основных вида деятельности или две техники, используемых для ускорения остановки внутреннего диалога : стирание личной истории и сновидение . Он напомнил мне, что на первых этанах моего ученичества дал мне целый ряд особых методов для изменения моей личности. Я внес их в свои заметки и забыл о них на несколько лет, пока не понял их важности. На первый взгляд, эти методы казались крайне специфическими способами заставить меня изменить свое поведение.

Исключение жалости к себе

Фасады изменяешь, изменяя использование элементов острова, – сказал он. Возьмем опять жалость к себе. Она была полезной для тебя, потому что ты или чувствовал свою важность, считая, что заслуживаешь лучших условий, лучшего обращения, или потому, что ты не желал принимать ответственность за поступки, приводящие в состояние, которое вызывало жалость к себе, или потому, что ты был неспособен сделать идею неизбежной смерти свидетелем своих действий и дающей тебе советы. Стирание личной истории и три сопутствующие ей техники являются средствами, используемые магами для изменения фасадов элементов острова. Например, стиранием личной истории ты отрицал использование жалости к самому себе . Для того, чтобы жалость к себе сработала, тебе необходимо быть важным, безответственным и бессмертным. Когда эти чувства каким-либо образом изменены, ты уже не можешь жалеть самого себя.

Достижение

Избавление от самозначительности

Он объяснил, что для того, самозначительности , и .

Принятие ответственности

Он объяснил, что для того, чтобы помочь мне в стирании личной истории, нужно было обучить меня еще трем техникам . Они заключались в избавлении от самозначительности , принятии ответственности за свои поступки и использовании смерти как советчика . Без благоприятного эффекта этих техник стирание личной истории могло вызвать в ученике переменчивость (shifty – ловкий, изворотливый, хитрый, жульнический, нечестный, переменчивый) , уклончивость и ненужную подозрительность относительно самого себя и своих поступков.

Принятие смерти как советчика

Он объяснил, что для того, чтобы помочь мне в стирании личной истории, нужно было обучить меня еще трем техникам . Они заключались в избавлении от самозначительности , принятии ответственности за свои поступки и использовании смерти как советчика . Без благоприятного эффекта этих техник стирание личной истории могло вызвать в ученике переменчивость (shifty – ловкий, изворотливый, хитрый, жульнический, нечестный, переменчивый) , уклончивость и ненужную подозрительность относительно самого себя и своих поступков.

Перепросмотр

Флоринда сказала, что самыми важными задачами, которые может выполнить воин, ее бенефактор считал три основных техники сталкинга – ящик, список событий для пересмотра и дыхание сталкера. По его мнению, наиболее действенным средством для потери человеческой формы является глубокий пересмотр. После пересмотра своей жизни сталкерам легче использовать все неделания самого себя, такие, как стирание личной истории , потеря собственной значительности, ломка привычек и т. п.

Захотеть и отсекать понемногу

– Но как можно избавиться от личной истории? – спросил я с желанием спорить.

– Сначала нужно этого захотеть, а потом человек должен продолжать гармонично отсекать ее понемногу.

Стирать вокруг себя все до тех пор, пока ничего не будет само собой разумеющимся

– Возьми для примера себя, – продолжал он. – В данный момент ты не знаешь, что тебе делать, потому что я стер личную историю, постепенно окутав туманом свою личность и всю свою жизнь. И теперь никто не может с уверенностью сказать, кто я такой и что делаю.

– Но ты-то сам знаешь, разве не так? – вставил я.

– Я-то, будь уверен… тоже нет! – воскликнул он и покатился по полу, смеясь над моим удивленным взглядом.

Прежде чем сказать «тоже нет» он выдержал довольно длительную паузу, и я был уверен, что он скажет «знаю». Его уловка действительно очень меня напугала.

– Это и есть тот маленький секрет, который я намерен тебе сегодня открыть, – тихо произнес дон Хуан. – Никто не знает моей личной истории. Никому не известно, кто я такой и что делаю. Даже мне самому.

<...> – Откуда мне знать, кто я такой, если все это – я? – спросил он, движением головы указывая на все, что нас окружало. Потом он взглянул на меня и улыбнулся.

– Ты должен стирать вокруг себя всё до тех пор, пока ничего не будет само собой разумеющимся, пока ничего не будет несомненным или реальным. Сейчас твоя проблема в том, что ты слишком реален. Твои стремления слишком реальны, твои настроения слишком реальны. Не принимай вещи настолько очевидными. Ты должен начать стирать самого себя.

Никому не раскрывай то, что в действительности делаешь

– Начни с простого – никому не рассказывай (revealing - делать скрытое видимым, открывать, показывать) о том, что в действительности делаешь. Потом расстанься со всеми, кто хорошо тебя знает. Таким образом ты постепенно создашь вокруг себя туман.

Перестать объяснять свои поступки

– Ты каждый раз чувствуешь себя обязанным объяснять свои поступки, как будто ты – единственный на всей земле, кто живет неправильно. Это – твое старое чувство значительности. У тебя его все еще слишком много, так же, как слишком много личной истории . И в то же время ты так и не научился принимать на себя ответственность за свои действия, не используешь свою смерть в качестве советчика и, прежде всего, ты слишком доступен. Другими словами, жизнь твоя по-прежнему настолько же беспорядочна, насколько была до того, как мы с тобой встретились.
– Нельзя ли уточнить, что имеется в виду, когда ты говоришь «избавиться от личной истории»? – спросил я.

– Уничтожить ее, покончить с ней – вот что, – жестко ответил дон Хуан.

– Возьмем, например, тебя. Ты – яки. Ведь ты не можешь этого изменить.

– Я – яки? – с улыбкой спросил он. – С чего ты взял?

– Верно! – сказал я. – Я не могу этого знать наверняка, но сам-то ты знаешь, и это единственное, что имеет значение и что делает этот факт личной историей.

Я почувствовал, что попал в точку. Но он ответил;

– То, что мне известно, – яки я или нет, еще не делает это личной историей. Личной историей становится лишь то, что знаю не только я, но и кто-нибудь другой. И я уверяю тебя, что никто никогда не узнает этого наверняка.

<...> – Ты недоумеваешь, кто же я такой? – спросил он, словно читая мои мысли. – Тебе никогда не узнать, кто я и что из себя представляю. Потому что у меня нет личной истории.

Находиться в одиночестве без дискомфорта

Я следовал его советам, хотя и не всегда буквально, и частично преуспел в разрушении повседневных распорядков, принятии ответственности за свои поступки, стирании личной истории . И наконец я пришел к тому, что еще несколько лет назад приводило меня в ужас. Отныне я мог оставаться в одиночестве без нарушения физического или эмоционального комфорта.

Не недооценивать практику

Он утверждал, что, заставив меня сфокусировать внимание на псевдозадаче учиться «видеть», он успешно достиг двух вещей. Во-первых, он наметил прямое столкновение с «нагуалем», не упоминая о нем, а во-вторых, с помощью трюка он заставил меня рассматривать важнейшие моменты его учения как несущественные. Стирание личной истории и сновидение никогда не были для меня столь же важными, как видение . Мне они казались очень увлекательной деятельностью. Я даже считал, что они были практиками, которые давались мне легче всего.

– Легче всего, – сказал он насмешливо, когда услышал мое замечание.

Умеренность и сила

Он убедительно объяснил, что благодаря его завлекающему маневру я заинтересовался стиранием личной истории и сновидением. Эффект этих двух техник был бы совершенно разрушительным, если бы они практиковались во всей их полноте . А главной заботой каждого учителя является не дать своему ученику сделать что-то такое, что швырнет его к помрачению разума и истощению.

– Стирание личной истории и сновидение должны были только помочь, – сказал он. – Каждому ученику для поддержки необходимы умеренность и сила . Вот почему учитель знакомит ученика с путем воина или способом жить как воин. Это клей, который соединяет все в мире мага. Мало-помалу учитель должен выковывать и развивать его. Без твердости и уравновешенности невозможно выстоять на тропе знания.

Переломный момент

Твой переломный момент означает конец той жизни, которую ты знаешь. <...> Ты должен покинуть своих друзей. <...> Критерий, по которому можно определить, что маг мертв, - продолжал дон Хуан, - определяется тем, что ему становится безразлично, находится он в обществе или один. Твоя личность умрет в тот день, когда ты перестанешь жаждать компании своих друзей и прикрываться своими друзьями как щитом .

Покинуть друзей

Ты должен покинуть своих друзей. Ты должен распрощаться с ними по-хорошему (for good - идиома: навсегда, бесповоротно). Ты не сможешь продолжать идти путем воина, неся за плечами свою личную историю . И если ты не покончишь с прежним образом жизни, то не сможешь следовать моим наставлениям.

Минутку, минутку, минутку, дон Хуан, - сказал я. - Мне нужно прийти в себя. Ты требуешь от меня слишком многого. По правде говоря, я не уверен, что смогу все это сделать. Мои друзья - это моя семья. Моя точка отсчета (points of reference) .

Точно, точно, - заметил он, - твоя точка отсчета. Именно поэтому с ними следует расстаться. У магов только одна точка отсчета - бесконечность.

Задняя сторона ног - склад личной истории

- Ходьба всегда погружает в воспоминания, - продолжал дон Хуан. - Маги древней Мексики считали, что мы храним все, что пережили, в виде ощущений с задней стороны ног. Они считали задние стороны ног складом личной истории человека. Так что давай сейчас пройдемся по холмам.

Быть мужчиной означает, что ты должен отчитываться, ты не можешь исчезнуть так просто, как женщина

– Прости, – сказал я, – неужели ты действительно собираешься рассказать мне о своей личной жизни?

– А почему бы и нет? – ответила она вопросом на вопрос.

Я разразился длинным обстоятельным объяснением на тему того, что дон Хуан говорил мне об обременяющей силе личной истории и о том, что каждому воину необходимо стереть ее. Сказал и то, что он запретил мне когда-либо говорить о моей жизни.

Она звонко расхохоталась, как будто я ее чем-то очень обрадовал.

– Это относится только к мужчинам, – сказала она. – Неделание твоей личной жизни состоит в рассказывании бесконечных историй, в которых нет ни единого слова о тебе реальном. Видишь ли, быть мужчиной означает иметь за спиной солидную историю. У тебя есть семья, друзья, знакомые, и у каждого из них есть определенное представление о тебе. Быть мужчиной означает, что ты должен отчитываться, ты не можешь исчезнуть так просто. Для того, чтобы стереть себя, тебе понадобилась уйма труда. Мой случай иной. Я женщина, и это дает мне замечательное преимущество. Мне не надо отчитываться. Известно ли тебе, что женщинам не надо отчитываться?

– Я не знаю, что ты имеешь в виду под необходимостью отчитываться.

– Я хочу сказать, что женщина может легко исчезнуть, – сказала она. – Во всяком случае, женщина может выйти замуж, она принадлежит мужу. В семье, где много детей, дочерей очень рано сбрасывают со счетов, никто не рассчитывает на них, и есть шансы, что какая-нибудь из них исчезнет, не оставив следа. Их исчезновение принимается легко. Сын же, с другой стороны, – это некто, на кого делается ставка. Сыну не так легко ускользнуть и исчезнуть. И даже если он это сделает, он оставит после себя следы. Сын чувствует вину за свое исчезновение, дочь – нет.

Ошибки

Отшельничество - это индульгирование

– Теперь ты должен отрешиться , – сказал он.

– Отрешиться от чего?

– Отрешиться от всего.

– Но это невозможно. Я не намерен становиться отшельником.

Личная история - это социальная личность, ЧСВ - это телесная сущность

Личная история , формируемая чувством собственной важности , - это тот автоматический сон (в терминах Гурджиева) в котором человек находится вследствие неразвитости своей .

Чувство собственной важности возникает, когда вы в автоматическом существовании , то есть существовании с фиксированной точкой сборки , заряженные привнесенными из вне мем-комплексами , то есть шаблонами восприятия и жизни, формируете в себе структуру (личность) и которая частенько не соответствует вашей сущности (в терминах Гурджиева) и создает внутренний конфликт.

<...> Личная история это лог поступков в связи с такой мотивацией . Личную историю нужно калибровать только относительно пути к полной свободе аля Кастанеда.

Личная история - это набор шаблонов, которые ложное эго ассоциирует с собой

Чувство собственной важности (ЧСВ) ассоциируется с реактивно-инстинктивным вещами, а личная история (ЛИ) с непосредственным конкретным менталитетом, который находится онлайн в "оперативной памяти". Тяжело воевать с бессознательным (в том числе и с телом), а более конкретные вещи (ваши представления, шаблоны, мировоззрение) можно разобрать элементарно. Здесь встречается тема исключения личной истории.

Что такое ЛИ, если вы читали Путешествие в Икстлан ? Это то, что вы о себе напридумали и то, что связывает вас, через это напридуманное, с другими людьми, точно такими же напридуманными.

Здесь первое, что могут вспомнить разные типы оккультистов, допустим Гурджиевцы, это Личность . Сложилась Личность , она нам мешает жить, действует посредством рассудочного ума, оперативного посюстороннего меркантильного интеллекта. Так наверное и есть, но давайте пойдём ещё дальше...

Всё упирается в идею фиксированности в определенном диапазоне и множественностью завязанностей с другими такими же фиксированностями. Чуть более абстрактно я пересказал то же самое, но отсюда всплывает тема кармической обусловленности и кармических взаимосвязей.

То, что мы себе придумали и поддерживаем и ассоциируем с собой называется нашим Я или ложным эго. Это ложное эго состоит из завязок с другими во вне и странных представлений о самих себе.

Личная история в конечном итоге - это вопрос исключения этого самого ложного эго из нашей жизни, чтобы обнаружить внутреннее, подлинное, энергетическое эго.

<Исключение личной истории не является самоцелью и вершиной. Наоборот. Исключение личной истории - это фундамент на котором разворачивается дальнейшая практика.>

Неделание личной истории синонимично пути достижения нирваны

Как пишет Кастанеда, осознанный контролируемый сдвиг точки сборки возможен только после потери человеческой формы.

Человеческая форма - это... если поискать описание у КК и найти его в учении джайнистов... это некая клейкая субстанция, которая цементирует или делает вашу карму. У буддистов человеческая форма - это кармическая обусловленность. Корнем кармической обусловленности является Я. Избавление от человеческой формы

  • Достижение переломного момента